(Не) чужой ребёнок - Аля Морейно

не ждать помощи. Мы сами справляемся!

- Знаю. Ты – умница. Я восхищаюсь тобой, твоими достижениями, твоей заботой о нашем сыне…

Хочется крикнуть, что я забочусь не о “нашем” сыне, а о своём, но вспоминаю, что Ваня жив только благодаря Павлу, и не могу выдавить из себя ни слова.

- Я хочу вам помогать. Я слишком далеко от вас, чтобы стать хотя бы воскресным папой, но я постараюсь.

- Павел, у нас – своя жизнь. Я не собираюсь мешать тебе видеться с Ваней, он в тебе очень нуждается, но…

- Я уже говорил, что не покушаюсь на твою личную жизнь, – выдаёт довольно резко. – Но Ваня – мой сын…

- Ты слишком много у меня просишь и слишком давишь, – говорю то, что чувствую.

- Я завтра уеду…

Что я должна ему ответить? Он прав – мне тяжело носить сумки. И да, он – Ванин отец и должен нам помогать. Но если бы так было с самого начала, если бы не было этих семи лет… Теперь вот так сразу перестроиться не просто. Колеблюсь.

- Хорошо. Приходи утром, – силой заставляю себя согласиться и примириться.

Рискую… Боюсь ошибиться. Боюсь довериться. Боюсь, что снова предаст или обидит. И в то же время безгранично благодарна ему за спасение Вани и не имею права мешать его общению с сыном.

Утром я больше не спорю. Отдаю Павлу ключи. Он провожает сына в школу, увязывается за мной и доводит до самого крыльца клиники. Видимо, чувствует, что я не настроена на диалог, и молчит. Просто идём рядом, думая каждый о чём-то своём.

- Ваня сказал, что хотел бы поехать летом на море, – неожиданно говорит, когда мы подходим к месту назначения. – Я организую и отвезу вас, но мне нужны ваши предпочтения и конкретика по срокам.

Я едва не спотыкаюсь на ровной дороге. Совместный отпуск – это уже слишком…

Отделываюсь какими-то неопределёнными фразами. Павла становится слишком много в моей жизни. Я к этому не готова. И хотя он концентрируется на Ване и не делает ни малейших поползновений в мою сторону, меня не покидает ощущение, что он подбирается непозволительно близко.

* * *

Бросаю взгляд на часы. Самолёт Павла уже должен был сесть в столичном аэропорту. Поглядываю на телефон, будто жду звонка или сообщения. Глупость какая-то. С какой стати он будет предо мной отчитываться о своих перемещениях? И зачем мне эта информация?

Раскладываю продукты, которые он не знал, куда сложить. Накупил впрок столько, будто год не собирается нас навещать. Дёргаю ручку дверцы шкафчика – держится крепко. До сегодняшнего дня она постоянно отваливалась, а моих познаний в домашнем хозяйстве не хватало, чтобы как-то её закрепить. Вроде бы мелочь, но ужасно действовало на нервы, когда через раз ручка выскакивала и оставалась у меня в руках.

А ещё смеситель на кухне стал повыше. Предыдущий был низкий, даже электрочайник набирать было неудобно. Ножи стали острыми. Перила на кресле перестали шататься. И ещё несколько мелочей, для исправления которых давно надо было вызвать мастера.

Интересно, Павел всё чинил сам? Он никогда не был белоручкой, мог и кран поменять, и сифон почистить, и мебель собрать.

Телефон вибрирует сообщением:

“Я прилетел. Ване привет. Выбирайте, куда поедем на море”.

Мы поедем вместе? Эмоции мечутся от злобного: “С чего вдруг он решил передо мной отчитаться?” до блаженной улыбки неизвестного происхождения. Убеждаю себя, что это всё из-за чудесной перспективы отправиться на море. В прошлом году Ване очень понравилось, и он мечтает оказаться там снова.

Ещё через два часа на телефон приходят фотографии с припиской: ”Вариант первый”.

В детстве родители не баловали нас с сёстрами путешествиями. У мамы с папой была непростая жизнь, им было не до поездок.

Я родилась и до пяти лет жила в городе. Потом у отца на работе что-то случилось, и мы перебрались в село к деду, который незадолго до этого овдовел.

Вдвоём с дедом папа организовал ферму. Им пришлось преодолеть много препятствий, начиная от непонимания и непринятия односельчан и заканчивая палками в колёса со стороны районной администрации. Папа с дедом много работали, все деньги вкладывали в дело и год за годом постепенно расширялись. Мама занималась хозяйством и детьми, по мере сил помогая мужчинам.

С весны до осени на ферме всегда была горячка, поэтому в отпуск мы ездили все вместе лишь несколько раз, когда Оксана немного подросла. И каждая из тех поездок осталась ярким и очень тёплым пятном в моей памяти.

Рассматриваю фотографии, которые прислал Павел. Красиво… Просто фантастически. Не хочу думать о финансовой стороне этой поездки. Я просто любуюсь роскошными видами, прозрачным морем и горами… Это место кажется идеальным.

Пальцы сами набирают и отправляют: “Спасибо”.

Не знаю, состоится ли поездка. И даже не уверена, что Павел не успеет до лета наиграться в отца и не исчезнет из нашей жизни так же неожиданно, как появился. Но здесь и сейчас мне так хочется помечтать…

В ответ получаю смайлик, за которым следует сообщение: “Тебе спасибо за сына”.

Паша пропадает из эфира. Впрочем, сама не понимаю, почему это фиксирую. Он и не обязан постоянно быть на связи и что-то мне писать. Кто я ему такая? Всего лишь мать его ребёнка. Даже бывшей женой назвать себя язык не поворачивается. Сколько мы были женаты? Всего ничего… И это было целую вечность назад. Он даже год нашего брака и развода вспомнить не смог!

Я буду ему очень благодарна, если он хотя бы иногда будет приезжать к Ване и поддерживать в ребёнке ощущение нужности и значимости. А если свозит сына на море, то будет совсем замечательно. На большее не рассчитываю, учитывая все наши обстоятельства…

Первые дни мы многократно рассматриваем фотографии, которые прислал Павел, находим в интернете этот курорт, изучаем описание и читаем отзывы. Ваня в восторге. Я тоже мечтаю об отпуске…

Спустя неделю эмоции успокаиваются. Новых сообщений нет. И меня опять точит сомнение в серьёзности Пашиных намерений. У него своя жизнь. И неизвестно, как на новость о наличии у него сына отреагировала Вера.

Ну и что, что они официально не женаты? Брак – всего лишь формальность. Если они живут вместе, то наверняка думают об общем будущем. И женщина вряд ли обрадуется ребёнку, рождённому на стороне.

Отпустит ли она Павла с нами в