Безымянные - Игорь Дмитриевич Озёрский

не смогла бы дать ему описание… Бесплотное? Нереальное.

А как же тогда её мир – тот, из которого она пришла? Разве он реален? Разве он не подобен стеклу и не может распасться на миллиарды осколков всего лишь от одной пули? От одной маленькой пули. Такой огромный мир…

– Номер Восемь!

Кейт вздрогнула. Она почувствовала прикосновение. Грубое, резкое, сильное. Внутренности скрутило, и в следующее мгновение Кейт поняла, что её рвёт. Спазм прошёл от желудка до пищевода, обжигающая боль пронзила тело. Кейт глотала ртом воздух, пытаясь прекратить рвоту.

– Эй! Ну, как ты?

Услышав голос Номера Три, Кейт готова была рассмеяться. Она бы точно рассмеялась если бы могла, но ещё один рвотный позыв… Сделав усилие, Кейт подняла глаза и посмотрела на Болли: всё тот же беспокойный взгляд на грубом, угловатом лице, покрытом шрамами и… кровью.

– Что с тобой!?

– Да, это… Всё нормально, не волнуйся, – Номер Три махнул рукой. Кейт огляделась. Её вновь окружал лес.

– Ты как?

– Не знаю…

Одно Кейт знала наверняка: если бы Номер Три не нашёл её, вряд ли она когда-нибудь покинула это место.

Эта мысль вызвала у девушки улыбку. Болли не знал её причины, но улыбнулся в ответ. Кейт поднялась на ноги и сказала:

– Прости меня.

Болли не знал, что ответить, но судя по всему, Номер Восемь и не ждала ответа.

– Ты уже второй раз спас меня. И я не дура. Я вижу, чего тебе это стоило. Извини меня. Извини, что не сказала этого раньше, я…

Кейт посмотрела на Болли, и он увидел, что её глаза полны слёз.

– Я благодарна тебе…

* * *

Тем временем Раггиро Рокка с отцом вышли из леса и направились в сторону пещеры.

32

– Я ничего не понимаю… – заключила Зайна, отходя в сторону. Может быть, философ разберётся, что всё это значит? Давай запомним символы. Часть ты, а часть я…

– Это ни к чему, – перебил Номер Шесть.

За всё время, что Кенджи и Зайна провели за изучением надписей в пещере, альбинос не проронил ни слова.

– Во-первых, у меня фотографическая память, – сказал он. – Все символы здесь.

Кенджи приложил палец к белым волосам.

– Во-вторых, мне кажется, я кое-что понял. Надписи выполнены на разных языках, и сомневаюсь, что Номер Семь, их знает. Русского языка здесь почти нет, да и это неважно. Это всё имена.

– Только имена?

– Да. Каждое слово – это имя. И все они зачёркнуты. Ещё есть символы, и они повторяются.

– И ты их все запомнил?

– Их не так много.

– И даже этот? – Номер Четыре ткнула пальцем в восьмилучевую звезду.

– Да, все, – с серьёзным видом кивнул Кенджи.

– У тебя есть идеи, что всё это значит?

– Ну, – Кенджи посмотрел на скалу, – я думаю, что об этом говорил Номер Семь. Наверное, зачёркнутые имена подтверждают догадку, что их здесь нельзя называть… А возможно, это список…

– Список чего? Кого?

– Не знаю. Например, тех, кто здесь когда-либо оказывался.

– И все они зачёркнуты?..

– Номер Четыре, это только предположения…

Зайна некоторое время о чём-то напряжённо размышляла, а затем спросила:

– Что ты думаешь про символы?

– Ну, смотри, их немного. Давай по порядку: восьмёрка – это подтверждение твоей идеи.

– Моей идеи?

– Да, ты же говорила, что не случайно нас здесь именно восемь. С остальными символами сложнее. Они все крайне примитивные. Знак бесконечности. Окружности с точкой внутри и без неё. Это может быть что угодно. Восьмилучевая звезда мне вообще ни о чём не говорит.

– По мне, всё это бессмысленно, – Зайна вздохнула. – Я не вижу связи. Твои догадки, может быть, и верны, но они остаются только догадками, их нельзя ни подтвердить, ни опровергнуть. Как думаешь, почему все надписи такие мелкие?

Зайна ещё раз присмотрелась к скале.

– Как вообще возможно так чётко выцарапать их? Для этого нужны инструменты.

– Я тоже задавался этим вопросом, но мыслей на этот счёт у меня нет.

Какое-то время оба молчали.

– Я вот чего не могу понять, – произнёс Кенджи. – Надписи на разных языках. Очевидно, что их сделали люди, принадлежащие к разным народам. По сути, такие же, как и все мы: я имею в виду нас восьмерых. Но при этом мы же здесь изъясняемся на одном языке.

– Ну, по этому поводу у Номера Три была целая теория, – Зайна усмехнулась. – Что он там сказал? Вавилонская башня?

– Это какая-то глупость.

– Мне кажется, я знаю, как это объяснить, – уже серьёзно сказала проводник. – В эзотерических учениях встречается понятие «ментальная материя». К ней относятся и ментальный мир, и ментальный человек. То, что мы понимаем друг друга, можно объяснить как раз ментальным общением – прямым обменом мыслями. Ты подумай, Номер Шесть, скорее всего, нас самих-то и нет. Мы же мертвы. Наши тела остались на Земле.

– А что тогда здесь?

– А здесь – как во сне. Во снах у тебя тоже нет тела, но ты его чувствуешь, представляешь, видишь и даже осязаешь. Возможно, это и есть тот самый ментальный мир. Когда ты пишешь, то делаешь это на том языке, который тебе известен. Это же видимые символы. А ментальное общение свободно от языковых барьеров. Это мыслеформы, а не слова.

– Интересная теория. Только вызывает ещё больше вопросов. Откуда ты всё это знаешь? Нумерология, эзотерика… Это как-то связано с твоей родиной?

– Не совсем, – ответила Номер Четыре. – Да и вообще, что за предрассудки!