Король русалочьего моря - Т. К. Лоурелл

бесстрашным любопытством. Но на этом ее сходство с теми, кого Одиль с братом ловили на согретых солнцем камнях в Венеции, заканчивалось. Ящерка была из пламени, вся, до кончиков чешуек на хвосте.

– Саламандра, – восторженно выдохнула Белла и протянула к ней руку, осторожно, как к кошке.

Огненная ящерка коснулась ее пальца носом, потом деловито, хоть и осторожно, заползла ей на руку, переступая когтистыми лапками и все еще внюхиваясь, и вдруг куснула. Белла ойкнула – видимо, укус был не очень болезненный, скорее неожиданный, – но тут же ящерка подпрыгнула и заметалась вокруг ее руки с восторгом белки, обкормленной орехами.

Тут-то ее ловко поймала рыжая Фиона.

– Найди Грету, – скомандовала она и пустила ящерку на стену, по которой та умчалась огненным всполохом.

Грета фон Шиллер оказалась прямой противоположностью Фионе: темноволосая, статная и спокойная настолько, что, казалось, вот-вот уснет. Однако рассуждала она трезво, и видно было, что тема черного человека ее немало занимает.

– Я полагаю, что это элемент стихийного школьного фольклора, – сообщила она им. – Возможно, когда-то что-то это и спровоцировало, скажем, кто-то из учителей пришел в Лабиринт на поиски пострадавших или, может быть, даже Основатель… да, это хорошая теория, я ее придерживаюсь, признаться. Но удостовериться невозможно.

– У нас же есть описание, – вставила Одиль.

– Описание есть, – невозмутимо согласилась Грета. – Но, во‐первых, коллеги, свидетель был взволнован, испуган, – она примиряюще улыбнулась, словно заранее извиняясь за обидное слово, хотя и не отказываясь от него, – и устал. Посудите сами, как можно в таком состоянии определять, скажем, цвет глаз, тем более в полумраке.

– А Основатель? – осведомился Адриано.

– У нас нет портрета Основателя, – развела руками Грета. – Увы. Его могли видеть учителя, но они молчат.

– Учителя? – нахмурилась Белла. – Но ведь Академия…

– Может быть, ты не заметила, – чуть улыбнулась тевтонка, – но многие из наших учителей будут постарше Академии.

– Да, но…

– Это неважно, – Грета впервые выказала какое-то неудовольствие. – Важно то, что у нас есть. А у нас есть корпус поверий, разделяющийся на две части. Первая, возможно, фактическая – это встречи вроде тех, о которых говорите вы, Адриано. Вторая – мифическая, как я ее зову.

– Например? – чуть наклонился вперед Ксандер.

– Например, – все с той же сонной улыбочкой бесстрастно сообщила та, – легенда о том, что черный человек приходит в конце года за самым неуспевающим учеником, выпивает из него всю кровь, отрубает ему голову и целует эту мертвую голову в губы, прежде чем закопать тело в неведомую всем яму.

Наступила пауза.

– Это же неправда? – тихонько спросил Адриано.

– Абсолютная ложь, – все так же не моргнув глазом отозвалась Грета. – Более того, я даже представить себе не могу, что могло вызвать такие мысли. Разве что, – ее бесцветные глаза в упор уставились на Адриано, – у кого-то разыгралось воображение. А теперь, коллеги, я вас оставлю, у меня эксперимент. Если что-нибудь узнаете интересное, заходите, я буду благодарна за помощь по реферату.

– Как там красиво! – восторгалась Белла, едва не танцуя по усыпающему дорожку желтоватому песку. – И на следующий год это все будет наше! Одиль, скажи же!

Одиль сказала, надеясь, что это вышло не очень кисло. В принципе, учитывая, что в тот момент она вспомнила о бассейне и горячих источниках, может быть, ей даже это удалось. Ксандеру, судя по лицу, никакие минеральные радости не помогали.

– И саламандра! Саламандра! Она же чудесная!

– Давайте тут срежем, – вдруг предложил Адриано. – Я тут такую дорожку выведал – успеем вперед всех!

Адриано можно было доверять: дома, в Венеции, он умел пробраться такими путями, что Одиль диву давалась, как он их обнаруживал. В заборах наметанный глаз брата сразу видел дырки или уступы для залезания, а крыши для него были таким же законным способом перемещения, как улицы. Единственное, чего стоило опасаться, это…

– Кусты, – упавшим голосом сказала Белла и выразительно посмотрела на свою длинную, до щиколоток, юбку. – Вот почему кусты-то?!

– А ты ее задери, – посоветовал Адриано, уже исчезая в зарослях. – Я не смотрю. Ксандер, айда за мной, а то Сабелла стесняется!

Ксандер хмыкнул, слегка закатил глаза, но последовал за Адриано с готовностью и ничуть не меньшей ловкостью. Одиль вздохнула, переглянулась с Беллой и последовала за ними, рассудив, что чем больше народу проложит дорожку вперед бормочущей себе под нос проклятия иберийки, тем лучше.

– Вон! Все вон!

При первом окрике парни впереди замерли так резко, что Одиль врезалась в спину Ксандеру, а Белла – в спину ей. Одиль попыталась выглянуть из-за спины фламандца, но видно из зарослей было плохо, голос же, кричавший на французском с добавлением вовсе незнакомых ей слов, был ей неизвестен.

– Прочь! Я буду жаловаться ректору!

Адриано с осторожностью кота на разогретой солнцем крыше вылез из кустов и отошел в сторону, давая дорогу Ксандеру, а следом – и им с Беллой. На небольшой полянке, представшей их глазам, никого на удивление не оказалось. Зато был домик, коренастый и сложенный из серого камня окрестных гор, дышавший изо всех распахнутых окон совершенно умопомрачительными запахами, враз напомнившими Одили, что обед был целую вечность назад.

– Нет, нет, не надо! – воззвал голос изнутри уже в неподдельном горе. – Не лей! Не надо меда! Сюда нельзя!

На этом очевидном доказательстве, что вопли относились не к ним, Одиль не выдержала бой с любопытством и направилась к домику, игнорируя отчаянные жесты Адриано. У приоткрытой двери она обернулась и увидела, как Ксандер, пожав плечами, последовал за ней, а там и оставшиеся двое: Белла – решительно, а Адриано – обреченно. Обернулась она очень вовремя: так ей удалось разминуться с блюдом, вылетевшим из двери со стремительностью пушечного ядра. На блюде красовалась титанических размеров индейка с яблоками, политая золотистым соусом, увенчанная веточкой розмарина и пахнущая так, что вся душа Одили рванулась следом, а желудок громко заявил, что тоже не прочь присоединиться. Адриано, не будь промах, бросился блюду наперерез, но оно ускользнуло от него с маневренностью охотящегося сокола и умчалось вдаль, загадочным образом не потеряв ни единого куска своего содержимого.

– Кыш! Кыш отсюда!

Наблюдая за перемещениями блюда, Одиль совершенно пропустила момент, когда на порог выскочил тучный мужчина в белом фартуке и высоком колпаке, размахивая полотенцем. На его раскрасневшемся лице даже черные усы топорщились от возмущения.

– Вы видели? Нет, вы видели? – вопросил он Одиль, от волнения глотая еще больше гласных, чем и без того полагалось на нежном языке галлов. – Мерзавцы! Мелкие отвратительные непослушные мерзавцы!

– Кто, сеньор?

Как только Белла заговорила, незнакомец уставился на