Сумасшедшая принцесса - Татьяна Устименко

Три дня, миновавшие с момента поспешного бегства из Меласса, оказались на редкость нудными и однообразными. Куска хлеба, захваченного из «Жареного карася», нам с Бесом хватило только на один день, а затем, за неимением других запасов, мне пришлось перейти на орехи и ягоды. И то, и другое оказалось незрелым и совершенно не съедобным. Для грибов тоже еще слишком рано. Лука у меня не имелось, поэтому нечего было и мечтать углубиться в придорожный лес и попытаться подстрелить какую-нибудь зазевавшуюся дичь. Конечно, можно попробовать пришибить кого-нибудь гитарой, но гитару мне было жалко. Поэтому через три дня, имея перед глазами пример всегда сытого и вполне довольного жизнью Беса, я приуныла. Помнится, в прежние времена, проживая в замке Брен, я очень любила почитывать один душещипательный эльфийский роман, повествующий о благородном красавце, отправившемся на поиски похищенной возлюбленной. Влюбленному идиоту предстояло совершить длительное, опасное путешествие, большую часть пути питаясь лишь «томными вздохами об утраченной любви и воспоминаниями, разрывавшими трепетное сердце». Уж не знаю, как там насчет разорванного сердца, но желудок у этого доходяги должен был разорваться намного быстрее. Больше никогда не стану читать куртуазных эльфийских слезовыжимающих опусов. Похоже, все описанное в подобных книгах – банальная брехня и липа. Через несколько дней такой диеты голодающий рыцарь явно бы мечтал не о прелестях своей дамы, если, конечно, он не собирался попробовать их на вкус, а о большой миске тушеного мяса, щедро сдобренного кинзой и базиликом. А еще ко всему этому должна непременно прилагаться румяная горбушка теплого ржаного хлеба и внушительный кувшин ядреного, настоянного на меду эля… Я печально вздохнула, не в силах справиться с разыгравшимся воображением. Потом повела носом… Великие боги! Упоительные запахи, так живо сейчас представленные, оказались вовсе не иллюзией, вызванной голодом, а вполне очевидной реальностью, дразнившей обоняние. Где-то совсем рядом готовили свежую, обильную пищу! Я пришпорила Беса, потому что конь, пользуясь моей рассеянностью, едва плелся, и приподнялась в стременах, стараясь окинуть взглядом бесконечную линию дороги, уходящую за горизонт. И – о радость, за изгибом поворота я заметила струйку дыма, поднимавшуюся, очевидно, над кухонным очагом. Чуткий нос оказался острее зрения. Мы приближались к человеческому жилью.

Шустро прогалопировав пару миль, мы достигли небольшой, но чрезвычайно милой деревушки. Моя симпатия к непритязательному образцу сельской архитектуры усилилась стократно при виде некоего заведения с многозначительным названием «У тетушки Гремульды», являвшегося источником пресловутых прельстительных ароматов. Даже Бес насторожил свою хитрющую морду, явно намекая на обещанный хлеб с солью, подкрепленный ведром отборного овса.

– Ладно уж, обжора, я всегда выполняю обещания. – Моя душа исполнилась умиротворения под воздействием щедро выделявшегося желудочного сока.

Две голодные особи эффектно подъехали к самому крыльцу, стараясь производить как можно больше шума. Судя по размерам дома, щедро изукрашенного резьбой и увенчанного веселеньким флюгером, – у тетушки Гремульды не было отбоя от посетителей. Конечно, в том случае, если вкус ее стряпни хотя бы вполовину не уступал фимиамам, буквально витавшим над крышей харчевни. Не успела я ступить на добротные ступеньки, предварявшие вход в сию обитель отбивных и эля, как дверь радушно распахнулась и в проходе нарисовался конопатый деревенский мальчишка. Минуту он, выкатив глаза и отвалив челюсть, рассматривал изумруды на моей маске, но потом профессиональное чутье дало о себе знать и селянин радостно осклабился. Улыбка получилась кривоватой, но широкой. Еще бы, мальчишка сообразил, что запахло неплохими деньгами.

– Проходите, благородная госпожа. – Слова сопровождались корявым поклоном. Здесь явно не изучали придворного политеса.

Я поторопилась перешагнуть через порог, чуть не схлопотав по затылку возвратным движением тяжеленной двери. Моему голодному взору предстал обширный зал, заставленный аккуратными столиками и лавками.

– Позаботьтесь, пожалуйста, о моем коне. – Я подбросила серебряную монетку, и веснушчатая, не очень чистая ладошка ловко поймала ее в воздухе. – Хлеба, овса и ключевой воды.

– Все будет сделано! – Мальчишка так быстро помчался исполнять указание, что я даже не успела попросить дополнительно выкупать запылившегося Беса. Оставалось надеяться, что разбитной малый и без меня неплохо знает свои обязанности.

Полупустой зал предоставлял возможность выбрать любой приглянувшийся столик. Я предпочла в углу и с любопытством вертела головой, выглядывая подавальщицу вкупе с прочими местными достопримечательностями. Через пару столиков от меня расположилась разгульная компания, тесно сдвинувшая лавки и предававшаяся неумеренному употреблению горячительных напитков. «Шестеро», – быстро посчитала я. Все при оружии, все профессиональные бойцы. Немного обтрепанные, но явно при деньгах. Очевидно, наемники. К числу самых заметных и опасных я бы отнесла полуэльфа, который также выказывал повышенный интерес к моей живописной персоне. Еще бы – слой пыли на колете, золотая маска и бесценный сильфский клинок не каждый день встречаются в таком захудалом местечке. Судя по тому, как услужливо прочие члены застолья наполняли кружку смазливого ублюдка, он являлся признанным главарем подозрительной шайки. Нет, я, конечно, терпимо отношусь к любой расе, но полукровки – потомки смешанных браков – обычно наследовали самые отрицательные качества народов, их породивших. Хм, а если учесть, что и меня тоже можно отнести к категории полукровок, становились объяснимы мое упрямство, несговорчивость по некоторым вопросам, касающимся принципов, и весьма своеобразное чувство юмора. Получалась довольно-таки гремучая смесь.

Вот и теперь, одного взгляда на смуглое, породистое лицо красавчика-полуэльфа оказалось достаточно для составления психологического портрета его владельца. Хищный прищур ярких зеленых глаз под тонкими, словно нарисованными, дугами черных бровей. Слишком гибкий, но при этом рослый и мускулистый, слишком слащавый, но одновременно – с высокомерным изгибом алых губ. Законченный мерзавец, за пару золотых готовый вырезать всех своих родичей до третьего колена, – таково мое мнение о моральном облике прекрасного головореза. На поясе полукровка носил отличную рапиру. Наверно, не только в качестве украшения. М-да, не хотела бы я повстречаться с этим бойцом в каком-нибудь укромном месте. Думаю, с ним пришлось бы повозиться.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});