Костер и Саламандра. Книга первая (СИ) - Далин Макс Андреевич

— Город под контролем, — сказала я. — Но полный контроль невозможен, поэтому может случиться что угодно.

— Меня удивляет происходящее, — сказала Вильма и взяла ещё кусочек. — Удивляет и тревожит. Очень надеюсь, что нам удастся побеседовать с дядюшкой до полуночи. Не знаю, обрадуются ли друг другу мой дядюшка и наши вампиры.

В гостиную заглянула Друзелла:

— Государыня, мессир Гунтар в зеркальной приёмной.

— Спасибо, дорогая, — сказала Вильма. — Пригласите его, пожалуйста, сюда.

Она уже не казалась печальной и встревоженной, моя королева. Только спокойной и приветливой. Великолепно держала себя в руках. А вот я была как-то не особо рада этому Гунтару, хоть, конечно, он и был великолепным некромантом.

Дядюшка Гунтар вошёл и очень выразительно поклонился. Глубже, чем этикет требовал, в общем. Особо почтительно поклонился. Я оценила.

И его самого оценила: Тяпка застучала по ножке стола хвостом, как палкой, а меня накрыло резонансом Дара, как тёплой парной волной. Как из холодного погреба выйти в жаркий летний вечер — очень похожее ощущение.

Приятное, надо сказать.

Гунтар был высокий, худой и седой, в отлично сидящем фраке. И в громадных, просто громадных синих очках: смотреть сквозь такие — как сквозь крышки от кастрюль. За этими очками лица было почти не видно, только длинный острый нос и такой же острый подбородок. И волосы у него были не по возрасту седые: он ведь был младше папеньки Виллемины — ну точно не древний старик. Интересно, в общем.

— Я очень рада видеть вас, дядюшка! — улыбаясь, прощебетала Вильма. — Пожалуйста, садитесь. Свет для вас слишком ярок, не так ли?

— Спасибо, милая Мина, — сказал Гунтар. — Как же вы выросли… похудели, стали жёстче… И мне кажется, что… о нет, свет уменьшать не надо, дорогая. Он не режет мне глаза. Но я не хочу вас смущать.

Не злой он был мужик. Усталый, напряжённый, встревоженный. Не злой.

И хорошо относился к моей государыне. Лучше, чем я ожидала. И даже, кажется, лучше, чем она ожидала.

— Вы никого не смутите здесь, дядюшка, — сказала Вильма чуть другим тоном. Более настоящим. Она успокоилась, я думаю. — Если вам не мешает свет, вы можете отдохнуть от очков. Пожалуйста, чувствуйте себя свободно. Я очень признательна вам за визит. Я понимаю, чего это стоило.

Тогда Гунтар сел в кресло и снял очки. И я немедленно поняла, почему храбрая Вильма испугалась его в детстве. Всё-таки это было очень жутко.

В его глазах было по два зрачка. По два ярко-голубых райка и по два зрачка, и общий вид — будто четыре глаза. От его взгляда озноб продирал: совершенно нечеловеческие были глаза, будто у какого-то насекомого.

Определённо добрый человек, подумала я. Очки носит из милосердия.

Тяпка была со мной совершенно согласна: стучала хвостом, припадала на передние лапы — показывала, что не прочь бы познакомиться, но неловко ей.

— Какая у вас милая собака, леди, — сказал Гунтар. — Любопытная. Ей нельзя подходить к чужим?

— Вообще — можно, — сказала я. — Стесняется только.

— Тяпа, дай дядюшке «здрасьте!» — рассмеялась Вильма.

Тяпка чинно села и лапку дала. Гунтар взял — и стал гладить её лапку, а потом — по голове её. Наверное, ещё и Даром погрел, потому что Тяпка голову ему положила на колено, как своему.

— Между прочим, мессир, — сказала я, — это Тяпка поймала вашу почтовую крысу.

— Глупая, конечно, была затея, — сказал Гунтар, — но я был уверен, что кто-нибудь из свиты Мины непременно получит это послание. Людвиг показывал мне светописную картинку с коронации Мины. Это, право слово, очаровательно. Для внимательного глаза — более серьёзная демонстрация силы короны, чем большой парад. И вы, дорогая Карла. И ваша очаровательная собака. А вы, дорогая Мина… вы всерьёз меня поразили.

— Чем? — удивилась Вильма.

— Вы меня греете, — сказал Гунтар. — Когда вы были малы, я ощущал лишь еле заметный отсвет вашего Дара, дорогая племянница. Я подумал: хватит для того, чтобы испортить девушке жизнь, но не хватит… на… Это вампиры, дитя моё?

— В какой-то степени — возможно, — сказала Вильма. — Но больше — живые люди. Карла.

— Я о чём-то таком догадывался, — сказал Гунтар. — Увидев леди Карлу с собачкой на той светописной картинке. Мы с Людвигом решили, что обмен информацией будет очень полезен в данном случае… а лично я подумал… что государь наш Дольф был бы в истинном восторге, если бы ему показали такую собачку.

— А крыса, — сказала я, — вот та самая крыса с письмом — это метод Дольфа? Мне вот тоже интересно.

— Вы восхитительны! — рассмеялась Виллемина. — Я очень прошу меня простить, дорогие некроманты: я нарушу вашу учёную беседу обычной болтовнёй. Дорогой дядюшка, я хотела спросить, как чувствует себя матушка, как отец — в общем, меня интересуют семейные банальности. Но я обещаю и клянусь, что у нас будет возможность обсудить любые технические вопросы. Я даже буду настаивать на том, чтоб вы их обсудили.

Гунтар улыбнулся:

— Тогда велите подать капельку тёплого вина и сыр. Для обычной болтовни.

Болтовня, впрочем, удерживалась в светских рамках не больше четверти часа. И за эту четверть часа я ощущала присутствие поблизости кого-нибудь из наших сумеречных друзей раз пять. А Гунтар только улыбнулся и сказал:

— У вас невероятно уютно, милые леди.

И у меня хватило ума ответить:

— Это вы ещё казематов в подвале не видели.

* * *

В ту ночь мы не спали до самого утра.

Мы перебрались из гостиной в каземат: ну такая уж собралась компания, что всем там казалось уютно. На огонёк заглянул Олгрен, без всяких эффектных штучек: просто вышел из зеркала, и Валор вышел за ним, хоть ему, кажется, не очень нравился такой способ. Виллемина убеждала их присесть, но Олгрен заявил, что в его время мужчины не сидели в присутствии леди, да ещё и государыни, а Валор улыбался и отговаривался тем, что намочит кресло. Гунтар предложил адмиралу выпить — и они очень церемонно выпили вина, но ни один ничем не показал, что хотел бы более тесного контакта.

— Я слышал о Князе Междугорья, — сказал адмирал. — Мой ровесник, говорят…

И это как-то расставило все необходимые знаки препинания. Такие старые князья Сумерек не лезут вон из кожи и не целуют некромантам рук за каплю крови или Дара. И вообще — у вампирских кланов своя политика, не особенно пересекающаяся с человеческой.

Впрочем, Гунтара больше интересовал Валор. Кажется, королевский дядюшка догадался, что Валор не совсем вампир, он всё пытался задавать наводящие вопросы — но Валор выскальзывал из темы, как угорь из сетей, безупречно вежливо и на диво ловко. Я даже удивилась, какой он скрытный, — пока не вспомнила, что Гунтар не только из другого королевского дома, но и слегка другой веры. Пожалуй, впрямь не надо ему знать, что у нас тут возможны такие чудеса, как Валор: ещё для Междугорья мы не были еретиками.

В общем, представились, обменялись дежурными любезностями, ничего такого не демонстрируя, кроме самого важного: что Виллемина — тёмная государыня, и её в Сумерках признают. А закончив демонстрацию, сослались на неотложные дела и удалились. Кто-то совсем юный поблизости ошивался, быть может, просто тихонечко стоял по ту сторону зеркала, — но к нему ни мы, ни Гунтар не привлекали внимания. Просто — наши Сумерки нас берегут. На всякий случай.

Детки тоже проявили редкостную сдержанность и даже не попытались обсудить свои дневные приключения. Не верю, что Клай не объяснил Райнору положение в тонких частностях, — и, видимо, Райнор решил, что не стоит выносить сор из избы и рассказывать брату иностранного государя о наших внутренних делах. Остальные ребята просто моментально поняли, что нужно помалкивать. Поэтому беседовали мы о книгах.

Клай рассказал о библиографических редкостях в нашей коллекции. Между прочим, упомянул и Узлы Душ, мою драгоценность, которая давно переехала в нашу тщательно и особо охраняемую библиотеку. Гунтар понял, что за существо моя Тяпка, и содрогнулся, как ни пытался это скрыть. По всему выходило, что он намного серьёзнее предубеждён, чем моя Вильма: глубоко вникать в методу Церла и вообще развивать эту тему королевский дядюшка поостерёгся.