Его счастье - Энжи Вэс

ли говорила, что я веду себя слишком дерзко и привлекаю к своей персоне слишком много внимания?

Лили и Оливия медленно прогуливались по широким и нескончаемым коридорам поздним вечером.

— Ты привлекаешь ненужное внимание не как к светской леди, а как к девице, пытающейся умничать. Ты говоришь о тех вещах, о которых леди не говорят. И не престало беседовать с джентльменами на мужские темы.

Оливия незаметно закатила глаза.

— Прости, мама, что позорю тебя своим бесстыдным поведением. Мне стоило накрасить свои длинные ресницы, затянуть потуже корсет, чтобы глаза стали навыпучку, и хлопать ими в сторону самых завидных женихов в надежде, что меня заметят. — Оливия округлила глаза и восторженно заморгала, показывая всю нелепость девичьих трюков.

Отвернувшись, Лили фыркнула.

Оливия продолжила:

— Кому вообще хочется иметь жену, с которой нельзя поговорить о чем-то, кроме тряпок, сплетен и… обыденных вещей? Если кто-то женится на лошади, едва ли другие уловят разницу.

— Дочь моя, только на таких и женятся! Мужу хочется видеть рядом красивую жену, — Лили загибала пальцы, — не болтливую, покорную во всем и, конечно, не более умную, чем он сам. Мужчины не терпят чересчур умных женщин, иначе они чувствуют себя глупее, отчего и сердятся.

А вот Саймон этой ночью сказал, что она одна из самых умных и честных людей, которых он знал. Именно этот комплимент заставил ее сердце обрести крылья. Оливии вдруг очень захотелось его увидеть. Сегодня за завтраком они часто переглядывались. Ей даже стало неловко от того, как он на нее смотрит и беспокоилась, что это заметит кто-то еще, кроме нее. Вспоминая его прикосновения к ее телу, у Оливии потянуло низ живота и ее бросило в жар.

— Мама, тебя послушать, так жена и не человек вовсе, а украшение мужчины. — Она посмеялась.

— Леди Уотсон! — окрикнул ее женский голос.

Они обернулись назад. Это была Шарлотта, что Оливию обескуражило, поскольку эта девушка уже дала понять, что относится к ней враждебно.

— Миледи, — Шарлотта подошла, — не хотели бы вы присоединиться к нашей женской компании, побеседовать за чашкой чая?

Лили и Оливия переглянулись.

— Мне кажется, уже поздновато для чая, — отвесила она.

— Нет-нет, Оливия. Не отказывайся, дочь моя. Это невежливо. Побудь с девушками немного, не отрывайся от женской компании.

— Мама!

— Право, миледи! Пойдемте. Будет здорово, обещаю!

Интуиция подсказывала Оливии, что это плохая идея. Она прекрасно знала, что Шарлотта ей не друг. Но зачем она ее зовет с собой? Это было покрыто тайной. Оливия чувствовала себя овцой, которую загоняют на убой.

— Я приколола к твоему платью булавку, — шепотом призналась Лили. — Не бойся сглаза и смело иди.

Оливия испытала отчаяние, а Лили поспешила бросить ее. Шарлотта широко улыбалась. Она схватила Оливию за руку и повела за собой, как тряпичную куклу.

— Ты ведь не против, если я буду называть тебя наедине по имени, Оливия?

— Уже назвала, — буркнула она.

Она старалась не отставать от своей спутницы. Удаляясь от собственной комнаты наверх, Оливией завладевало недоброе чувство.

Шарлотта проявляла доброту, однако это и настораживало. До сих пор они не особо ладили. И это было связано, как Оливия думала, с Саймоном. Нельзя было не заметить его расположение к Оливии. У людей есть глаза. И, если говорить им, что ты дерево, они все равно будут видеть перед собой человека, каким бы искусным лжецом ты ни был.

Шарлотта завела ее в какую-то комнату и закрыла за собой дверь. Оливия, увидев предстоящее пред ней, испугалась: две девушки сидели в жутко темном помещении на коленях на полу. Повсюду мебель была покрыта белыми простынями. Это означало, что комнатой давно никто не пользуется. Между ними горела большая свеча и напротив стояло высокое старое зеркало. В комнате было прохладно, отчего Оливия охватила себя руками.

— Девочки, Оливия набралась смелости и решила поучаствовать в нашем женском сеансе. — Шарлотта прошла и села на пол к другим девушкам.

Оливия была в полном смятении.

— Что здесь происходит? — спросила она.

Шарлотта переглянулась с другими девушками. У одной из них были рыжие волосы, точно их коснулась огненная искра, и очень худое, но красивое лицо. У другой же волосы были русыми, а глаза маленькими как пуговки, но это не портило ее привлекательности. Рядом с ними Оливия остро ощутила свою ущербность.

«Красивые, элегантные и утонченные лебеди, а позади индюшка» — сравнила она с суровой грустью.

— Мы хотим погадать на суженого, — сказала рыжеволосая девушка. — Это будет весело!

— Но как же? Ведь День святой Агнессы грядет только в январе. И День Иоанна Крестителя тоже еще не скоро.

— Нам не нужно ждать этих дней, Оливия. — Шарлотта махнула рукой. — Это гадание можно проводить, когда угодно. Присаживайся к нам и мы узнаем, кто будет твоим суженым.

Оливия никогда прежде не обращалась к гаданиям. Она была к ним равнодушна в отличие от своей матери, которая каждый год прибегала к предсказаниям накануне церковных праздников.

— Я не знаю… — Оливия замялась.

— Полно тебе! — Шарлотта потянула ее за руку, и Оливия, чуть не упав, присела. — Ни за что не поверю, что тебе не хочется узнать, кто будет твоим мужем. — Девушки хихикнули. — Лично мне сердце подсказывает, что моя судьба стать герцогиней Лендской.

— Шарлотта! — восторженно воскликнули обе девушки.

Оливия недоверчиво посмотрела на всех трех. Если Саймону суждено жениться на Шарлотте, ему можно только посочувствовать. А если серьезно, то при таком повороте событий Оливия очень разочаруется в нем.

— Так кто будет первой? Эбигейл?

— Нет-нет, — ответила рыжеволосая девушка. — Я, пожалуй, после тебя.

— Одри? — спросила Шарлотта другую девушку.

Та застеснялась:

— Нет, Шарлотта, я боюсь. Право, лучше ты первая.

— Ну хорошо! Раз смельчаков среди вас нет, я возьму это на себя.

Эбигейл и Одри сели на колени, образуя аллею, в центре которой было зеркало, свеча, яблоко и Шарлотта. Оливия, глядя на них, села точно так же. В комнате было довольно мрачно и прохладно. Стены будто сдавливали, как удав жертву в своих кольцах. Ей захотелось уйти поскорее отсюда.

— Эбигейл, — Шарлотта протянула к ней руку, не отводя взгляд от зеркала, — подай мне гребень.

Та подчинилась. Шарлотта расплела узел волос, и они рассыпались по ее плечам. Взяв яблоко, она надкусила его и отложила. Затем Шарлотта гребнем прошлась пару раз по кончикам волос. Она прожевала. Взяв снова яблоко, она откусила, набив полный рот, и дальше принялась расчесывать волосы. Таким образом, Шарлотта одновременно поедала яблоко и расчесывалась. Оливии это показалось смешным, и ее улыбку, кажется, Шарлотта узрела в отражении, но не подала виду, однако прищурила глаза.

— Уже видишь? —