Параллельно любви - Екатерина Риз

— О Господи, — пробормотала она раздосадовано. Ухватилась рукой за вешалку, чтобы не упасть, и потом уже включила свет.

— Мама пришла! — отчего-то громким шёпотом выпалила, появившаяся в прихожей Юля.

— Почему ты шепчешь? — удивилась Марина.

— Тётя Лера сказала, что шуметь нельзя.

Марина нахмурилась и обратила обеспокоенный взгляд на домработницу, которая тоже вышла из кухни.

— Что у нас происходит, Калерия Львовна? Лёшка здесь?

Калерия выглядела расстроенной и только рукой махнула.

— Пришёл. Смотреть страшно на него, злой весь.

— Злой? — повторила Марина непослушными губами, а Юля удивилась:

— Он не злой. Он же не кричал.

Калерия выразительно на Марину посмотрела, глаза закатила, а девочку успокаивающе погладила по голове. Марина Юлю поцеловала, сунула ноги в тапки и всё время оглядывалась и прислушивалась, не понимая, почему Алексея не слышно и не видно.

— Вы чем занимаетесь? — отстранено поинтересовалась она.

— Я рисунок рисую про весну, нам в школе задали. Ты забыла?

— Почему забыла? Помню.

— Я сейчас ужин приготовлю и пойду, — сказала Калерия взволнованным шёпотом, — а ты с ним поговори.

— Господи, да что случилось-то? Где он?

— Спит, — ответила Юля.

— Спит? — Марина кинула изумлённый взгляд на Калерию Львовну, но та не ответила и вернулась на кухню, увлекая за собой девочку.

И отчего она вдруг так перепугалась? К двери спальни подошла с сильно колотящимся сердцем. Заглянула и замерла ненадолго, глядя на Алексея, который лежал на её постели. Лежал прямо в одежде, обнимал подушку и, кажется, на самом деле спал. Белая рубашка была измята, волосы взъерошены, пиджак и галстук небрежно переброшены через спинку стула. А в комнате тихо-тихо, только его дыхание слышно.

Ты же не глупая, ты всё прекрасно понимаешь. Он ведь не просто пришёл, он пришёл и специально лёг в твою постель — не на диван, не в комнате для гостей, а в твою постель, чтобы не нужно было ничего тебе говорить и объяснять. Ты смотришь на него сейчас, и возразить тебе нечего.

Опять врёшь. Не хочешь ты возражать. А надо.

Интересно, Лёшка понял, что это совсем не их кровать, а новая? Нет, конечно, подобных мелочей он никогда не замечал.

С кухни послышался весёлый смех Юли, и Марина поспешила дверь прикрыть, не хотела, чтобы Алексей проснулся. А сама думала только об одном — всё вернулось. Именно в эту минуту, но что с этим делать — совершенно не ясно. Теперь она точно сойдёт с ума, другого не дано.

Марина в растерянности постояла перед кроватью, смотрела на Асадова, потом, стараясь не шуметь, достала из шкафа плед и Алексея укрыла. И это вместо того, чтобы разбудить и потребовать ответа.

Он вздохнул, зашевелился, а потом спросил:

— Ты где была?

В первый момент Марина едва не кинулась вон из комнаты, потому что до ужаса боялась разговаривать с ним здесь, в этой тёплой интимной обстановке. Это было слишком, по крайней мере, для неё. Но сбегать из собственной спальни, показалось уж чересчур глупым.

— С клиентом встречалась. Спи.

— Угу. Марина.

— Что?

— Прости, ладно?

Она поправила ему одеяло.

— За что?

— Я опять на тебя свалился.

— Спи уж.

Калерия Львовна на самом деле быстро ушла, напоследок попросив Марину:

— Ты только не нервничай.

— Да я и не собираюсь.

— Я не заметила, чтобы он злился, — пожала плечами Юля, когда они с Мариной сели ужинать. — А тётя Лера говорит…

— Тётя Лера слишком много лишнего говорит. Не слушай её.

— Почему?

Марина помолчала.

— Это не правильно, обсуждать других людей в их отсутствие.

— А при них можно?

Марина смущённо кашлянула.

— Если они сами этого захотят.

Девочка призадумалась, а после кивнула.

— Хорошо, я потом у него спрошу разрешения.

— Юля!

Чем больше времени проходило, тем сильнее Марина начинала нервничать. Что делать, если Лёшка не проснётся? Юлю уже пора укладывать спать, а ей что потом делать? Оставить Асадова в покое, а самой лечь в комнате для гостей? Наверное, это самое лучшее решение. Из-за присутствия бывшего мужа в квартире, а ещё точнее, в собственной постели, Марина себе места не находила, до такой степени нервозности дошла, что внутри всё тряслось.

Поправила одеяло, наклонилась и поцеловала уже спящую Юлю в щёку. Выключила свет и вышла из детской, осторожно прикрыв за собой дверь. На кухне горел свет, да и дверь её спальни была настежь открыта. Значит, самой ничего решать не придётся. И так сразу не скажешь — хорошо это или плохо.

— Уснула? — спросил Алексей, когда Марина появилась на кухне. Она кивнула. — Хорошо.

— А ты?

— А я проснулся. — Улыбнулся он вполне искренне.

— Вижу. Сейчас покормлю тебя.

— Давай. — Асадов присел за стол, вытянул руку и принялся разглядывать складки на рукаве.

— Да уж, — подтвердила Марина, — мятый весь.

— Ну, я побоялся, что если ты увидишь меня голого в своей постели, то твоя жалость проявится в гораздо меньшей степени. — Встретил Маринин взгляд и скис. — Извини.

Она немного посомневалась, но всё-таки поинтересовалась:

— Что ты делать собираешься?

Алексей пожал плечами.

— Понятия не имею. Я уже давно думаю… А, ты имеешь в виду сегодня?

— Именно.

— Поеду домой. Ты не беспокойся. Чем пахнет так вкусно?

— Потерпи, сейчас всё будет.

Марина молча наблюдала за тем, как он ест, и на душе так тепло сделалось, на какое-то короткое мгновение, но искорка эта проскользнула и унесла с собой напряжение.

— Где ты так устал?

Он усмехнулся.

— Устанешь тут… У Тошки опять зуб режется, ребёнок снова превратился в маленького монстрика. Причём в монстрика, который попросту отказывается спать.

Марина улыбнулась.

— Ничего, всё пройдёт.

— Пройдёт, конечно.

— И ты поэтому приехал?

Он посмотрел на неё.

— А почему ты хочешь, чтобы я приехал?

Его взгляд её смутил и Марина отвернулась.

— Я не хочу, я просто спрашиваю.

Алексей долго ничего не говорил, доел, коротко поблагодарил её, и снова замолчал. Казался непривычно озабоченным.

— Просто не хотелось домой, — сказал он, наконец. — Как подумал, что ещё один вечер в непрекращающейся борьбе пройдёт…

— И по какому поводу война?

— А без повода. Просто из любви к искусству… Вру, конечно.

— Конечно, — кивнула она и укоризненно посмотрела, когда заметила его улыбку.

— Не знаю, что делать, — признался Алексей. Заглянул в опустевшую чашку и его губы сложились в прискорбную ухмылку. — Просто не знаю.