Боец 4: лихие 90-е - Валерий Александрович Гуров

Ну ладно, значит, так тому и быть.

— Тогда сейчас начнем… Андрей Борисыч, — повернулся я к Ракитину, — прошу на минуту.

Мы отошли в сторону.

— Кто из наших будет участвовать? — спросил я вполголоса.

Ракитин подумал.

— Ну, твой Юра, так?..

— Так.

— И еще двоих возьмем.

— Марата и Гену?

— Да. Остальным, боюсь, рановато. Захотят-то они, конечно, захотят, но… переломаются, боюсь, ведь могут травмы на всю жизнь получить. Нет, пусть подождут.

— Ладно. Тогда надо им объявить ваше решение.

Ракитин отправился говорить со своими ребятами, а я вернулся к участникам.

— Значит, так. Сейчас разобьемся на пары. Посмотрите, запомните. Противники друг с другом не общаются. Предупреждаю сразу: если будут замечены случаи сговора, оба участника снимаются с соревнований. Расписание не окончательное, еще могут быть изменения… Еще: придумайте себе псевдонимы. Какие-нибудь броские такие, чтобы по мозгам било. Если что, со мной посоветуйтесь. Ну, поехали!

И началось распределение пар. Естественно, я старался это сделать равномерно, подобрать в соперники бойцов примерно одинаковых физических кондиций. В этом мне здорово помог шеф, попросту — давил авторитетом. Продолжал производить смысл, если угодно. Само присутствие «нового русского» со всеми атрибутами сильно преуспевающего человека влияло и дисциплинировало. Шеф контролировал процесс, густым голосом приговаривал:

— Да! Все верно. Реальное решение!.. — и в том же духе. Это внушало.

Распределили на самом деле настолько справедливо, насколько было возможно. Конечно, меня подмывало свести в пары представителей разных видов спорта: боксера с борцом-классиком, каратиста с вольником… но это было слишком сложно учесть. Хотя отчасти так и получалось.

Короче говоря, жеребьевка более или менее состоялась, утряслась. Наверняка не все были довольны, но если кто и был недоволен, тот предпочем прикусить язык.

Я несколько перевел дух. Первый организационный этап пройден, и похоже, самый сложный. Дальше должно пойти повеселее.

— Ну как насчет псевдонимов? — бодро спросил я. — Кто что придумал? Излагайте!

Чернявый молодой парень вскинул руку:

— А можно я буду Сильвестр?

— Да хоть Бармалей! — весело откликнулся я. — Это в честь Сталлоне, что ли?

— Ну… — смущенно замялся брюнет, — где-то да.

— Где-то да! — подхватил я, — прекрасный оборот речи. Решено! Отныне на время турнира ты Сильвестр. Звучит неплохо. Кто еще кем будет?..

— Насчет Бармалея… — прозвучал хрипловатый голос.

— Да? — я повернулся на звук.

Крепкий, жилистый, длиннорукий парень лет под тридцать смотрел исподлобья. Я думал, что он заговорит дальше, но он молчал.

— Ну? — решил я помочь ему. — Что — насчет Бармалея?

Он кривовато усмехнулся:

— Нормальная тема. Возьму.

Я постарался как можно артистичнее отреагировать на это:

— Отлично! Бармалей, значит? Пусть будет так!

Парни оживились, возникли улыбки, смешки. Фантазия заработала. На свет явились: Коля-морпех, Кентавр, Ледокол, Хабар, Гринго, Викинг… ну и так далее. Постепенно всем придумались некие эффектные звучные псевдонимы. Были, разумеется, попытки самоназваться Тайсонами и Форманами, но это направление я отклонил — нужно что-то свое, оригинальное, хотя вон не так давно один паренек из 21 века вполне успешно использовал образ Макгрегора в кулачке.

— Отлично! — с подъемом сказал я. А мне и правда эта процедура понравилась, был в ней некий драйв, творческое начало. — Теперь, парни, слушаем меня внимательно. Очень важно.

Как можно обходительнее я заговорил о том, что боец ММА не только спортсмен, но еще и артист…

Нет, так не годится! Артиста слава Богу, я успел отменить на лету, и на язык не попало.

— …особо важная персона, медийная личность! Понимаете, что это такое? Иначе говоря, знаменитость! А это накладывает особый отпечаток на поведение. Нравится нам это, не нравится… Если не нравится, никто не заставляет. Но тогда прощай бои, состязания, стало быть, прощай и деньги. А мы же с вами не дети, чтобы бесплатно драться, правильно?.. А если так, то надо соблюдать условия. Правила поведения известной личности…

Я намеренно избегал в речи слов «артист», «публичность», полагая, что это вызовет у слушателей нездоровые ассоциации. Вряд ли моя аудитория отличается эрудицией, и термин «публичный» мог быть воспринят ею как принадлежность к низкопробным занятиям, а артисты в глазах многих спортсменов — безусловные «голубки» с вытекающими последствиями.

Ребята слушали меня внимательно, некоторые — с заметным напряжением на лицах.

— Значит, правила! — вещал я. — А вернее, традиции. Одно из них… — здесь я значительно придержал голос, — пресс-конференция!

Тут лица оживились. Это интересно!

Мне и самому стало интересно. Как завтра все это сложится? Я начал репетировать с парами:

— Значит так, братья! Смотри: встаем вот так друг напротив друга. В позах, в лицах уверенность в себе и агрессия…

Я рассказал про борьбу взглядов, про угрожающие позы, про вопросы-ответы…

— …ответы должны быть самоуверенные, даже наглые. Но не оскорбляющие честь и достоинство. Ясно? Никаких упоминаний про акты насилия, никаких намеков на сексуальные контакты! За это сразу отстранение от турнира. А что-то вроде «Я из него бифштекс сделаю!» — это нормально. Ну, можно как-то пооригинальнее, подумаете сами. Типа: отправлю в космос без возврата… ну, так как-то. Это правила игры!

Видно было, что реакция на мои слова разная. Некоторые ухмылялись, должно быть, предвкушая завтрашнюю веселуху. Кто-то помрачнел — кривляние, мол, клоунские выходки… Но в отказ не ушел никто.

Я сказал и о том, что можно делать друг другу «оскорбительные подарки», только ни в коем случае не относящиеся к сексуальной жизни, вроде презервативов. Клизму тоже лучше не надо, иначе пацаны друг друга до турнира перебьют. А вот какую-нибудь смешную дурацкую игрушку — гнома в колпаке, с намеком на то, что это ты, это годится. Можно кошачий корм, такой в пакетиках, какие сейчас стали продаваться… ну, одним словом надо устроить шоу на радость репортерам.

В общем, характер будущей пресс-конференции обозначился. Дело было за телевидением, за журналистами, шеф сказал, что это он обеспечит.

— Значит так, ребята, — громогласно объявил он, — завтра в цирке, в четырнадцать ноль-ноль! Не опаздывать. Кто опоздает — снимается с турнира. Вопросы?..

Вопросов не было.

…Вечером я с некоторой тревогой ожидал, что позвонит Алина, придется объясняться, но она почему-то не позвонила, а наутро я исправно мотанулся на тренировку, отработал по полной, сказал Марату, Гене, Юре:

— Так, мужики, вас до цирка подбросить? Дорогу заодно подскажете, я еще толком не знаю…

К двум часам подъехали к цирку, где у парадного входа царило сильное оживление. Ребята радостно удивились:

— Ого, народу-то!.. — пробормотал Марат. — Глянь, телевидение!

— Спокойнее, спокойнее, — остудил я. — Ведем себя солидно.

На самом деле интерес к турниру, к конференции выплеснулся огромный. Примчались любознательные журналисты из окрестных регионов: Перми, Челябинска, Екатеринбурга. Явились и двое лощеных москвичей, поглядывавших высокомерно… Телевизионщики возились со своими штативами, камерами, микрофонами — словом, шла оживленно-сдержанная,