Библиотека современной фантастики. Том 18. Клиффорд Саймак - Клиффорд Саймак

И вполне возможно, сказал я себе, что на Земле сейчас орудует не множество кегельных шаров, а одна гигантская особь, способная делиться на несметное количество частей и с той или иной целью принимать самые разнообразные формы, оставаясь при этом единым организмом, которому известно все, чем занимаются его отдельные составные элементы.

Каким же способом можно уничтожить подобное существо? — спросил я себя. Как оказать ему сопротивление?

Однако, если это действительно был единый исполинский организм, некоторые его аспекты не поддавались объяснению. Почему, скажем, в усадьбе «Белмонт» вместо Этвуда ждала меня девушка без имени?

Мы о них ничего не знали, и у нас уже не осталось времени на их — или его — изучение. А человеку подобные сведения пошли бы на пользу, ибо не приходилось сомневаться, что цивилизация этого врага во многих отношениях так же сложна и своеобразна, как и цивилизация человечества.

Они могли превращаться во что угодно. Они, наверное, могли — правда, в каких-то пределах — предвидеть будущее. Они затаились в засаде и будут сидеть в засаде до последнего. А вдруг, спросил я себя, человечество погибнет, так и не узнав причины своей гибели?

А я — как мне следовало тогда себя повести?

Швырнуть им в лицо их деньги, бросить им вызов — это было бы чисто человеческой реакцией. И возможно, сделать это было бы совсем не трудно. Но, как я помнил, в тот момент меня настолько сковал страх, что я просто неспособен был тогда на подобный поступок.

Я вдруг с удивлением понял, что думаю о них, как о «них», а не как о «нем» или о «ней», не так, как об Этвуде или девушке, у которой не было имени, потому что она в нем никогда не нуждалась. А не значит ли это, спросил я себя, что их маскировка под людей не так уж совершенна, как это кажется с первого взгляда?

Я сложил газету, бросил ее рядом с собой на сиденье и скользнул за руль.

Сейчас не время для героических подвигов, подумал я. Сейчас человек должен делать все, что в его силах, как бы ни выглядели его поступки. Если я, прикинувшись их союзником, сумею выведать у них какие-нибудь сведения, хоть отчасти проникнуть в их сущность и эти сведения помогут человечеству — тогда есть смысл этим заняться. А если когда-нибудь дело дойдет до того, что мне придется писать для пришельцев пропагандистские статьи, не сумею ли я вставлять в эти статьи не предусмотренные ими фразы, на которые они не обратят внимания и не поймут, но которые будут кристально ясны для читателей — людей?

Я завел мотор, включил передачу, и машина влилась в поток уличного движения. Это была прекрасная машина. Самая лучшая из всех, которые мне когда-либо случалось водить. И несмотря на ее происхождение, несмотря ни на что, я вел ее с гордостью.

Подъехав к мотелю, я увидел, что машина Куинна по-прежнему стоит перед его блоком, но к ней сейчас прибавилось еще две — их припарковали около других блоков. Я понял, что вскоре мотель будет заселен полностью. Люди будут въезжать во двор и спрашивать у старожилов, как они сюда вселились. А те посоветуют вновь прибывшим воспользоваться ломом или молотком, а то и сами вынесут этот лом или молоток и помогут им взломать дверь. Люди — по крайней мере, на первых порах — будут держаться вместе. Будут помогать друг другу в беде. Это уже позже они разбредутся в разные стороны и каждый в одиночку пойдет своим собственным путем. А потом они, быть может, вновь объединятся, поняв, что сила людей — в их единстве.

Когда я вылез из машины, на пороге своего блока показался Куинн и пошел мне навстречу.

— Ну и машина же у вас, — сказал он.

— Это машина одного моего приятеля, — объяснил я ему. — Хорошо выспались?

Он улыбнулся.

— Так мы не спали уже много недель. Жена очень довольна. Это, конечно, не бог весть что, но у нас давным-давно не было и такого жилья.

— Я вижу, что мы обзавелись соседями.

Он кивнул.

— Они приехали и принялись меня расспрашивать. И я им все объяснил. А потом я вышел и по вашему совету купил оружие. Чувствовал себя несколько глупо, но ведь вреда от него не будет. Хотел купить винтовку, но удалось достать только дробовик. В общем-то один черт. Я ведь не снайпер.

— Это все, что вам удалось достать? — спросил я.

— Я заходил в три лавки. Ни в одной из них не нашлось никакого оружия. В четвертой оказался этот дробовик. Вот я и купил его.

Итак, подумал я, люди уже начали скупать пистолеты. Перепуганные насмерть люди чувствуют себя в большей безопасности, имея под рукой оружие. Пожалуй, еще немного — и достать его будет совершенно невозможно.

Он опустил глаза и стал чертить по земле носком ботинка.

— Произошло что-то непонятное, — проговорил он. — Я не рассказал об этом жене, — к чему ей лишние переживания. Я тут поехал за продуктами и по дороге изменил маршрут, чтобы проехать мимо нашего дома — того, что мы продали. С тех пор как мы покинули его, я ни разу не проезжал по той улице. Ни я, ни моя жена. Она частенько говорила мне, что ей хочется взглянуть на дом, но так и не решилась туда съездить — это было бы для нее слишком тяжко. Так вот сегодня я все-таки проехал мимо него. И увидел, что он пуст, как в тот день, когда мы из него выехали. И хотя прошло совсем немного времени, он уже выглядит запущенным. С тех пор как они заставили нас съехать, прошел месяц, а в него еще никто не вселился. Они тогда заявили, что он им нужен позарез. Что им необходимо немедленно вступить во владение. А оказывается, он им совсем не нужен. Как, по-вашему, в чем тут дело?

— Не знаю, — ответил я.

Я- то сумел бы ему все объяснить. Возможно, так и следовало сделать. Мне очень хотелось с ним поделиться. Ведь он мог поверить моему рассказу. Его смягчили недели мытарств и невзгод, он был подготовлен к тому, чтобы поверить. И видит бог, как я нуждался в том, чтобы мне кто-нибудь поверил — кто-нибудь, кто смог бы разделить со мной тесную каморку страха и отчаяния.

Но я не сказал ему ни слова — это ничего бы не дало. По крайней мере, на сегодняшний день для него было гораздо лучше не знать правды. У него еще была надежда — ведь он пока мог приписывать все эти события каким-то неполадкам в экономике. Неполадкам, природу которых он, конечно, не понимал, но которые, как ему казалось, не выходили за пределы нормы, а раз так, то человеку по силам было с ними справиться.

Другое же — соответствующее истине — объяснение лишит его этой надежды, лицом к лицу столкнет с неведомым. И он ударится в панику.

Вот если б мне удалось открыть глаза миллиону людей, среди этого миллиона наверняка нашлось бы несколько человек, способных спокойно и трезво оценить обстановку и стать во главе остальных. А сообщить такое небольшой группке жителей одного-единственного города было попросту бесцельно.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});