Версаль под хохлому - Дарья Донцова

Алиса поставила пузырек на столешницу и вдруг увидела листы бумаги, исписанные неизвестным ей почерком. Впервые в жизни Ремнева проявила любопытство и прочитала чужое послание. Дословно Алиса письмо не запомнила, но основная мысль была проста: Вероника Суханова, а именно ее подпись стояла в самом низу, в связи с болезнью дочери просила ректора института дать ей возможность сдать зимнюю сессию не со всеми студентами, а через месяц. Но самое неприятное заключалось в том, что вариантов записки было несколько. Матери стало понятно: Вадим пытался поточнее скопировать почерк Вероники, тщательно прорабатывал мельчайшие детали.

Сказать, что Алиса была удивлена, это не сказать ничего.

Когда сын вернулся домой, его ожидал сюрприз – всегда корректно вежливая мать налетела на Вадика как фурия. И молодой человек честно ответил на все ее вопросы.

Да, он опять вместе со Светой. Да, легко может писать любым почерком, он же талантливый каллиграф и художник. Да, Потемкина попросила составить от имени своей матери письмо – у нее дома тяжелая обстановка, девушка из-за скандалов родителей запустила занятия. Да, он любит Свету, хочет на ней жениться и просит маму не мешать их счастью.

Побеседовав с Вадиком, Алиса бросилась звонить Нике. Суханова не скрыла изумления, услышав голос давнишней подруги, а Ремнева, которая решила во что бы то ни стало защитить своего глупого детеныша, закричала в трубку:

– Прикажи своей дочери немедленно разорвать отношения с моим сыном! Вадик ей не пара!

– Наши дети знакомы? – недоуменно спросила Вероника.

– А ты не знала? – еще сильней разозлилась Алиса. – Они учатся в одном институте, Светлана бывала в нашем доме и украла драгоценности моей матери, наши деньги, а потом обокрала Вадима в Питере!

Выпалив обвинение, Ремнева испугалась. Сейчас Ника разгневается и швырнет трубку. Или заявит: «Кто видел, как моя любимая дочь шарила в твоем комоде? Ты клеветница!» И что тогда ответить?

Но некогда близкая подруга предложила:

– Давай встретимся и поговорим без нервов.

Свидание состоялось в отдельном кабинете дорогого ресторана. У Ники не было проблем с деньгами, поэтому она позвала Алису в элитное заведение. Выглядела владелица преуспевающей фирмы потрясающе, от нее пахло эксклюзивным парфюмом, нарочито скромная одежда и вызывающе шикарная сумка стоили немалых денег, что поняла даже наивная в вопросах гламура Ремнева. Можно было позавидовать финансовому положению Сухановой, но в процессе беседы у Алисы возникло чувство щемящей жалости.

Ника была предельно откровенна и призналась: она не знает, что делать с дочкой. Еще учась в школе, девочка попала в неподходящую компанию, и понеслось – сигареты, выпивка, мальчики. К сожалению, занятые бизнесом родители не сразу поняли, что происходит, а когда опомнились, было поздно – у Светы обнаружили беременность и венерическое заболевание.

Ника отправила дочь в Англию, испугавшись, что в России не сделают аборт на четвертом месяце. А когда Света вернулась домой, наняла ей гувернантку, Агнессу.

Уж как школьница ненавидела бонну! Сколько говорила ей гадостей! Но та не реагировала на хамство и ходила за подопечной тенью. Светлана не имела возможности встречаться со старыми дружками и вроде взялась за ум.

Прошло время. Девочка окончила школу, поступила в институт. И вдруг однажды, накануне первой зимней сессии Светы, гувернантка поскользнулась в ванной, упала, сломала позвоночник и попала в больницу в состоянии комы. Светлана переживала из-за несчастья, постоянно бегала к Агнессе в клинику, спрашивала у врачей, придет ли она в себя, и долго рыдала, когда больная, так и не очнувшись, умерла.

Родственников у бонны не было, хоронить ее пришлось Нике. Когда Виктор с женой приехали забирать тело, лечащий врач им сказал:

– Обратите внимание на дочь.

– А что с ней? – вздрогнул отец, отлично знавший о поведенческих проблемах наследницы.

– У меня только предположения, – замялся эскулап, – доказательств никаких нет, но думаю, Агнессу сильно толкнули, она не сама упала. Светлана сюда каждый день приезжала, но в палату к гувернантке не шла, неслась ко мне, с порога спрашивала: «Она очнулась? Уже разговаривает? Нет? А сможет потом с людьми общаться?» Невооруженным глазом было видно, как девушка нервничает, с напряжением ждет ответа и успокаивается, услышав: «Больная пока в коме».

Ника схватила мужа за руку, Виктор, стараясь казаться спокойным, произнес:

– Дочь беспокоилась о своей няне, она ее любила. Для нас ваши слова оскорбительны. Надеюсь, вы не вызвали милицию? В противном случае мы засудим вас за клевету.

– Смерть Агнессы считается следствием бытовой травмы, – вздохнул врач, – у милиции вопросов не возникло. Но я вам по-дружески советую: отведите Светлану к психологу. Если она поймет, что преступление может остаться безнаказанным, то непременно совершит новое противозаконное деяние.

– Мы на вас жалобу составим! – попробовал испугать доктора Виктор. – Вы не имеете права на подобные разговоры!

– Не имею, – согласился доктор, – но я пожалел вас. И вы не напишете кляузу, потому что понимаете – я прав...

Рассказчица замолчала и посмотрела на бутылку с водой. На сей раз Жанна не стала вредничать, а быстро наполнила стакан и подала его Ремневой.

Я молча ждала, пока мать Вадима утолит жажду и продолжит повествование. Мне-то Светлана сообщила слезливую историю про то, как ее сослали на лето в Лондон и забыли там. Еще Потемкина жаловалась на нелюбовь матери, на ее холодность, невнимательность. Но, как говорил Штирлиц, «маленькая ложь рождает большие подозрения». Или эту фразу произносил Мюллер? Неважно, главное – суть. Я посмотрела на опустевший стакан и не удержалась от вопроса:

– Ника любила дочь?

– Очень, – кивнула Алиса. – Ранее у Сухановой в родах умер младенец. Вероника переживала смерть крошечной девочки, до второй беременности ходила, как в воду опущенная, а узнав, что снова станет матерью, летала, будто у нее отросли крылья. Мы тогда еще дружили, я свидетель того, с какой ответственностью Вероника относилась ко второй беременности. С первой-то у нее плохо получилось.

– Ну и кто в этом виноват? – выпалила Гуськова.

Ремнева молчала.

– Ладно тебе, – сказала Жанна, – Ника умерла, можно правду рассказать. Я о проблемах Сухановой со Светланой до сегодняшнего дня не слышала, но, если откровенно, совсем не удивлена.

– Не надо позорить Нику, – сказала Алиса.

– Смерть Сухановой и Виктора не случайна, – объяснила я, – есть повод сомневаться в их самоубийстве. Поэтому лучше расскажите все, что знаете.

Алиса сцепила пальцы рук в замок и обхватила колени. Жанна пожала плечами.

– Странно, что Ника не понимала, откуда у ее Светы дурные наклонности. Сама-то она как себя в институте вела? Секс, наркотики, рок-н-ролл.

– Стимуляторы она не употребляла, – робко возразила Алиса.

Гуськова засмеялась.

– Кого ты обмануть хочешь? Мы в одной компании гуляли. В нашем творческом вузе наркота считалась обычной, более того, необходимой вещью. Помнишь рассуждения Сухановой про то, что «все великие живописцы нюхали кокаин»? Ника обожала абсент, которым у нас открыто торговали, курила травку, таскала в сумочке белый порошок.

– Она никогда не кололась, – поспешно произнесла Ремнева.

– Верно, – согласилась Жанна, – но хватит и остального. Мы с тобой тоже были хороши.

– Кокаин мы никогда не нюхали, – испугалась Алиса.

– Помнишь глюки от коктейля из абсента, водки и шампанского? – не утихала Жанна. – Убойная смесь! Небось нечто подобное Босх[13] употреблял. Я, например, под кайфом жуткие картины видела.

На меня некстати напал кашель. Сейчас абсент[14] запрещен во многих странах мира, и если Ника увлекалась «зеленой феей», да еще занюхивала его кокаином, не стоит удивляться уродству Джулии.

– Она все бросила, когда встретила Виктора, – сплетничала Жанна. – Потемкин не принадлежал к богеме, учился в техническом вузе, у них там водку могли выпить, но не более. Ника замуж вышла, быстренько забеременела и ограничила со мной контакты. Небось опасалась, что я ее муженьку про бурную студенческую молодость проговорюсь и положительный перспективный парень бросит бывшую алкоголичку и наркоманку. Ника очень хотела разбогатеть и, в отличие от нас с Алиской, умела выбирать правильного коня на переправе. Мы-то, идиотки, все любовь искали, вот и остались дурами, одна мать-одиночка, вторая трудоголичка. А Никуша действовала по расчету и очень неплохо потом жила. У нее был ум холодный, а сердце ледяное. Меня она в подлости подозревала, решила, что я завидую ей, собираюсь счастье ее разрушить, готова драгоценному Потемкину про все зажигательные выступления его ныне благообразной женушки доложить, и свела наши отношения на нет. Вообще-то смешно. Пожелай я ей нагадить, что помешало бы мне Виктору позвонить и ему в уши напеть? Мне так противно стало, когда я поняла, в чем она меня подозревает! А с Алиской Вероника чуть дольше корешилась, порядочной ее считала, пускала в свой семейный дом. Ремнева, тебя не крючило от смеха, когда наша отвязная Никуша стала из себя примерную супругу корчить? Вероника, как змея, из старой черной кожи вылезла и обзавелась новой, розовой, без пятен. Но потом небось до нее дошло: Алиска не интриганка, но может от простоты что-то ляпнуть не к месту, а потому живехонько и с Ремневой расплевалась. Ну и кто мог родиться у Сухановой? Белоснежка? Олененок Бэмби?