Невинность и страсть - Лиза Джонс

— Рада, что ты независим. В конце концов, если бы это было не так, я бы здесь не оказалась.

Смотрим друг на друга; испытующий взгляд Криса требует искреннего ответа и рождает множество вопросов. Кто отнял у него способность доверять? Кто так глубоко ранил?

Впрочем, разве это имеет какое-нибудь значение? Крис близок мне, как никто и никогда; понимаю его без обозначения конкретных событий, имен и географических названий.

Провожу ладонью по небритой щеке.

— Что бы между нами ни произошло, все останется только между нами, — обещаю внезапно охрипшим голосом. Этот человек воздействует на меня таинственным, непонятным образом!

Взгляд Мерита теплеет, в зеленых глазах снова вспыхивают золотые искры, черты лица смягчаются. Но воздух вокруг электризуется, а глубоко внутри зарождается и растет всепоглощающее желание. Неожиданно меня охватывает паника. Завтракать уже не хочется: интуиция подсказывает, что это, пожалуй, обусловлено глубинной, а потому неназванной и необъяснимой причиной.

Ладони Криса сжимают мою талию, обжигают сквозь халат: он тоже думает о том, что раздеть меня ничего не стоит.

Опускает глаза, смотрит на мою грудь, и сразу становится жарко.

— Знаешь, как отчаянно я хочу тебя прямо сейчас? — Пальцы своевольно проникают в вырез и тянут его вниз.

Я тоже его хочу. Нуждаюсь в нем так же, как нуждаюсь в следующем вздохе, но внутренний голос кричит: «Подожди, еще рано! Сначала поешь, приди в себя». Хватаюсь за халат, запахиваю плотнее и упираюсь ладонью в широкую грудь.

— Нет-нет. Накорми, напои кофе и дай возможность почистить зубы. — Хватаю телефонную трубку. — Кстати, омлеты не сгорят?

— Уже выключил плиту, — чувственно смеется Крис, и низкий рокот сливается с телефонным гудком. Склоняется и целует в ухо. — Потому что надеялся включить тебя. После завтрака попробую снова, уже более основательно.

Он отходит, а в трубке звучит женский голос:

— Могу я вам чем-нибудь помочь, мистер Мерит?

Крис занимается едой, а я жадно смотрю на его мощные плечи и корю себя за глупость. И с чего это я вдруг решила, что завтрак так важен?

— Мистер Мерит? — вопросительно повторяет консьержка и выводит меня из задумчивости.

— Здравствуйте. Мистер Мерит хотел бы получить зубную щетку и пасту. Будьте добры.

— Да, конечно, — с готовностью отвечает спасительница. — Немедленно выполню заказ.

Благодарю, вешаю трубку на место и возвращаюсь к кофеварке. Чашки стоят на полке: беру две и смотрю, как Крис раскладывает по тарелкам свое произведение. Он поднимает голову и лукаво улыбается. Понимает, что славно меня разогрел, и откровенно радуется успеху.

— В халате ты очень красивая. — Многозначительно поднимает бровь. — Правда, без халата еще красивее.

Снова становится жарко, но не из-за близости плиты, а из-за его немыслимой мужской привлекательности. Пожимаю плечами:

— А если бы приняла душ и оделась нормально, то выглядела бы гораздо красивее.

— Думаю, это дело вкуса.

Благосклонное внимание льстит. Разве может женщина остаться равнодушной к комплиментам Криса Мерита?

— Какой кофе ты пьешь?

— Побольше сливок; они в холодильнике.

Не могу удержаться от смеха.

Крис хмурится.

— Не понимаю, чем могут рассмешить сливки в холодильнике.

— Честно говоря, думала, что ты любишь черный, очень крепкий и без сахара. Знаменитый художник, гоняющий по городу на «харлее-дэвидсоне», должен пить горький-прегорький кофе, от которого волосы на груди растут, как трава.

— Как ты, должно быть, заметила, волос у меня на груди и без того хватает, а отраву предпочитаю принимать с сахаром.

Странный комментарий! Должно быть, как нередко случается у Криса, без скрытого смысла здесь не обошлось. Спрашиваю себя, не исчезнет ли он из моей жизни прежде, чем я успею его понять. Как знать… хотелось бы верить, что времени хватит. Пожалуй, моя клятва жить сегодняшним днем и не заглядывать в будущее начинает казаться мне неверным решением, мешающим раздвинуть временны́е рамки.

Крис был прав: он действительно опасен. Или он не сказал, что опасен? Понятия не имею, зачем понадобилось отпугивать меня с упорством, достойным лучшего применения, но готова предложить собственную версию: он опасен, и все же, несмотря на очевидный риск, мне безумно хочется пройтись по лезвию ножа.

Глава 20

Через несколько минут зубная щетка и паста явились по трубопроводу в стене, очень похожему на банковскую пневматическую почту. Я бегом бросилась в ванную, чем очень насмешила Криса: кто же чистит зубы перед едой?

И вот теперь мы сидим за кухонным столом и пьем кофе со сливками, ароматизированными лесным орехом. По словам Криса, он очень их любит и даже возит с собой в Париж, потому что там такие найти невозможно.

— Ни разу не пробовала лесной орех, — признаюсь честно. — Простая ванильная девушка. — Глупое замечание выскакивает прежде, чем успеваю спохватиться.

Крис улыбается:

— Что ж, в таком случае возьму на себя смелость нарушить твой ванильный обычай. — Он кивает в сторону моей чашки. — Попробуй.

Ах, Господи, снова двусмысленность, но на сей раз приходится признать, что сама ее спровоцировала. Интересно, что он подразумевает под ванилью? Что, если мою фигуру, распростертую на стеклянной стене? Это была ваниль? Не для меня, конечно. Но долгое время я оставалась очень-очень ванильной, а теперь готова позволить себе что-то новое, более острое и пикантное.

— Может быть, расскажешь, о чем размышляешь? — предлагает Крис.

— О! — Вздрагиваю и понимаю, что задумалась слишком глубоко, причем понятно, что о замечании насчет «ванили». — Нет. Пожалуй, эти мысли лучше оставить при себе.

Он явно заинтригован, но я притворяюсь, что не замечаю любопытства, и делаю несколько глотков теплого орехового кофе.

— Ммм… вкусно. Очень вкусно.

Крис одобрительно кивает и произносит многозначительно, с явным подтекстом:

— Обещаю, что в будущем тебя ждет не одна лишь ваниль.

Щеки вспыхивают горячим румянцем.

— А краснеешь, как самая настоящая скромная маленькая учительница, — комментирует Крис. — Полна противоречий, не так ли, Сара?

Он, разумеется, прав. Чувствую себя странно: кажется, что плыву между двух берегов — на одном продолжается привычная, простая, скучная жизнь, а другой наполнен темной эротикой — и не могу пристать ни к одному из них. Пожимаю плечами:

— Возможно.

— Полагаю, так и есть.

Прожигаем друг друга огненными взглядами и, чтобы как-то разрядить накаленную атмосферу, принимаемся за еду. Первый же кусочек будит зверский аппетит. Знала, что голодна, но не представляла, что настолько.