Не на жизнь, а на смерть - Иэн Рэнкин

Но потом ему на ум пришли слова Джорджа Флайта: ты можешь выстроить сколь угодно четкий психологический портрет убийцы, но это не даст тебе ни малейшего намека ни на его имя, ни на его адрес. Психология – это хорошо, никто не спорит, но старое доброе полицейское чутье во сто крат надежнее.

– Почти приехали, шеф.

Ребус едва сдерживал дыхание. Успокойся, Джон, успокойся. Однако у входа в Олд-Бейли он не заметил ни одной полицейской машины; ни сирен, ни вооруженных офицеров полиции, только суетящиеся около входа люди. Конец рабочего дня, толкотня, смех, шутки. Ребус, не расплатившись с водителем и не оставив чаевых – «я потом все улажу», толкнул тяжелую стеклянную дверь. За пуленепробиваемым стеклом стояли двое из службы охраны. Ребус сунул им под нос свое удостоверение. Один из них показал в сторону двух вертикальных стеклянных цилиндров, через которые осуществлялся допуск в здание, строго по одному человеку. Ребус подошел к одному из цилиндров и подождал. Ничего не произошло. Потом он вспомнил, нажал на кнопку, и дверь цилиндра открылась. Он вошел внутрь и прождал, казалось, целую вечность, прежде чем скользящая дверь закрылась за ним и дверь впереди него медленно открылась.

У металлоискателя стоял еще один охранник; Ребус, сжимая удостоверение в руке, быстро прошел через металлоискатель, пока наконец не предстал перед пуленепробиваемым стеклом приемной.

– Чем я могу вам помочь? – спросил один из охранников.

– Я ищу Малькольма Чамберса, – ответил Ребус. – Он адвокат. Мне срочно нужно его увидеть.

– Мистер Чамберс? Одну минуту, я проверю.

– Видите ли, я не хочу, чтобы он знал, что я здесь, – предупредил Ребус, – я просто хочу знать, где его можно найти.

– Одну минуту. – Охранник отошел в сторону, чтобы посоветоваться с напарником, потом начал внимательно изучать листок бумаги, прикрепленный к доске объявлений.

Сердце Ребуса бухало как молот. Он чувствовал, что оно вот-вот взорвется. Он не мог терять ни секунды! Надо было что-то делать! Спокойствие, Джон. Меньше суеты, больше дела, как говорил его отец. Но что это значит, черт подери? Неужели суета не имеет никакого отношения к делу?

Охранник возвращался:

– Да, инспектор. Сейчас мистер Чамберс беседует с одной юной леди. Мне сказали, что они наверху.

«Наверху» – это значит в вестибюле перед залами суда. Ребус взлетел вверх по широкой лестнице, прыгая через две ступени. Мрамор. Его окружал сплошной мрамор. И дерево. Истекло. Окна просто огромные. По спиральной лестнице спускались адвокаты в париках, о чем-то увлеченно беседуя. Немолодая женщина с издерганным лицом нервно курила дешевую сигарету, поджидая кого-то. Тихий ад. Мимо Ребуса сплошным потоком двигалась человеческая толпа. Присяжные, чей рабочий день только что закончился. Солиситоры и их клиенты с виноватыми лицами. Женщина поднялась с кресла навстречу сыну. У его солиситора был равнодушно-измученный вид. Вестибюль стремительно пустел; толпа стекала вниз по лестнице, чтобы, пройдя сквозь стеклянные цилиндры, выбраться наконец на улицу.

Метрах в десяти от Ребуса сидели двое, расслабленно скрестив ноги, наслаждаясь сигаретой. Двое, которых Флайт послал охранять Лизу. Ее охранники. Ребус ринулся к ним сломя голову:

– Где она?

Они узнали его и, почуяв что-то неладное, поднялись на ноги:

– Она с каким-то адвокатом…

– Да, но где?!

Один из охранников кивнул в сторону зала суда. Номер восемь! Ну конечно: не там ли должен был давать показания Казнс, а Малькольм Чамберс выступать в качестве адвоката обвинения?

Ребус толкнул двери и вошел в зал, который был абсолютно пуст. Здесь наверняка должен быть еще один выход. Ну конечно, вот он: небольшая дверь, обитая зеленой кожей со стороны скамьи присяжных, ведущая в комнату судей. Он бегом пересек зал суда, взлетел по ступенькам к двери и, распахнув ее, оказался в небольшом светлом коридоре, застеленном ковровой дорожкой. В конце коридора было окно, у окна на столике – цветы в горшке. Коридор был довольно узкий, двери выходили только на одну сторону, другая стена – глухая. Над каждой дверью висела табличка с фамилией судьи. Все двери были заперты. Он нашел крошечную кухоньку, но и там никого не оказалось. Одна дверь слегка подалась, и Ребус заглянул в комнату присяжных. Пусто. Он снова вышел в коридор, дрожа от негодования. К нему приближалась женщина-пристав с чашкой чая в руках:

– Сюда запрещено входить…

– Я – инспектор Ребус, – ответил он, – я ищу адвоката Малькольма Чамберса. Он был здесь с молодой женщиной.

– Они только что ушли.

– Ушли?

Она махнула рукой в глубь коридора:

– Оттуда можно выйти к подземной автостоянке. Туда они и направились. – Ребус хотел было протиснуться мимо нее. – Но теперь вы их вряд ли догоните, – пояснила она, – только если вдруг у них машина не заведется.

Ребус размышлял над ее словами, покусывая нижнюю губу. Времени оставалось в обрез. Необходимо срочно принять решение. Он сорвался с места и побежал в сторону зала суда и, миновав его, выбежал в вестибюль.

– Они уехали! – крикнул он охранникам Лизы. – Срочно сообщите Флайту! Скажите ему, что она в машине Чамберса! – И с этими словами он ринулся вниз по лестнице, к выходу, остановившись только для того, чтобы схватить за рукав сотрудника местной охраны. – Где выезд со стоянки? Где он?

– За углом, с другой стороны здания.

Ребус ткнул пальцем прямо ему в лицо:

– Позвоните на стоянку. Задержите Малькольма Чамберса. – Охранник застыл как вкопанный, уставясь на его палец. – Немедленно!

А потом он снова побежал вниз по лестнице, прыгая через три ступеньки, едва не падая с ног. У центрального выхода стояла толпа; он принялся расталкивать ее, повторяя: «Полиция», «Это срочно».

Никто не сказал ему ни слова. Люди были похожи на стадо безропотных коров, которые ждут, чтобы их подоили. Однако целая вечность прошла, прежде чем ему удалось добраться до стеклянного цилиндра.

– Ну давай же, давай!

Наконец дверь открылась, Ребус выскочил в фойе, а оттуда – на улицу. Добежав до угла, он свернул направо и понесся вдоль здания. Еще один правый поворот, и перед ним показался выезд с подземной автостоянки – асфальтированный спуск в темноту. На поверхность, взвизгнув шинами, выехала машина и, не сбавляя скорости, устремилась вверх по холму, в сторону Ньюгейт-стрит. Это был длинный черный сверкающий «БМВ». А на переднем сиденье – ничего не подозревающая Лиза Фрейзер; она улыбалась, оживленно болтая о чем-то с водителем.

– Лиза! – Но он был слишком далеко, и гул дорожного движения перекрыл его крик. – Лиза!

Прежде чем он успел добежать до машины, она влилась в поток транспорта и исчезла. Ребус вполголоса выругался. Потом оглянулся и увидел, что стоит рядом с припаркованным у обочины «ягуаром», за рулем сидел шофер в ливрее, с любопытством таращась на него в окно. Ребус потянул за ручку, распахнул дверцу и вытащил из машины ошеломленного водителя. Похоже, он уже преуспел в нелегком деле вышвыривания людей из собственных машин.

– Эй! Какого дьявола…

Форменная фуражка шофера покатилась по тротуару, подхваченная порывом ветра. Шофер растерялся, не зная, что спасать в первую очередь – фуражку или машину. Минутной растерянности оказалось вполне достаточно: Ребус завел мотор и съехал с обочины, слыша, как сзади взревели сирены. На небольшом взгорке он резко надавил на сигнал и, сделав левый поворот, выехал на шоссе. Визг тормозов. Оглушительный вой сирен. Пешеходы смотрели на него так, словно он сошел с ума.

– Надо включить фары, – пробормотал он себе под нос, глядя на приборную доску. С трудом нашел нужную кнопку и включил дальний свет. Потом резко вильнул вправо и выехал на середину дороги, обгоняя машины, задев левым боком идущий навстречу двухэтажный автобус, свернув дорожный знак, – хрупкая пластмассовая конструкция взмыла в воздух и рухнула на полосу встречного движения.

Они не могли далеко уехать. Да! Он увидел, как вспыхнули стоп-сигналы «БМВ», притормозившего перед поворотом. Будь он проклят, если они от него уйдут!

– Простите…

Ребус ошарашенно вздрогнул, едва не въехав на мостовую от неожиданности. Взглянув в зеркало заднего вида, он обнаружил на заднем сиденье пожилого господина, раскинувшего руки, в попытке удержать равновесие. Как ни странно, господин был совершенно спокоен. Он наклонился к Ребусу:

– Не могли бы вы сказать мне, что происходит? Меня что, похитили?

Ребус узнал его голос еще до того, как вспомнил его лицо. Это он был судьей в деле Уоткиса. Боже правый, он угнал машину с судьей!

– Если вы меня и вправду похитили, – продолжал судья, – не могли бы вы разрешить мне позвонить жене? А не то у нее отбивные подгорят.

Позвонить! Ребус снова опустил глаза. Прямо под приборной доской, между водительским и пассажирским креслами, он увидел аккуратненький черный телефон.