Диверсант (СИ) - Андрей Родионов

Кер промолчал, коротко кивнув. Странные же дела творятся в ордене, подумал я, если в заговор замешан глава контрразведки!

— Ясно, — сказал я. — Договорились. Значит, двенадцать дней?

Он кивнул, и я не прощаясь вышел.

Той же ночью, еще до рассвета, у меня состоялось объяснение с сержантом Брекеном. Едва тот зашел в мою палатку, я жестом услал Адама, и тут же вытащил полученный от Кера знак. Вдвое больше орденского медальона, он был выполнен из серебра и представлял собой ощетинившуюся шипами розу, лежащую поверх креста. Сам же крест был составлен из обнаженных клинков, покрытых алой эмалью. Симпатичная вышла штучка и очень стильная.

Разглядев знак, лежащий в моей ладони, сержант явственно вздрогнул. Брови его поползли вверх, рот приоткрылся. Тут же Брекен пришел в себя, лоб его собрался морщинами, губы сжались в тонкую полоску, взгляд стал колючим.

— Любопытная штучка, сэр, — мягко сказал он, незаметно сдвигая руку к висящему на поясе кинжалу, — могу я поинтересоваться, где вы ее нашли?

— Там же, где и вот это, — небрежно ответил я, протянув ему грамоту.

Встав так, чтобы меня видеть сержант быстро пробежал ее глазами, впившись взглядом в витиеватую подпись и печать. С растерянным видом вернул мне грамоту и вытянулся по стойке смирно.

— Ничего не понимаю, сэр, — пожаловался он.

— А тебе и не надо понимать, — пожал я плечами, — достаточно, если это буду делать я. Предъяви свой знак!

Не медля ни секунды Брекен протянул руку, в широкой ладони лежал медный медальон. Размером он совпадал с моим, но выполнен был в более скупой манере: грубовато и без эмали.

— Ага, дружок, — подумал я с удовлетворением, — выходит, я в тебе не ошибся.

— О том, что сейчас видел — молчок! — предупредил я. — Это понятно?

— Да, сэр, — судорожно кивнул сержант.

— Вольно, — скомандовал я, и тот незаметно перевел дух.

— Ты, возможно, уже догадался, — спросил я, — что мы с тобой оказались в этой роте неслучайно?

Брекен кивнул.

— Так вот, как можно скорее мне нужно получить из этого сброда отряд, который не раздумывая выполнит любой мой приказ. Я повторяю, любой! И ты мне в этом поможешь!

— Все ясно, сэр, — решительно заявил сержант. — Что я должен делать?

— Сейчас соберешь сюда всех вожаков, тех, кто на самом деле обладает в роте авторитетом.

Брекен ухмыльнулся, изогнув левую бровь, и выразительно похлопал по рукояти кинжала.

— Пока что нет, — сожалеющее покачал я головой, — но мне нравится твой настрой. Для начала отделим зерна от плевел. Выясним, кто из них настроен сотрудничать, эти останутся жить…

Полчаса спустя сержант Брекен собрал их в одной из палаток, всех шестерых. Молодых и зрелых, высоких и среднего роста, широкоплечих и сутулых. Выдавали всех глаза — безжалостные, волчьи. Каждый не раздумывая прирезал бы любого за горсть медяков, косой взгляд, да просто из прихоти. У всех имелся смертный приговор, и всякий из них при первом же удобном случае постарался бы оставить армию, чтобы заняться любимым делом: убийствами, грабежами и насилиями.

Все они были неформальными лидерами, настоящими хозяевами роты, и будь у меня хоть малейшее желание навести в ней порядок, я тут же отправил бы их к палачу. Увы, они позарез были мне нужны, как бывают нужны свирепые волкодавы пастуху, чтобы гнать баранов в нужном направлении.

— Итак, — сказал я, — буду краток. Вы, полагаю, уже в курсе, что попали служить в роту смертников.

Воры и убийцы стояли молча, не отрывая от меня глаз, вслушиваясь в каждое слово.

— Нас первыми будут бросать в бой, а выходить из него мы будем последними. Это — раз.

И я вогнал в стоящий передо мной деревянный стол один из своих ножей.

— Далее, — голос мой был холодным как лед. — Воевать в Европе нам не придется, уж не взыщите. Нас всех повезут через море воевать с туземцами-каннибалами, и обратно нам уже не вернуться. Там мы и останемся. До конца жизни, сколько протянем, нам суждено охранять власть ордена в той далекой стране. Это — два!

Второй нож вошел в столешницу рядом с первым, собравшиеся коротко переглянулись.

— И третье, — заявил я. — Вздумай я показать кто в роте хозяин, болтаться бы вам уже в петлях. Ваше счастье, что мы нужны друг другу. Пока нужны…

Я уставил на них указательный палец, с усмешкой бросил:

— Добавлю еще одно: там, куда нас хотят загнать, нет ни привычных вам больших городов, ни рынков, ни ярмарок, ни ювелиров, ни почтовых карет с жирными гусями. Там дикие леса, населенные кровожадными дикарями и грязные туземные города, где вам вовек не затеряться. У вас у всех кожа белая, в отличие от местных. Чуете перспективу?

Я помолчал, чтобы они прониклись. Судя по тому, как они зашевелились, обмениваясь взглядами, меня поняли.

— Предать меня вы можете, да только ничего вам это не даст. Как бы ни старались, хоть из кожи вон выпрыгните, вас все равно отправят за море. Меня, дворянина, несмотря на мой чин, — я ткнул в свой медальон с двумя камнями, — отправляют, что уж сказать про вас?

Я обвел всех тяжелым взглядом, сказано было достаточно, пора и честь знать. На прощание заявил:

— Поможете освободиться мне — я помогу вам. Вместе мы вырвемся, по отдельности — погибнем. Я даю вам время поразмыслить до вечера. Если Брекен не принесет ответа, подыхайте каждый в одиночку. Обещаю, я не стану прилагать к этому руку. Да и к чему? Вскоре мы отплываем, а там и сами все увидите. Это — три!

Третий клинок вошел рядом с прочими.

— Чего вы конкретно хотите, ваша милость? — буркнул один из шестерки, кряжистый бородач с толстыми, бугрящимися мускулами руками.

На его уродливом, почти обезьяньем лице холодно светились неожиданно умные глаза. Я слышал о нем, да и кто не слышал о Чарли Брауне? Известный душитель, в течение десяти лет орудовавший в Линкольншире, настоящий зверь с человеческим разумом, от того лишь более опасный.

— Вы и вся рота делаете то, что я скажу, — холодно заявил я. — Скажу «лягушка» — принимаетесь квакать. Прикажу захватить корабль — все как один бежите к порту. Скомандую штурмовать замок — отказников быть не должно. Да, и еще одно: по моему приказу, и никак не раньше, все соглядатаи в роте должны будут тут же умереть. Думайте, решайте. Я — ваш единственный шанс на жизнь и свободу. Неволить никого не буду.

Я развернулся и вышел из палатки. Небо на востоке светлело, тучи разошлись, день обещал быть солнечным. Я вдохнул свежий воздух полной грудью, мысли в голове напряженно метались, в крови до сих пор бурлил адреналин. Все ли я сказал, что хотел? Был ли достаточно убедителен? Как ни крути, мне не обойтись без их помощи, в одиночку форт не захватишь. Я уже подходил к своей платке, когда меня догнал Брекен. Молча протянул мои ножи, я покосился на верзилу, тот кивнул.

— Пока спорят, — шепнул он, — но думаю, что вы всех убедили.

— Хорошо, — ответил я медленно, изо всех сил стараясь не показать нахлынувшего облегчения. — Но давай подождем до вечера.

Сержант коротко поклонился и повернул обратно. Итак, начало было положено. Оставшееся время мне предстояло переделать кучу дел, но главное было сделано! В тот момент, охваченный эйфорией, я даже не задал себе вопроса — откуда у многострадальной, разоренной войной Франции, разделенной пополам между законным королем и захватчиками, возьмется флот, способный поспорить с орденским? Да и десант в количестве достаточном, чтобы поспорить с собранным тут войском!

Все мы крепки задним умом, и тут я ничем не отличаюсь от остальных. Одно я знал наверняка: через двенадцать дней, кровь из носу, я должен буду сделать все, что мне прикажет Жан Кер. Реши тот, что я в одиночку должен штурмовать замок — пойду без промедления. Впереди меня ждала встреча с Жанной. Наконец-то после двух лет разлуки я погляжу в глаза любимой.

— А если девушка забыла тебя? — шепнул мудрый, циничный, ненавистный внутренний голос. — Да и было ли между вами чувство, в каком ты так уверен? Что, если она лишь благодарно кивнет и тут же о тебе забудет, поскольку на воле накопилась чертова уйма дел?

Я молчал. Просто не знал, что ответить.

— Так что же? — холодно спросил повидавший жизнь я.

Худший я, мерзкий я. Та часть меня, что предпочитает решать все проблемы радикально — ножом и удавкой, ядом и мечом. Реалистичный я.

— А ничего, — наконец ответил я себе. — Я освобожу Жанну, чего бы это мне не стоило. Не посмотрит на меня — что ж, судьба. Но я сделаю все, чтобы вновь завоевать ее любовь, и ты мне в этом поможешь! Ну а прямо сейчас мы пойдем к моему другу Стефану, пора бы и ему узнать, какая чертовщина тут творится!

Глава 3

Англия, 1432 год, октябрь: закрыватель Америки

С сэром Даниэлем де Ротселаром я познакомился месяц назад в таверне "Мечник и Корона", самом фешенебельном месте из тех, где играют в кости. На диво азартный игрок, из тех, кто левый глаз на кон поставит, и потому весьма удобный для вербовки человек, пусть ни о чем подобном мы с ним и не говорили. В конце концов да кто это сказал, будто завербованный обязан ставить подпись в некоем договоре? Полная чушь!