Наркоза не будет - Александра Сашнева

Коша побрела к берегу.

Когда она достигла пляжа, ее уже колотило от холода. По коже пробежали пупырышки, и Коша с наслаждением закопалась в горячий песок, каждой клеточкой впитывая его стягивающее кожу тепло. Повернулась на спину. Облака.

Муся проснулась. Поднялась, сходила к воде, умылась.

Коша поняла, почему ей понравилась эта идея - ветер и горячий песок бескорыстно спасали их от них самих.

Муся спросила:

- Ты что, купалась?!

- Да.

- Но она же очень холодная.

- Но это кайф... Знаешь, как сейчас мне хорошо? У меня внутри легко и пусто.

- Бр-р-р-р... - сказала Муся. - Может быть.

Она опустилась над Кошей на корточки и, сорвав осоковый листочек пощекотала губы. Коша облизнулась и сжала их. На Кошиной щеке осталась белая песчаная полоска. Муся провела листочком по щеке, потом ниже, по шее. На смуглой коже Кошиного горла белела незагорающая полоска шрама.

- А что это у тебя? - спросила Муся.

- Это? - спросила Коша, потрогав рукой шрам.

- Ага...

- Это мое первое воспоминание. Мне очень нравилось все блестящее и яркое. Стекляшки, пуговицы... Кто-то разбил зеркало. И один осколок закатился за спинку дивана. Довольно большой, с чайную ложку. Мне было года полтора. Еще не было близнецов. Была только Верка и я. Конечно, я нашла это сокровище. До тех пор я не видела более красивой вещи. Мама заметила, что я играю острым предметом и вскрикнула. Догадавшись, что она отберет у меня сокровище, я быстро сунула его в рот и сжала губы. Но она надавила мне на челюсти и открыла рот. Я заплакала от горя, вздохнула, чтобы набрать воздуха и... Дальше я не помню. Мне сказали, что я почти умерла. Был сильный отек и пришлось делать операцию. Я отстала от сверстников и, когда меня отдали в детский сад, часами стояла и смотрела в щелку в заборе. Когда спрашивали, как меня зовут, я говорила "Никак". Это было мое имя. И, наверное, оно осталось со мной навсегда. Я - Никак. Никакая.

- Прекрати! Ты говоришь полную чушь! - лениво возразила Муся. - Ты не понимаешь. На самом деле тебе повезло!

- Не знаю. Иногда я думаю, что в этом было проявление чего-то особенного. Что это знак счастья. А потом я думаю по-другому.

- Ты почти умерла... - Муся грустно повторила фразу. - Хорошо, что ты не умерла. Я где-то слышала, что те, кто в детстве сильно болел или чуть не умер, тому в жизни повезет и тот будет очень долго жить. Похоже, как в сказке про Снежную королеву. Только там осколок попал в глаз.

- Да. Похоже... - согласилась Коша. - Мне кажется, что я уже никогда не буду, как все. Что-то во мне изменилось в тот момент.

Муся легла рядом, закрыв рукой глаза от прямых лучей солнца. Они долго лежали молча.

Коша протянула руку, сорвала листочек осоки и стала его грызть. Она не знала, о чем думает, просто ветер шевелил волосы и шевелил осоку, и она казалась шерстью какого-то зверя.

Захотелось ощутить Мусину плоть. Убедиться в том, что Муся настоящая.

Казалось, что так она узнает, что Муся чувствует. Захотелось научиться этому. Узнавать, что чувствуют другие. Чтобы не мучить их попусту.

Коша собралась что-то сказать, но сразу все вылетело вон из головы, потому что рука нечаянно дернулась и поранила листочком уголок губы. Это долго не заживет.

Выдохнув, Коша набрала в горсть сухого песка и подвинулась к подруге. Выбеленная ультрамариновая тень повторила движение тела. И они вдвоем, Коша и тень, прикоснулись к Мусе. Горячая кожа шелестела, как осока, как песок. Коша наклонилась к лицу подруги и стала сыпать из кулака сухую струйку на грудь. Мусины веки вздрогнули и показались блестящие зрачки. Она тронула Кошу ладонью за бедро, и, повернувшись, подперла голову рукой. Коша прикоснулась к губам подруги и осторожно, боясь сама себя, поцеловала. И сразу отвернулась, спрятав лицо в небо. Только ветер нежно ласкал кожу, горячими сухими губами.

- Я думаю, что я тебя люблю...- услышала Коша свой пыльный голос и, почувствовав Мусину руку на своей, добавила. - Потому что мне хорошо, когда тебе хорошо даже если ты с тем, кого я люблю. Мне не жалко его для тебя.

- Я не ожидала честно говоря... - лениво проговорила Муся. - Какой-то он странный.

- Я должна тебе сказать... Муся... Валек на самом деле просто отымел меня, и за это дал денег. А на живопись он плевать хотел. Я знаю что тебе фиолетово. Но мне нет. Я хочу, чтобы ты поняла. Потому что мне кажется, у меня ближе тебя никого нет... Роня еще. Но он не женщина, он не может этого понять.

Муся повернула голову и долго смотрела на Кошу, а Коша в небо. Потом Муся протянула руку и прикоснулась к волосам подруги.

- Знаешь, живопись - это только приправа... Может быть, это лучше, чем собирать бутылки или целый день делать какую-нибудь херню среди людей, которые не знают, что родились только для того, чтобы кто-то использовал их жизнь, как туалетную бумагу... Может, это стоит того?

- Я думала об этом... - вздохнула Коша, и почувствовала, как по виску медленно и влажно сползла слеза. - Но это и есть туалетная бумага, когда так. Почему-то мне хочется, чтобы меня кто-нибудь любил. Я все ждала, что я вырасту... и стану счастливой. Я никогда не думала, что жизнь такая помойка... Я не хочу ее такую... Я не уверенна, что то, о чем ты говоришь не будет туалетной бумагой.

Муся снова легла на спину. Помолчала.

Очень тихо сказала:

- Прости меня, я не знала, что это для тебя так важно.

- О чем ты? - Коша посмотрела в ее немного опухшее лицо.

- Я не думала, что ты так к Ринату... Он того не стоит. Но все равно, - Муся наклонилась к подруге и, нежно обняв, поцеловала. - Все равно прости. Мне просто нет никакой разницы. Ринат, не Ринат. Все они в чем-то одинаковы.

- Перестань. Я сама так хотела... Я такая дура! Действительно, все они одинаковые - это правильно, и мне надоело грузится на эту тему. Если бы ты знала, как меня колбасит от этого. Пусть лучше его вообще не будет. А то...

На них упала Ронина тень. Он брызнул холодной водой, пугая разомлевших подружек.

Визг - сначала испуганный, потом веселый. Захватило дух, и наступила легкая внезапная радость.

- Ах ты! - Коша побежала за озорником по горячему песку вдоль берега и, уже сама падая, схватила его за лодыжку.

Песок плотно обхватил их, будто чье-то большое тело. Она ожидала, что Роня вскрикнет или что-нибудь скажет, но была только жаркая тишина. Коша испугалась и подняла голову. На песке было темное пятно.

- Эй! - раздался издалека Мусин голос.

Она оглянулась: Муся махала рукой, уходя.

- Ты куда? - крикнула Коша в сухую пустоту неба.

- Мне надо! Я на работу устраиваться! Тетя договорилась!

Муся повернулась и вскоре исчезла за ивовыми кустами. Коша помахала рукой и обернулась снова к Роне. Тот растерянно разглядывал ступню.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});