Театр и фантастика (сборник) - Марина Дяченко

Карраско уходит.

Алонсо понемногу снимает с себя доспехи, складывает на столе. Усаживается в кресло. Выжидающе смотрит на Санчо.

Альдонса и Фелиса тоже смотрят на Санчо.

САНЧО: Нет. Сеньор Алонсо… Я ведь сроду не видел столько денег сразу. Я мог бы оставить их себе… Ничего вам не говорить… Сеньор Алонсо, я клянусь моим батюшкой, который дал мне имя Санчо, я клянусь моим островом… которого у меня никогда не будет… клянусь моими пацанами, которые остались дома… что я не соврал вам. Это письмо написал не я.

Молчание.

САНЧО: Ради Бога, сеньор и господин мой… Вы действительно могли подумать…

АЛОНСО: Вы все не хотите, чтобы я шел. Ты, Санчо, идешь со мной без радости – только потому, что ты верен… Авельянеда завидует, Карраско сочувствует… Никто не понимает, зачем Дон-Кихоту отправляться в странствия… Какого черта?!

САНЧО: Фелиса, а у тебя никогда не возникало мысли удержать подольше столь любимого тобой хозяина?

ФЕЛИСА: У меня сроду не было таких денег, любезный Санчо. Так что я тут не при чем, и не думайте…

АЛОНСО: «Огромное хрюкающее стадо налетело и, не выказав никакого уважения ни к Дон-Кихоту, ни к Санчо, прошлось ногами по обоим… Своим стремительным набегом полчище свиней привело в смятение и потоптало седло, доспехи, серого, Росинанта, Санчо Пансу и Дон-Кихота»…

САНЧО: Хватит, хозяин. Не стоит… В конце концов, вовсе не обязательно, что нас будут топтать свиньи. Возможно, просто парой тумаков дело и ограничится…

АЛОНСО: «Не лучше ли сидеть спокойно дома, чем бродить по свету в поисках птичьего молока, ведь вы знаете – бывает, собираешься обстричь овцу, смотришь – тебя самого обстригли…» Альдонса… Ты-то… Хоть ты. Скажи, ты тоже не понимаешь – зачем все это? Скажи им!

Пауза. Альдонса поднимается; долго молчит.

АЛЬДОНСА: «Красота ее сверхчеловеческая, ибо все невозможные и химерические атрибуты красоты, которыми поэты наделяют своих дам, в ней стали действительностью: ее волосы – золото, чело – Елисейские поля, брови – небесные радуги, очи – солнца, ланиты – розы, уста – кораллы, зубы – жемчуг, шея – алебастр, перси – мрамор, руки – слоновая кость, белизна кожи – снег…» Именем прекрасной Дульсинеи нам, – Альдонсам, Терезам, Люсиндам, – суждено быть когда-то покинутыми. Это несправедливо, но, возможно, это правильно. Мы – это мы, а Дульсинея – воплощенная тоска по недостижимому… Они все (Альдонсашироким жестом обводит портреты) помнили о Дульсинее. Которой нет. А донкихотство – человек с копьем, бредущий по дороге… да это та же Дульсинея для человечества. То, бессмысленное и прекрасное… без которого не может жить человек, если он, конечно, не скотина. Алонсо, если ты не вернешься, мне незачем будет жить – вот все, что я хотела сказать. Еще будут вопросы?

Все молчат.

АЛЬДОНСА: А раз вопросов нет, то предлагаю разойтись по кроватям. Время позднее, завтра рано вставать… Санчо, мы вместе проверим поклажу. Фелиса, прибирай со стола. Да живее… По-видимому, тайну письма, соблазнившего нашего Санчо, нам так и не суждено узнать. Давайте посчитаем, что его написал злой волшебник, завидующий нашему рыцарю.

Все расходятся, один только Алонсо остается сидеть в своем любимом кресле.

Появляется Фелиса.

ФЕЛИСА: Сеньор Алонсо… Я так перед вами виновата. Я последняя дрянь. Я скотина…

АЛОНСО: Что ты…

Фелиса подходит ближе. Становится перед Алонсо на колени.

ФЕЛИСА: Сеньор Алонсо… Я принесла плетку – можете меня выпороть. Ну выпорите меня, чтобы я больше не страдала душой… Сеньор Алонсо, сеньор и господин мой, ведь это же последний шанс… завтра вы уедете, и что? А как же ваши наследники? Вам надо сына, вам надо, надо…

Фелиса повисает у Алонсо на плечах, тянется губами к его губам.

ФЕЛИСА: Ваш сыночек… он хочет, чтобы мы его зачали… Ну давайте, ну идемте, идемте…

Алонсо борется – Фелиса дурманит его. Он ненавидит нахальную девку – он хочет разъять ее здесь же, на обеденном столе… Секундное наваждение…

Незамеченная, появляется Альдонса.

АЛЬДОНСА: Не так резво, Фелиса.

Альдонса неторопливо приближается. Останавливается перед Фелисой; протягивает руку. Та, как загипнотизированная, подает ей плетку. Альдонса коротко размахивается и бьет.

АЛЬДОНСА: Вон. Если я увижу тебя еще хотя бы раз в жизни, я закопаю тебя живьем. Пошла прочь, сейчас, в чем стоишь. Утром я выкину за ворота твои шмотки.

ФЕЛИСА: Нет так резво, госпожа моя… Не так резво! Госпожа Альдонса, дочка виноторговца, девица хамского происхождения, да еще пустая утроба!

Альдонса бьет еще раз – но Фелиса уворачивается.

ФЕЛИСА: Пустая утроба! Пустоцветка! Я вот расскажу господину Алонсо, откуда взялся голубой листочек, это самое письмо… Рассказать?

Со свечой в руке вбегает Санчо.

САНЧО: Что здесь… Ах ты дрянь!

АЛЬДОНСА: Фелиса… Немедленно убирайся, а то…

ФЕЛИСА: А то – что? Я бы и так не осталась! Мне и так… Только так я бы промолчала про голубое письмо, потому что я вас, сеньора Альдонса, ужас как люблю… А теперь не промолчу.

АЛЬДОНСА: Заткнись!

ФЕЛИСА: Не заткнусь! Сеньор Алонсо, слушайте… как раз перед тем, как любезный Санчо прибывать изволил, сеньора Альдонса послала меня в лавку… за бумагой! А так как белой бумаги не было, я купила дорогую, голубенькую, с водяными знаками! Лавочник еще хвалился, какая это бумага редкая, он ее только привез, и никто до меня ее не брал, потому что дорогая! А теперь посмотрите на тот листочек… посмотрите! Еще можете у лавочника спросить, его ли бумага, кому продавал, для кого… Или не станете спрашивать, а посмотрите только на сеньору Альдонсу? На ее лицо? Чего это она пятнами взялась, ровно тот леопард? А? Еще спросите у нее, куда девался кулончик с камушком? Единственная драгоценность сеньоры Альдонсы, бабушкин подарочек? Куда он убежал? К ювелиру убежал, иначе откуда у сеньоры Альдонсы такие денежки… Во как – бабушкиного подарочка, любимой цацки сеньора Альдонса не пожалела!

АЛОНСО: Убирайся.

За Фелисой закрывается дверь. Молчание.

Потихоньку сползают с окон портьеры, со стен гобелены; потихоньку оплывает, как свечка и разлагается, как падаль, старый дом. Гнездо семейства Кихано.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});