Послание в будущее - Паата Шалвович Амонашвили

солдат охранять дверь дома сапожника и обратился к Рихтеру:

— Ваше преосвященство, умоляю, успокойтесь. Несколько лет назад я слушал вашу проповедь с кафедры нашей церкви, в которой вы громко обвинили господина Беме в ереси. Скажу честно, до того дня ни я, ни другие члены городского совета ничего и не слыхали о сочинениях этого сапожника. После вас многие ознакомились с книгами Беме. В их числе и я. Признаюсь, я был крайне удивлен, ибо нашел мысли сапожника очень глубокими, а каких — либо противоречий со Святым Писанием я не увидел. Цензоры из Рима дали официальное разрешение на печать его книг, следовательно, ересь господина Беме не доказана. Поэтому я запрещаю творить над ним самосуд и призываю немедленно прекратить ваше выступление.

Рихтер сжимал зубы от негодования и сказал, подавляя в себе злобу:

— Ваше бургомистерское высочество, как же это его ересь не доказана, когда он явно восстает против Святого Писания и отрицает троичность Господа? Если вы не изгоните его, я добьюсь, что за него возьмётся сам курфюрст, и тогда виселицы ему не миновать, ибо он подлец, клятвопреступник и падший пьяница.

Градоначальник жестом остановил церковника и громко сказал:

— Хватит, ваше преосвященство! Суда над Беме не было, он сам в ереси не признавался, поэтому я призываю дождаться решения городского совета. Сейчас господин Беме тяжело болен. Доктор Крюгер наблюдает за ним. Я обещаю, как только он выздоровеет, мы устроим публичное обсуждение сего важного дела в ратуше. А теперь немедленно расходитесь и не нарушайте покой города Герлица.

Понимая, что проигрывает, Рихтер гневливо ворчал, однако, отступил, и тогда вся толпа удалилась в туман. Тогда бургомистр постучал в дверь дома и громко позвал:

— Крюгер, отворите дверь, это Бартоломеус Скультетус.

Замок щелкнул, и на порог вышел взволнованный доктор Крюгер.

— Сумасшедшая толпа! — сказал он.

Бургомистр успокоил его:

— Я прогнал их. Как здоровье Якоба?

Врач ответил:

— Плохо. Я надеюсь только на чудо.

— Не отходите от него и не покидайте дом, — ответил озабоченный бургомистр, — надо сохранить все его рукописи. Я оставлю здесь двух солдат дежурить у дверей и сам наведаюсь позже.

Крюгер поблагодарил и скрылся в доме.

Бургомистр удалился.

Ян, Златоуст и Ясем все это время наблюдали за происходящим.

— Что будем делать? — спросил Златоуст.

Ян ответил:

— Даже не знаю. Там теперь дежурят солдаты в дверях.

Ясем настоял:

— Пожалуйста, давайте попробуем уговорить солдат пропустить нас!

Ян сказал:

— Попробуем, и будем молить Бога, что наши вопросы будут выслушаны, и мы получим на них ответы.

Они вышли к дому. Солдаты преградили им путь.

— Кто такие? — спросил один.

— Сюда нельзя! Уходите! — приказал другой.

Ян сказал им:

— Мы — Моравские священники Братского Единства. Направляемся в Лешно, но погода вынудила нас задержаться в Герлице. Мы очень хотим поговорить с господином Беме, так как считаем его одним из величайших философов.

— Нет! — строго сказал один из солдат.

— Идите своей дорогой! — приказал другой.

Ясем набрался смелости и попросил:

— Пожалуйста, позвольте нам! Сам Бог направляет нас к нему!

Солдаты и не думали их пускать, но вдруг дверь приоткрылась, как по волшебству, и изнутри послышался зов:

— Пусть заходят…

Солдаты отступили.

*

Они вошли в необычную мастерскую сапожника. На сапожном верстаке вместо ножей, шила и дратвы аккуратно были разложены записные книжки, перья и чернила. По всей мастерской были разбросаны многочисленные книги, а на стене висели колодки, лоскуты обувной кожи, иконы и изображения Спасителя. Мерцающая лампа освещала огромные песочные часы, а готовые башмаки и боты пылились в углу, под длинной полкой, прогнувшейся от тяжести книг.

Внимание Ясема особо привлекла лежащая на тумбочке огромная книга под названием “Христософия Якоба Беме”.

Сам философ сидел в кресле посередине комнаты, бледный и исхудавший, а над ним стоял доктор с микстурой в руках:

— Якоб, у тебя сильный жар. Пожалуйста, выпей эту микстуру.

— Брось, Крюгер, микстура мне не поможет! Скоро я отправляюсь к Богу, однако, мне надо завершить одно важное дело… — отвечал сапожник, тяжело дыша, и обратился к вошедшим: — Я попросил пропустить вас, потому что мне нужны присяжные заседатели…

Ян поклонился и ответил с некоторым удивлением:

— Господин Беме, мы безмерно благодарны Богу за честь быть принятыми в вашем доме, но что вы имеете в виду? Почему вы называете нас присяжными заседателями? Мы на суде?

— Да! — ответил Якоб Беме с торжеством в голосе, — мне надо устроить судебное разбирательство прямо сейчас. У нас мало времени. Подходите и располагайтесь на этих табуретках вокруг моего верстака… А ты, сынок, подойди ко мне ближе. Не бойся меня, я лишь чудной сапожник… Как твое имя?

— Ясем.

— Ясем, хорошее имя… Садись на коврик у моих ног. Назначаю тебя председателем среди присяжных заседателей.

Ясем заметил, что у Беме были бесконечно глубокие, серо — голубые, блестящие глаза. Он молча подчинился и сел на коврик.

— Крюгер, ты тоже будешь присяжным заседателем, так что садись и ты. — сказал сапожник. — Мне более не нужен врач, ибо моя душа готовится разлучиться с телом и пуститься в захватывающее путешествие к Небесам. Мы все оттуда и находимся в ожидании возвращения. Однако Бог, водворяющий меня куда захочет, когда захочет и как захочет, не заберет меня к себе, пока я не предам преступника правосудию! Бог правит в беспредельности, а я, ничтожная искорка от Него, дерусь на все стороны с дьяволом. И теперь само сокрытое Небо повелевает мне обличить предателя.

Ясем не совсем понимал, о чем говорит философ. Недоумевали и Ян со Златоустом. Беме пристально всмотрелся в камин с незажженными дровами.