Самозванец по особому поручению - Антон Демченко

Пока мы в молчании добирались до ресторана, Бережной чуть не извелся. Видно, новости уж слишком жгли ему язык. Но ничего, дотерпел…и. А что, я тоже чуть не сдох по дороге… от любопытства.

Пока я расплачивался с извозчиком, Тишила успел миновать двери ресторации и затребовать кабинет. Но тут я его притормозил.

– Лучше стол, где-нибудь в уголке основного зала. Все видно, всех видно… – как бы задумчиво протянул я, и Бережной согласно кивнул. Действительно, кто его знает, насколько хороша звукоизоляция у этих самых кабинетов? А столик в углу гарантирует, что никто не подберется незамеченным, чтобы удовлетворить нечаянное любопытство и послушать о чем толкуют залетные гости с Хольмграда. Не знаю уж, зачем Тихомиру потребовалось разводить здесь тайны, но если человеку приспичило, то… почему бы не уважить такой пустяковый каприз?

– Следуйте за мной. – Местный мэтр принял к сведению наши пожелания и медленно и важно пошагал куда-то вглубь зала, богато отделанного деревом. Нет, ничего сверхдорогого, но… учитывая отношение местных жителей к невеликим островным рощам, подобная обстановка здесь может считаться даже шикарной.

– Итак. – Дождавшись, пока официант в белоснежной куртке расставит на столе наш заказ и уйдет, я заинтересовано кивнул Тихомиру. А тот, в ответ, только еле слышно хмыкнул, окинул взглядом сервировку и, наполнив рюмку холодной водкой, не чинясь, опрокинул ее в рот. Подцепил с тарелки ломтик ветчины, с явным удовольствием втянул носом ее тонкий аромат и отправил закуску следом за беленькой. Время тянет, бретер. Ну-ну.

Посмотрев, как довольный Бережной аккуратно вытирает усы, я не удержался и последовал его примеру, разве что, вместо ветчины, на закуску пошла вроде бы обычная, но фантастически нежная копченая скумбрия… Вот интересно, Тихомир вообще-то говорить собирается, или он просто решил таким образом развести меня на халявный обед?!

– Они здесь. – Очевидно что-то поняв по моему взгляду, отстраненно проговорил Бережной, одновременно присматриваясь к местному деликатесу под названием «Солнце над Гудьемом». Видно, изыск островной кухни не пришелся Тихомиру по вкусу, и он отложил ополовиненный бутерброд на свою тарелку.

Скривился. – Хорошую закусь испоганили. Неужто нельзя было просто селедку лучком присыпать? Всяко вкуснее было бы.

– Тихомир Храбрович… я тебя внимательно слушаю. – Пришлось выдергивать собеседника из омута дурных мыслей.

– Так я уж все сказал. – Недоуменно пожал плечами мой визави.

– А поподробней? – Вздохнул я. – Кто «они», где «здесь», и почему этого нельзя было сообщить в менее приватной обстановке?

Бережной аккуратно вернул поднятую им крышку блюда на место и только после этого принялся отвечать.

– Извини, Виталий Родионыч. – Развел руками Тишила и пояснил: – «Лазарей» наших давешних встретил, и тоже в порту. Поначалу даже подумал, не померещилось ли мне… да вроде вчера особо на горькую-то не налегал, ну а когда один из этих «воскресших» с каким-то пьяным матросом сцепился, убедился, что то совсем не морок. У видений юшка с носу не капает.

– Та-ак. И куда они делись, Тихомир Храбрович? Неужто, не присмотрел?

– Да куда они могли деться? – Пожал плечами Бережной. – Понабежала портовая полиция, да и повязала всю компанию.

– Так это же замечательно. – Я улыбнулся, к удивлению не понявшего такой реакции Тишилы. – А что, Тихомир Храбрович, не прогуляться ли нам до портового полицейского управления? Поинтересуемся, что за «привидения» за нашим «Варягом» хвостиком бегают, а?

– Хм. В случайность, стало быть, не веришь, Виталий Родионыч? – медленно проговорил мой собеседник.

– Ну почему же? Вот заодно и проверим, что здесь: случайность, совпадение или закономерность…

– И то верно. – Бережной кивнул и вновь взялся за крышку супницы. Ну да, война войной, а обед по расписанию. Тем более если на обед подают такого каплуна… Нет, вот точно, Бережной – халявщик, самый натуральный!

Идея, конечно, хороша. Вот только я не подумал об одной вещи. Если на Руяне я мог бы просто продемонстрировать канцелярский «глаз», чтобы получить нужную мне информацию в любом учреждении, то на Борнхольме, принадлежащем Свеаланду, такой возможности у меня нет… Какое дело свейским бюрократам до заштатного коллеги из Руси?

Но попробовать надо… И мы, пообедав, выдвинулись в порт.

Как и следовало ожидать, в полицейском управлении нас встретили… да никак не встретили. Пустой холл да одинокий дедок в потертом мундире, притулившийся за маленьким столиком в углу. Естественно, первой проблемой стало мое полное незнание свеона, так что пришлось многоопытному Тишиле брать на себя всю тяжесть переговоров с дряхлым представителем борнхольмской полиции. И вот тут нашла коса на камень. Нет, поначалу дедок кивал и даже благожелательно улыбался. Затем нахмурился и вызвал по телефону начальство, оказавшееся его полной противоположностью. Молодой офицер в новенькой отутюженной форме, появившийся в холле спустя несколько минут, был изначально хмур и неприветлив. И беседа «высоких договаривающихся сторон» началась заново. Естественно, снова через Тишилу.

– Извините, господин Старицкий, но я не могу предоставить вам эти сведения, – бубнил Бережной, переводя резкий говор лейтенанта. – Честь имею.

Сказал, развернулся и ушел. М-да, переговоры выдались недолгими. Я переглянулся с Тишилой.

– Ну что ж. Не пускают в парадное, пойдем через черный ход, так, Тихомир Храбрович? – поинтересовался я у спутника, едва мы покинули здание портовой полиции.

– Это как? – заинтересовался Бережной.

– Ну, будем надеяться, что господин Орсон окажется более благожелательно настроен в отношении нашей экспедиции, нежели этот полицейский фертик. – Я щелкнул было портсигаром, но, опомнившись, вернул его во внутренний карман пиджака. Не принято здесь дымить на улице. Уж если хочешь потравить легкие, будь добр, устройся в собственной гостиной или курительной, или на худой конец в ближайшем кафе или ресторации, и дыми, сколько хочешь. А вот на улице… моветон, господа, такого себе даже завсегдатаи плот-ненских кабаков[22] не позволяют. А уж они-то и вовсе босяки из босяков.

– Уверен, Виталий Родионыч?

– Надеюсь, Тихомир Храбрович, надеюсь. Но, думаю, для верности, стоит подождать, пока у нашего знакомца закончится рабочий день и он вспомнит русскую речь.

Бережной в ответ гулко хохотнул. Историю моего знакомства с Орсоном, он знал не хуже прочих. Отсмеявшись, Тишила высвистал извозчика, и мы, устроившись в ландо, отправились к стоянке «Варяга», поскольку бить ноги пешком по огромному порту, то и дело уворачиваясь от разнообразных грузов, и плутать среди лабиринтов тюков и ящиков, совсем не хотелось. Проще взять экипаж и объехать портовую зону вокруг.

Как оказалось, мои опасения, касающиеся избирательной памяти господина помощника капитана порта на языки, были беспочвенными. Сегодня господин Орсон должен был править вахту в портовом управлении в ночь, что, естественно, не добавляло ему добродушия, но даже дурное расположение духа не помешало ему заглянуть на «Варяг» перед заступлением на пост. Очевидно, талант Лейфа-повара нашел себе еще одного поклонника, что, право же, неудивительно.

– Герр Старицки, объяснитье мнье, зачьем вам это понадобилос? – выслушав мою просьбу, проговорил помощник капитана порта и недовольно поморщился.

– Видите ли, господин Орсон, я очень не люблю неясности, а этих людишек наш Тихомир Храбрович еще на Руяне заприметил да узнал. Учитывая историю, что поведал мне господин Бережной как о них самих, так и об их «подвигах», я счел необходимым присмотреться к нашим случайным попутчикам.

– Вот как? – Бьорн задумчиво погладил подбородок. – И что же за истории рассказал ваш друг?

– Некрасивые истории, господин Орсон. Очень некрасивые, большего, уж извините, сказать не могу, ибо права такого не имею. А люди те тати и душегубцы. Вот и волнуюсь я, с чего бы нашим дорожкам с ними пересекаться… А ну как они за старое принялись, да к «Варягу» присматриваются?

– То ясно. – Кивнул Бьорн. Ему явно не понравилось, что я не собираюсь распространяться об истории «лазарей» и не желаю рассказывать, откуда их знает Бережной, но вот беспокойство мое Орсон понял. – Вот только одного не пойму, герр Старицки, чем вам лицезрьение этих… татьей, да? Чем оно вам поможет?

– А я их образы сниму да всем членам нашей экспедиции продемонстрирую, чтоб запомнили, да береглись, коли кого похожего увидят, – ответил я.

– Хм. – Орсон на миг задумался, покрутил в ладонях толстопузый бокал для коньяка и, вздохнув, решительно кивнул. – Гут. Хорошо, Виталий Родионович, я понимаю ваше беспокойство и… постараться вам помочь. А сейчас… будтье любезен, одьелите еще толикой этого чудного напитка!

Вечер в салоне «Варяга» прошел уже вполне привычно. Наши высоколобые энтузиасты, отыскав себе очередную головоломку, наполнили помещение гулом спора, Бережной и Грац устроились в креслах в углу, прихватив с собой, для душевности беседы, бутылку так понравившегося Орсону коньяка, Лейф сосредоточенно внимал отцу, а Лада молча устроилась рядом со мной на диване, положив голову мне на плечо. И было что-то уютное и домашнее в воцарившейся в салоне яхты обстановке.