Толковая Библия. Том 5 - Александр Лопухин

1. «Подлинно суетны по природе всю люди, у которых не было в е дения о Боге…» Начало XIII гл. ясно указывает на ее тесную связь с предшествующей речью о наказании египтян через их собственных богов ( XII: 27 ). В этом был разительный пример, насколько суетны люди без истинного богопознания. Предикат «суетный», часто прилагаемый в кн. Св. Писания к идолопоклонству и всему, что с ним связано, дает понятие о том, что оно основывается на ничтожном и пустом и в результате дает обман и гибель ( XV: 2 ; 4 Цар XVII: 15 [ 480 ]; Иер II: 5 [ 481 ]; Деян XIV: 15 [ 482 ]; Рим I: 21 [ 483 ]). Выражение «по природе» означает не то, что эти люди по самой духовной природе своей были не способны к истинному богопознанию, ибо далее писатель эту способность за ними признает и делает их ответственными за неведение Бога (3–4, 10); «по природе» значит по существу, само по себе, безотносительно к чему либо другому неведение истинного Бога делает людей ничтожными.

«Из видимых совершенств не могли познать Сущего…» Видимые совершенства - это совершеннейшие дела Божии, прекраснейшие и величественные явления природы, в противоположность невидимому Божеству, которое в них познается. Наименование Бога Сущим, ό ών, употреблено писателем, вероятно, в платоновском смысле, для выражения понятия о Боге, как истинно сущем (όντως όν), в противоположность бывающему. Хотя, с другой стороны, выражение ό ών писатель кн. Премудрости мог заимствовать и из библейского языка: греческий перевод LXX еврейское имя Бога - Иегова передает этим выражением.

2. а почитали за богов, правящих миром, или огонь, или ветер, или движущийся воздух, или звездный круг, или бурную воду, или небесные светила.

2. Перечисляются главные силы и явления природы, которые обоготворялись у язычников: огонь, воздух, вода, небесные светила. В этом перечне видит указание на учение язычников о четырех элементах, управляющих миром ( Филон . De decern orac. II, 189). В мифологии эти управляющие миром силы олицетворялись в образах разных божеств.

3. Если, пленяясь их красотою, они почитали их за богов, то должны были бы познать, сколько лучше их Господь, ибо Он, Виновник красоты, создал их.

4. А если удивлялись силе и действию их, то должны были бы узнать из них, сколько могущественнее Тот, Кто сотворил их;

3–4. Указывается, каким образом люди пришли к обоготворению явлений природы. К этому побуждало их или эстетическое чувство: они «пленились их красотою», или чувства страха и зависимости - перед грозными стихийными явлениями: «удивлялись силе и действию их» . Однако, обаятельность природы не оправдывает язычников. Напротив, они «должны были познать Виновника красоты» и могущество Творца.

5. ибо от величия красоты созданий сравнительно познается Виновник бытия их.

5. Пятый стих содержит основание для мысли предшествующих стихов, что язычники, созерцая природу, «должны были познать» Бога. Они стояли на самом естественном пути к богопознанию: «от величия красоты созданий сравнительно познается Виновник бытия их» . «Сравнительно», αναλόγως, т. е. путем заключения от свойств явления к причине.

Во многих кодексах вместо чтения «величия красоты» стоит «величия и красоты созданий…» Такое чтение более отвечает 3 и 4 ст., в которых об этих свойствах явлений природы говорится отдельно.

6. Впрочем, они меньше заслуживают порицания, ибо заблуждаются, может быть, ища Бога и желая найти Его:

7. потому что, обращаясь к делам Его, они исследывают и убеждаются зрением, что все видимое прекрасно.

6–7. Делая оценку натуралистическому политеизму, писатель ставит его выше других форм многобожия: последователи его «меньше заслуживают порицания…» Причина такого предпочтения указывается двоякая. Во-первых, писатель допускает, что эти заблуждения в основе своей имеют искание истинного Бога; во-вторых, в своих результатах эта форма политеизма давала и нечто положительное: обращаясь к делам Божиим, люди убеждались, «что все видимое прекрасно» . У них рассеивалось темное подозрение, что в мире господствует зло и мрак. Таким образом, красота видимого мира сама по себе имеет цену. И красота видимая в мире, такой же существенный элемент, как и истина и добро: и она последнее основание свое имеет в Боге. Поэтому «от величия красоты созданий сравнительно познается Виновник бытия их» (5 ст.). Эта черта воззрения писателя на мир, который рассматривается им со стороны художественной красоты, указывает в нем иудея эллиниста.

8. Но и они неизвинительны:

9. если они столько могли разуметь, что в состоянии были исследывать временный мир, то почему они тотчас не обрели Господа его?

8–9. Содержат ограничение для мысли двух предшествующих стихов. Хотя последователи натуралистического политеизма «и менее других заслуживают порицания», однако «и они не извинительны» . Их разум был настолько развит, что «они в состоянии были исследовать временный (= видимый) мир» . Они имели поэтому полную возможность от свойств вселенной заключить к свойствам Творца ее, «почему же они тотчас не обрели Господа?» Причина, очевидно, лежит не в недостатке познавательных способностей, а в нравственных качествах людей: это и делает их виноватыми за непознание Бога.

10. Но более жалки те, и надежды их - на бездушных, которые называют богами дела рук человеческих, золото и серебро, изделия художества, изображения животных, или негодный камень, дело давней руки.

10. С 10 ст. писатель переходит к изображению неразумия другой формы многобожия - идолопоклонства в собственном смысле, почитания предметов, сделанных руками человека. Конечно, по первоначальной идее почитание относилось не к самим этим предметам, а к тому, что они изображали и означали; но впоследствии невежественная масса стала отождествлять изображение с самим божеством. Вот эту форму религиозного невежества писатель и имеет в виду. О ней говорится и во многих других местах Св. Писания: Втор IV: 28 [ 484 ]; Пс CXXXIV: 15–18 [ 485 ]; Ис XL: 18–20 [ 486 ]; XLI: 7 [ 487 ]; XLIV: 9–20 [ 488 ]; Иер II: 28 [ 489 ]; X: 3–15 [ 490 ]. Неразумие этой формы многобожия в том, прежде всего, что люди возлагают свои надежды «на бездушных» , έν νεκροις, на мертвые неодушевленные предметы. Так идолы названы не в противоположность истинному живому Богу, а в противоположность выше названным силам и явлениям природы. В них все же есть жизнь, они могут приносить пользу или вред человеку, это могло послужить основанием к их почитанию людьми, а почитатели бездушных идолов не имеют и этого основания, поэтому они «более жалки» .

«…золото и серебро…» не сами по себе почитались, а разумеются здесь изображения, идолы, делаемые из этих металлов.

«…негодный камень, дело давней руки…» - разумеются каменные изображения и статуи, обоготворяемые по причине их большой древности.

11. Или какой-либо древодел, вырубив годное дерево, искусно снял с него всю кору и, обделав красиво, устроил из него сосуд, полезный к употреблению в жизни,

12. а обрезки от работы употребил на приготовление пищи и насытился;

13. один же из обрезков, ни к чему не годный, дерево кривое и сучковатое, взяв, старательно округлил на досуге и, с опытностью знатока обделав его, уподобил его образу человека,

14. или сделал подобным какому-нибудь низкому животному, намазал суриком и покрыл краскою поверхность его, и закрасил в нем всякий недостаток,

15. и, устроив для него достойное его место, повесил его на стене, укрепив железом.

16. Итак, чтобы произведение его не упало, он наперед озаботился, зная, что оно само себе помочь не может, ибо это кумир и имеет нужду в помощи.

11–16. Неразумие идолопоклонства писатель доказывает ярким описанием способа приготовления идолов. В этом описании у него сквозит едкая ирония. Идолы приготовляются из ни к чему негодных обрезков дерева, после того как ценный материал употреблен на изготовление полезных предметов. Делают их «на досуге», когда время не занято более полезным делом. Прикрыв краской всякие недостатки дерева, изображение ставят в нишу, причем не забывают, что оно само беспомощно, может упасть и разбиться и его укрепляют железом. Подобное описание мы находим еще у пророка Исаии XLIV: 9–20 [ 488 ].

17. Молясь же пред ним о своих стяжаниях, о браке и о детях, он не стыдится говорить бездушному,

18. и о здоровье взывает к немощному, о жизни просит мертвое, о помощи умоляет совершенно неспособное, о путешествии - не могущее ступить,

19. о прибытке, о ремесле и об успехе рук - совсем не могущее делать руками, о силе просит самое бессильное.

Ст. 17–19. Писатель изображает все неразумие обращаться с молитвой к идолу, приготовление которого он только что описал. Идол не может дать того, чего у него нет. А между тем люди «о здоровье взывают к немощному, о жизни просят мертвое… о силе самое бессильное», и не замечают и не стыдятся этого неразумия.