Тайны тысячелетий - Коллектив авторов

Главный вклад Португалии в открытие мира — искусство плавания по звездам, но оно получило развитие только после volta da Mina, или возвращения из Мины.

Дан Жоржи да Мина — укрепленное купеческое поселение, и по сей день стоящее на побережье Ганы. Тут торговали золотом из Тимбукту, гвинейскими невольниками и слоновой костью — всеми теми «товарами», которые питали португальскую экспансию.

Из-за противных течений и ветров обратный путь из Мины вокруг островов Зеленого мыса был настолько трудным, что моряки уходили далеко в Атлантику, делали крюк и, поймав западные бризы возле Азорских островов, возвращались в Лиссабон. Единственными ориентирами при этом им служили Полярная звезда и Солнце, поэтому португальские мореплаватели (как и Колумб, который плавал с ними в Мину) были вынуждены учиться определять свое местонахождение по широте в открытом океане.

Жуан II (так же как и Генрих, глава ордена Христа) — вот с кого действительно начался золотой век португальских первооткрывателей. В 1482 и 1485 годах он дважды отправлял своего придворного Диогу Кана на юг вдоль берегов Африки, и путешественнику посчастливилось открыть великую реку Конго.

В 1487 году Жуан послал Бартоломеу Диаша в плавание вокруг Африки искать путь на Восток. Он пригласил в Лиссабон Колумба, чтобы «обсудить индийское предприятие». По иронии судьбы, в день приезда Колумба в Португалию с триумфом вернулся Бартоломеу Диаш. Поняв, что пути в Индию у него в руках, король тотчас же отправил будущего Адмирала Моря-Океана восвояси.

Успешное плавание Колумба в 1492 году привело к появлению папской буллы, разделившей земной шар между давнишними соперницами, Испанией и Португалией. Однако португальцы сочли, что проведенная папой линия отторгает у них слишком большой кусок Атлантического океана, а оставшегося пространства им не достаточно, чтобы плавать в Индию. В 1494 году, по Тордесильясскому договору, разделительная черта была отнесена на 270 лиг к западу. Таким образом португальцы, то ли осознанно, то ли ненароком, завладели Бразилией. В наши дни больше половины населения Южной Америки говорит на португальском языке.

На плавучих гробах

Мерл Сивери признается, что он всегда с благоговейным трепетом разглядывал изображения кораблей, на которых плавали португальские первооткрыватели. Поэтому не удивительно, что в Лиссабоне он первым делом посетил контр-адмирала Рожерио д’Оливейру, президента португальской Морской академии. Этот энергичный человек построил корабль, чтобы повторить плавание Бартоломеу Диаша в год 500-летия этого события.

— А ваша каравелла — точная копия той, на которой Диаш обогнул мыс Доброй Надежды? — спросил путешественник адмирала.

— Не совсем, — был ответ. — Внешне, во всем, что касается формы корпуса и контуров оснастки, я соблюдал максимально возможное соответствие. Но внутри у нас есть радиостанция, штурманские инструменты, гальюн, холодильники, маленький аварийный двигатель. Мы строили корабль при помощи древних инструментов, но чертежи выполнял компьютер. Те корабли, которые король Генрих отправлял к мысу Бохадор, были одномачтовыми или двухмачтовыми барками с прямым парусным вооружением. Первые каравеллы появились только в 1441 году. И этот новый португальский корабль, легкий, с малой осадкой и латинскими парусами, благодаря которым он мог идти против ветра, был идеальным судном для каботажного плавания, разведки заливов и устьев рек.

По контрасту с каравеллами громадный корабль нау, использовавшийся на линии Лиссабон — Гоа в XVI и XVII веках, был настоящим гигантом. Широкие, многопалубные, с прямоугольной оснасткой, эти карраки или галеоны были океанскими грузовыми судами, способными при их высоких носах и корме идти только по ветру. Они радовали глаз, но опыт их использования был весьма плачевен. Путь вокруг Африки составлял 24 тысячи миль, и эти плавучие гробы преодолевали его за 18 месяцев, полных тягот, лишений и опасностей. Народу на борту всегда бывало битком. Тухлая вода, испорченная провизия, грязь, дизентерия, цинга, свирепая лихорадка.

Меньше половины людей да Гамы возвратились домой. Половина флота Педро Алвареша Кабрала, подошедшего в 1500 году к берегам Бразилии, так и не добралась до Индии. У португальцев даже есть поговорка: «Хочешь научиться молитвам — иди в море».

В Португалии торговлей занимались все — от короля, присвоившего себе монополию на перец, до начинающего матроса, который, дабы поправить дела (жалование-то было смехотворно низким), набивал свой «вольный сундучок», пользуясь правом беспошлинной покупки. Повсюду на карраках громоздились клети, ящики и баулы, они закрывали доступ к орудиям, поэтому трудно было давать отпор пиратам. Перец из промокших и рваных мешков забивал помпы. Корабли отправлялись в обратный путь, имея крен, и с изрядной течью. Один из них как-то раз опрокинулся, не успев даже выйти из порта.

Жизнь на борту была как две капли воды похожа на жизнь в Лиссабоне и Гоа. Знать отгораживалась на корме от смердящей толпы простолюдинов, теснящихся между палубами. Привилегии сохранялись, даже если судно терпело крушение. Некоторые фидальго требовали, чтобы в сухопутных переходах по пустынному побережью невольники несли их в паланкинах. В самом низу общественной лестницы находились дегредадос — уголовники, приговоренные к ссылке. Их использовали как пушечное мясо, посылая с опасными для жизни поручениями, такими, как, к примеру, разведка побережья.

Первым человеком из команды да Гамы, ступившим на индийскую землю, был дегредадо Жоао Нуньес, «новый» христианин, еврей, незадолго до того обращенный в истинную веру и немного владевший арабским языком. Каликутские лодочники отвели его к двум тунисским мусульманам, владевшим кастильским и генуэзским наречиями.

— Чего тебе тут надобно, дьявол тебя подери? — спросили арабы.

— Мы пришли сюда в поисках христиан и пряностей, — отвечал им Нуньес.

Пляжи нынешнего Каликута завалены похожими на гондолы лодками, потому что тут нет порта. Рыбаки вытаскивают свои сети на берег, сортируют и раскладывают по корзинам улов. Пряностями и не пахнет, зато изрядно разит рыбой, сохнущей на горячем песке. Если спросить местных жителей, кто был Васко да Гама, они, скорее всего, ответят: «Наверное, американец», «А Бог его знает. Приплыл и уплыл», «Делец», «Древний индийский царь, правивший в Тривандраме», «Он правил очень давно, но сам не был стариком». Неосведомленность эта под стать неведению самого да Гамы, который оскорбил могущественнейшего из малабарских правителей, преподнеся ему в дар от своего короля шесть корыт для стирки белья, чем нарушил индийские табу. Когда два года спустя в Индию прибыл Кабрал, это привело к трениям с мусульманскими купцами и кончилось бомбардировкой города. В итоге первой столицей Португальской Индии стал не Каликут, а Кочни — соперничавший с ним город-государство.