Русские боги - Казаков Дмитрий Львович

Сергей усмехнулся и сказал:

– Если вспомнить товарища Сталина, то, по его мнению, нация определяется общностью экономики, территории, языка и психического склада. Выходит, что человек, что живет в России, ведет тут дела, говорит по-русски и думает по-русски – тот и русский.

– А жители Крыма тогда кто? – спросил Иван. – И как ты поймешь, кто думает по-русски, а кто нет?

– Если разбираться, где чья земля, можно долго морды друг другу бить, – заметил Степан. – Всем известно, что в Карабахе творилось. И что тогда всякая мордва и прочие чуваши, они как, русские или нет? Ведь земли-то по Волге их были, еще когда про Владимира Красное Солнышко никто не знал.

Олег помолчал, задумчиво почесал подбородок.

– Все на самом деле просто. Русским является тот, для кого русская история – родная.

Сергей засопел, завертел головой, точно собираясь возразить, но так ничего и не сказал.

– Ладно, замнем, – бросил Степан. – Чем языком балаболить, лучше радио включим. Так, сейчас…

Он нажал кнопку на панели магнитолы, и зазвучал прокуренный баритон, проникновенно сообщавший всему миру, что «голуби летят над нашей зоной…».

– Ради бога, только не это, – сказал Сергей тихо. – Ненавижу шансон. Это же мусор, музыкальный и поэтический. Как его можно слушать?

Степан принялся подпевать, совершенно не попадая в такт.

Сергей мученически закатил глаза.

Игорь задумался, вновь завертелись в голове вопросы, не дававшие покоя в последние дни. Зачем Олег таскает его с собой? Для чего изобразил фарс с приемом на работу? И почему гостя выпустили живым из того кабинета, где на столе стоял поднос с отрезанной головой?

Объяснить ни то, ни другое не получалось.

Когда вынырнул из размышлений, обнаружил, что они проезжают небольшой городок, Иван вовсю храпит, а по радио очередной хриплый тип завывает о воровском счастье. По небу бежали облака, среди них висела луна, блестели острые глаза звезд.

Городок остался позади, вновь потянулась пустынная трасса.

Свет фар летел впереди машины, вырывая из мрака серое пятно асфальта, бежала мимо дорожная разметка. Отстав на десяток метров, тенью следовал «Паджеро», редкие встречные автомобили проносились мимо, точно ракеты.

Сергей глядел в окно, Олег и Степан тихо переговаривались.

Игорь задремал, а очнулся оттого, что его довольно сильно толкнули в плечо. С трудом разлепил слипавшиеся глаза, не сразу вспомнил, где находится и что за человек сидит рядом.

– Выходи, проветримся, – сказал Иван.

Машины стояли на обочине, виднелся лес, во мраке глухо шумели качавшиеся под ветром деревья.

– Это… хорошо, – сказал Игорь.

Когда выбрался из салона, невольно вздрогнул от ночной прохлады. Услышал мерное журчание со стороны леса, потом глаза привыкли, и разглядел Олега, стоявшего около одного из стволов.

Оранжевый огонек сигареты отмечал то место, где находился Сергей.

– Эй, не спать, братва! Стоянка пять минут! – донесся от «Паджеро» мощный голос Степана.

Спотыкаясь, Игорь побрел прочь от дороги. Зажмурился и прикрыл лицо ладонью, когда проезжавшая мимо машина осветила его фарами. Потом отыскал укромное место и расстегнул ширинку.

К «Порше» вернулся несколько взбодрившимся, влез на свое место.

– Надо было пива купить. Про запас, – сказал Сергей, захлопывая дверцу.

– Ничего, денек без бухла проживешь. – Степан хмыкнул. – Или ты совсем запойный?

Он включил радио, и оно завыло:

«Владимирский централ, ветер северный. Этапом из Твери, зла не меряно, лежит на сердце тяжкий груз…»

Быстро набрали скорость, и придорожный лес остался позади.

Крепкий сон ушел, но спать все равно хотелось. Игорь кемарил, то и дело неглубоко проваливаясь в дремоту. Снова просыпался на несколько минут, чтобы опять отключиться.

В одно из пробуждений обнаружил впереди над горизонтом зарево, а в следующее они были на МКАД. Где именно, сообразить не удалось, во мраке все ориентиры словно пропали.

Свернули на Рязанский проспект, с него ушли вправо, а потом запетляли по каким-то дворам. Остановились у панельной девятиэтажки, неподалеку от детского садика, над крыльцом которого горела тусклая лампочка.

– Приехали, – сказал Степан, заглушив мотор. – Тут у нас хата для разврата. Шучу. Ну, типа где можно отлежаться, когда тяжело. Особых удобств там нет, но жить можно. И никакой козел сюда носа не сунет. Пока отсыпайтесь, утром позвоню. Лады?

– Лады, – кивнул Олег.

Игорь потряс головой, потер уши, чтобы более-менее ясно соображать. Помогло не очень. Вслед за Сергеем выбрался наружу. Они подхватили из багажника вещи и пошли к подъезду. Запищал цифровой замок, открылась уходившая вверх лестница, двери квартир первого этажа.

Лифт оказался сломан, пришлось пешком тащиться на седьмой этаж.

Остановившись у обитой черным дерматином двери, на которой блестели цифры два и шесть, Степан долго звенел ключами и ругался, что он «этому мастеру этот замок в жопу поставит».

Потом дверь открылась, они оказались в темной прихожей, где слабо пахло пылью.

– Ключ оставляю, – Степан сунул его в руки Ивану. – Бывайте здоровы, братва. Если чего – свяжемся. Пока.

– Пока, – сказал Игорь, но дверь уже захлопнулась.

Квартира была двухкомнатной и удивительно пустой. Покрытый линолеумом пол не мыли никогда, а из мебели имелась только стопка толстых матрасов в одной из комнат да старый шифоньер, где лежали одеяла. На кухне стояли электроплита и холодильник, а также небольшой стол, на котором разместилась стойка с посудой.

Ложки, вилки и ножи хранились в литровой банке.

На застекленном балконе лежали картонные коробки, из окон открывался вид на двор, соседние дома.

Сергей снял со стопки верхний матрас и выяснил, что находившийся под ним покрыт бурыми пятнами, очень похожими на кровь. Такие же украшения обнаружились на других и на одеялах тоже.

– Неслабо эти брателлы тут развлекаются, – сказал Иван. – Раны зализывают, псы грешные.

Он перекрестился и сплюнул на пол.

Игорь сходил в туалет, где на бачке стоял нераспакованный рулон туалетной бумаги, после чего выбрал один из чистых матрасов и положил его в малой комнате. Одеяло свернул вместо подушки, вторым укрылся. Повернулся на бок, чтобы лечь поудобнее и закрыл глаза.

Сон пришел мгновенно.

Проснувшись, Игорь понял, что ему чего-то не хватает. Удивился, что полка под ним не трясется и не качается и что он не слышит стука колес. И только потом вспомнил, что эту ночь провел не в поезде.

В окно лился приглушенный дневной свет, из приоткрытой двери доносилось негромкое пение. В комнате никого не было, там, где устраивался на ночь Олег, лежал голый матрас.

– По-моему, я дольше всех дрых… – сказал Игорь, потом глянул на часы и покачал головой.

Время подходило к одиннадцати.

Выбравшись из комнаты, заглянул в большую, увидел, что там тоже никого нет. На кухне обнаружил Сергея в лиловых трусах, украшенных розовыми поросятами, увлеченно предававшимися разврату.

– Сидит Гитлер на березке, а березка гнется, посмотри товарищ Сталин, как он… – Напевая, Сергей переворачивал что-то на шипевшей сковородке, и по кухне расползался аромат жареной ветчины. – Доброе утро. Ты как, выспался?

– Да. А где все?

– Уехали. Умотали по делам, – левой рукой Сергей изобразил что-то в воздухе. – Олег сам укатил, еще до рассвета. А Ивана Батый забрал, он нам жратвы и привез. От щедрот его и будем завтракать…

Игорь опешил:

– Батый входит в синклит? Но как же так… он же враг?

– Чей? – спросил Сергей.

– Русского народа.

– А Сталин что, не враг? Кто убил больше людей, еще вопрос. Важно, что человек жил на территории России и угодил в ее исторический миф. Ты представляешь тринадцатый век без Батыя? Я – нет. Так что он один из нас, возглавляет какую-то культурную татарскую ассоциацию в Москве. Хватит стоять в дверях с открытым ртом, иди умывайся, и будем есть.