Ворон - Бертрис Смолл

— Они не похожи на нас, — твердо сказала Бронуин. — Они сумели внушить тебе ложное чувство безопасности. Завоевали твое доверие.

А вот теперь у тебя перед самым носом внезапно появляется еще и загадочная девушка. Зачем? Думаю, ее послали, чтобы погубить тебя, мой господин Пауел. Что станет с Дифидом, если что-то случится с тобой?

— Выберут нового принца, дорогое дитя. Может, даже твоего отца, Синбела. — Он усмехнулся. — Существование Дифида зависит не только от меня, как ты думаешь, Бронуин, — закончил Пауел.

Присутствующие в зале разошлись во мнениях. Одни одобрительно отзывались о предостережении Бронуин, другие поддерживали решение принца найти девушку и извиниться перед ней. Пауел не мешал им некоторое время. Потом поднял руку, призывая всех к тишине.

— Я еще принц Дифида, — спокойно произнесен, прекращая таким образом дальнейший спор.

На следующий день Пауел нетерпеливо пришпорил своего белого жеребца и направился в глубь леса, что окружал его маленький замок.

Отыскав дорогу к могильному холму, он спешился и стал ждать возвращения девушки. Он не был уверен, появится ли она, но сердцем чувствовал, что вновь увидит ее. Восемь дней подряд он ждал ее, но она так и не пришла. На девятый день, когда он в отчаянии собирался бросить свою затею, девушка выехала из лесной чащи на поляну и проскакала мимо Пауела. Он смотрел на нее не отрываясь, открыв рот, но когда первое изумление прошло, вскочил на своего жеребца и поскакал вдогонку.

Сердце Рианон бешено колотилось. В тот самый первый день она совершила самый бесстыдный поступок, как потом ругала ее Анхарид.

Но он стоил того! Она не впервые видела принца, хотя сначала не знала, кто он. До этого дважды она следила за ним. Каждый раз одни и те же чувства охватывали ее. Необъяснимое волнение переполняло ее существо, сердце болезненно сжималось в груди, и так случалось каждый раз, когда она бросала на него взгляд. Так было и сегодня.

Вблизи Пауел Дифида был еще красивее, чем издалека. Черные, как вороново крыло, волосы он носил собранными сзади, что не было принято у Кимри. Голову охватывала золотая лента, которая подчеркивала темноту волос. У него была такая же светлая кожа, как и у нее, но цвет глаз определить не удалось, так как она никогда так близко не находилась от него. После того рокового дня, когда она впервые показалась ему, Рианон не смела взглянуть на принца. У него были мужественные черты лица. Исключение составлял рот, который обладал какой-то, мягкостью. Однако ей страстно хотелось поцеловать этот рот.

Пауел пришпорил своего жеребца, сначала сохраняя тот же самый аллюр, а потом пустил его «галопом. Во всем Дифиде не было скакуна, равного его жеребцу. Однако, к удивлению Пауела, расстояние между ними не уменьшалось, хотя кобыла девушки, казалось, не убыстряла темп.

Пауел рассмеялся. Это на самом деле оказалось сильным колдовством.

Он остановил своего тяжело дышащего жеребца и окликнул девушку;

— Прошу вас, остановитесь, чтобы я смог с вами поговорить. Я должен знать, кто вы!

Она знала, что это безумие с ее стороны. Одно дело поиграть в прятки с Кимри. Но тем не менее Рианон остановила свою кобылу. Когда она обернулась, Пауелу показалось, что между их лошадьми вообще нет никакого расстояния.

Она улыбнулась принцу и бросила сочувствующий взгляд на загнанного коня с мокрыми от пота боками.

— Бедное животное, — приговаривала она коню, похлопывая его по холке. Потом, взглянув на Пауела, она сказала:

— Вам не надо было гнаться за мной по лесу, если вы хотели просто поговорить со мной, мой господин. Я остановилась бы раньше, если б вы меня попросили, Пауел-Дифида.

Он был очарован непередаваемой прелестью ее улыбки, веселым тоном ее голоса. Затем до него дошло, что она знает его имя. Конечно, она знает его имя!

— Кто вы? — спросил он, одновременно ликуя и впадая в отчаяние.

— Меня зовут Рианон. Я дочь Дилана и Корнелии, правителей Справедливого народа этого леса. — У нее был мелодичный, чистый и вместе с тем мягкий голос — Почему вы преследовали меня, Пауел-Дифида? Мне говорили, что вы возвращались на это место несколько дней подряд.

— Я хотел извиниться за нанесенное вам оскорбление, — начал он свою речь, заинтересованный тем, откуда она знает о его возвращении на поляну.

— Оскорбление? Каким образом?

— Разве вы не хранительница того могильного холма, на котором я плясал?

Мгновение Рианон удивленно смотрела на него. Потом, не в силах сдержаться, разразилась смехом. Веселый звук, напоминающий журчанье воды по каменистому дну, отнюдь не был обидным для него.

— Мой лорд Дифида, — наконец смогла выговорить она, борясь со смехом, — те поросшие травой холмы были здесь с незапамятных времен. Даже мы не знали их настоящего происхождения. В действительности это я должна извиниться перед вами, поскольку, зная о предрассудках вашего народа, решила сыграть с вами шутку, когда увидела вас пляшущим на холме. Я подумала, что, если я появлюсь перед вами, не говоря ни слова и также молча проеду мимо, вы и ваши охотники примете это за колдовство, связанное с могильным холмом. Моя сестра, которая была со мной, резко отругала меня за это.

— Значит, вы не сердитесь на меня? — сказал облегченно Пауел.

— Нет, мой господин, и надеюсь, вы тоже не в обиде на меня, — ласково промолвила Рианон.

Он покачал головой.

— Я не сержусь, принцесса. Будет только справедливо, однако, если я потребую от вас фант за ваше озорство, — смело сказал Пауел. — Нечестно так жестоко шутить.

Легкий румянец окрасил бледные щеки Рианон. Она посмотрела прямо на него и сказала:

— У вас есть право, принц.

Пауел лишился дара речи, глядя в невероятно прекрасные глаза Рианон. Бесспорно, это было колдовство. Никогда прежде не видел он таких фиалковых глаз. Он был счастлив погрузиться в их бесконечную глубину Как ни странно, но Рианон овладели те же мысли. Пока он смотрел в ее глаза, она любовалась им впервые. Его глаза были такого же замечательного темно-синего цвета, что и море у берегов острова, где правил дед по материнской линии. Для Рианон это были самые прекрасные глаза. Именно в этот миг она поняла, почему искала встречи с ним.

Она любила его, правда, не знала почему В самом деле, она даже не знала его, но любила. И была в этом уверена. Она любила его и будет любить всегда.

Молчание показалось долгим, но наконец, придя в себя, она ласково подбодрила принца:

— Что вы хотите от меня, мой господин Дифида, в качестве фанта?

— Вашего общества, — просто ответил он. Потом, спрыгнув с жеребца, опустил ее тоже на землю.

Прикосновение его пальцев, казалось, опалило сквозь тонкую одежду ее чувствительную кожу Она вздрогнула. Его дерзость возбуждала.