Уходящая в тени - Джиллиан

   Снова напротив меня. Приблизился.

   Неподалёку раздался стук - за спиной и чуть в стороне. Краем глаза увидела: из квадратного люка, как из колодца, вышагнул один, нагнулся подать руку другому. Наши.

   Жилец снова напротив меня. Идёт медленно, всё ещё жадно смотрит в центр. Почему? Почему именно здесь?

   Поняла. Городская стража уже в подвале - перекрывает источник. И этот, сбрендивший, видит, как силовая струя становится слабей и меньше. А он уже не может без силы, которую нечаянно впустил в себя и которая стала для него наркотиком. Ему хочется прыгнуть в центр невидимого круга, упасть на колени и ладонями черпать и черпать соблазнительный, притягательный...

   Снова напротив меня. Облизал губы.

   Господи!.. Но ведь Алексис сказал - он уехал! Что его мать напугала!

   С губ сорвалось:

   - Женька?!

   Чуть не упал - споткнулся. Но выправился - и встал на месте. Глаза успокоились - прерывистые зелёные линии время от времени пронизывают черноту зрачков.

   - Женя, это я, Ася. Ты... слышишь меня?

   Он открыл рот. Губы изуродовало судорогой, когда он попытался произнести хоть слово. Не смог. Обозлился - и по глазам снова плеснуло кровавой волной, и снова он побрёл по кругу, явно выпав из действительности.

   Да как же помочь ему?! Если он слишком сильно пропитался силой источника, не понимая, не умея распределить внесённое в него, он может и в самом деле не выдержать и сойти с ума. С чего начать?

   За спиной, точней - сбоку, приближаются двое наших. Быстрей думай, быстрей! Они размышлять не будут - сразу на обследование, а потом... Потом - неизвестность. Возможно водворение в психбольницу. Но... А если он уже и в самом деле пребывает в этой стадии - перехода в сумасшествие?

   Пока прислушивалась к шагам позади, Женька оказался рядом со мной. Просто шагнул ко мне так плотно, что я, обернувшись, чуть не задела его. От неожиданности отшатнулась бы, если б он не схватил меня за локоть.

   - Ты не Аська! - прошипел он мне в лицо, и я брезгливо, хоть и стараясь не морщиться, чуть отвернулась, чтобы не чувствовать вони от смеси курева и переваренного лука. - Аська - дура и шлюха. Но она живая. Ты - страшней!

   Сначала я успокоилась, на какие-то считаные мгновения отойдя от оглушающего страха, когда он вцепился в мой локоть: сразу вспомнилось, как он, пьяным, бил меня, вызверившись от воображаемых обид. Успокоила, как ни странно, именно вонь из его рта. Бояться того, что вызывает брезгливость, по крайней мере - странно. Но после его слов "ты - страшней" мне стало жутко.

   Глубокая ночь. Несосредоточенный взгляд лишь раз скользнул по еле заметно светлеющей полоске на востоке. Предутренняя прохлада заставляла ёжиться, несмотря на недавнюю беготню в качестве спасателя.

   И - бывший, близко знакомый человек, который встал нос к носу со мной, смотрел в меня глазами, слепыми от пробегающих в них силовых отблесков ... Обычный человек, пропитанный силой - отравлен ею, потому что распорядиться вторгшейся энергией, да ещё в таком количестве, может лишь страж, да и то не всякий. Так вот... Обычный, но отравленный человек, подходя к грани между нормальностью и сумасшествием, может разглядеть в страже его сущность.

   Женькино лицо - застывшая в напряжении маска, даже несмотря на трудно шевелящиеся челюсти. Даже несмотря на полыхающие алым безумием глаза. Даже несмотря на то что он уже не облизывает губы, а обсасывает их, сам того не замечая - уже до крови.

   Я - брезгую им, мне противно смотреть на него, такого, но... Но что увидел Женька во мне?!

   - Что ты видишь во мне?! - не выдержала я. И сама вцепилась ему в плечи, встряхнула, срываясь на крик: - Что?! Что ты видишь во мне?!

   - Астра, берегись!

   Меня ударили сзади, под колени. То ли завизжала, падая, то ли заголосила тоненько-тоненько. Как-то мимоходом отметила, что одновременно Женька ударил меня по боку чем-то маленьким, что с треском пропороло мне ткань на блузке, пока я падала. Но я как-то не обратила на всё это особого внимания. В этот момент меня больше волновало даже уже не то, что должен сказать Женька, а то, что я могу шлёпнуться в грязные лужи на смолистых пластах крыши. Неудобно - перед бегущими к нам.

   Женька навис надо мной, падающей, размахнулся - и вдруг с хеканьем резко согнулся. Я всё-таки грохнулась, как ни пыталась развернуться.

   Руки Женьки безвольно упали вдоль бёдер, а из его пальцев что-то выпало и, раз подпрыгнув, шлёпнулось в лужу, недалеко от меня.

   Над нами потемнело от оказавшихся так близко людей. Все - стражи. И - один рычащий, который успел ударить ногой Женьку, да так, что тот отлетел назад и, приземлившись, больше не двигался.

   Кто-то очень недовольный голосом Алексиса велел:

   - Успокойся! Он её не тронул!

   Снова потемнело, теперь персонально надо мной. Меня, как куклу, взяли под мышки и поставили на ноги. Прямо в ухо голос Влада тихо спросил:

   - Стоять сможешь?

   - Смогу, - равнодушно ответила я. Мне хотелось качаться. И бездумно. Почему качаться? Почему не думая? Вспомнила - вгляделась.

   Над Женькой уже склонились двое.

   - Ну что? - опять откуда-то далеко спросил Алексис.

   - Прочистить можно, но, судя по всему, он уже не впервые получает силу. Боюсь, в мозгах у него полнейший бред.

   - Астра, ты знаешь, кто это?

   - А ты не узнаёшь? - всё так же бесстрастно спросила я. - Женька.

   - Ясно. Вниз его. Влад, ты сам её доведёшь донизу?

   - Сам. Вы идите. Мы немного постоим, а потом спустимся, - почти распорядился Влад и хмыкнул: - Ещё бы мне помощь предложили...

   Вскоре крыша опустела. И мы остались один на один. Не шевелились некоторое время, а потом я вдруг как-то очень отчётливо поняла, что Влад до сих пор стоит передо (надо!) мной, не убирая сильных ладоней, уверенно устроившихся у меня под мышками. Боится, что упаду? Подняла голову.

   - Почему мы не пошли со всеми?

   - А ты хотела бы?

   - Не знаю. А зачем мы остались? - уже резко, даже враждебно спросила я.

   - Чтобы никого рядом не было, - вполне добродушно проворчал он и, наклонившись, поцеловал меня.

   А я - его. Просто инстинктивно откликнулась, прежде чем поняла, что именно мы делаем. Если он начал осторожно, но сильно, то после лёгкого и напористого движения его языка в мой рот, я вцепилась в этого сильного мужчину, как утопающий в спасателя. Секунд хватило, чтобы я начала страшно бояться, что он вот-вот закончит целовать меня и отстранится. Но потом, после следующих секунд... Погружение в его поцелуй был настолько глубоким, что я не заметила, как он приподнял меня, слегка прогнувшись вперёд, и посадил на себя.