Украду твою жизнь - Елена Рахманина

с одного зрачка на другой и начинаю догадываться. Если Ратмир поймёт, что я против этого брака, то свадьбе не бывать. Сестра не позволит. И плевать им будет на покрытые долги моего отца. А если так, то кто-то может погибнуть.

Холодок проходит по спине от этих мыслей. Я ёжусь. Стремительно обхожу Ямадаева, желая выйти на солнечный свет. Критически не хватает воздуха. Капкан смыкается вокруг моей шеи всё туже.

Бежать некуда…

Мимо проходит паренёк-волонтёр, посылающий мне робкую улыбку. Он младше меня, и я знаю, что нравлюсь ему. В моем представлении совсем ребёнок. Но он даже заговорить со мной боялся и сейчас, конечно, не видел мужчину, выходящего следом за мной из здания.

Я ловлю взгляд, которым его провожает Якуб. Будто взвешивая в голове, может ли он оказаться угрозой или нет.

Нет. Не угроза. Поэтому лишь предостерегающе на него посмотрел, заставив скорее унести отсюда ноги.

– И что же, снова сделаешь меня своей пленницей? – напряжённо спрашиваю.

Ощущаю зарождающуюся гипервентиляцию в лёгких. Грудная клетка поднимается и опадает, а мне становится всё труднее дышать.

Осень приближается. Холодный воздух касается разгорячённой от волнения кожи.

– Женой, – напряжённо повторяет, точно заезженная пластинка, наблюдая за началом истерики.

А у меня в голове вновь детонирует бомба. Ударная волна сносит всю сдержанность, спокойствие, уравновешенность, что во мне когда-либо были.

Я более чем отчётливо представляю тот брак, что он готов мне предложить. Существование, в котором я навсегда останусь безвольным созданием, не знающим жизни. Для такого, как он, его слово – закон. Моё – лишь просьба, которую можно пропустить мимо ушей.

И даже не знаю, зачем ему этот фарс? Разве он любит меня? Нет. Не любит. Возможно, хочет присвоить. Или же просто успокоить этой свадьбой совесть. А дальше – вести прежний образ жизни, внушая себе, что исполнил долг чести.

– А ты меня спросил, хочу я замуж или нет? – кричу, ощущая жжение в лёгких и слёзы, царапающие глаза. – Я ещё ничего в жизни не попробовала, не путешествовала. Не училась в университете, не работала! Я других мужчин не пробовала!

Последние слова звучат оглушительно. Чуть ли не эхом разносясь по всему двору. Наверняка каждый, кто находится в приюте сейчас, их слышал. Я стремительно краснею ещё пуще.

Моя истерика некрасивая, нервная, возбуждённая гневом и злостью. Уверена, что и слёзы, текущие по щекам, не прибавляют мне сейчас привлекательности.

В глазах моего похитителя холод, заставляющий покрываться моё сердце инеем. Он глух к моим мольбам.

Ему плевать на мои желания. И меня пугает, что именно таким станет моё будущее. Холодным. Одиноким.

– Никаких других мужчин у тебя не будет. Никогда, – произносит глухо. Моему нездоровому воображению кажется, что его голос доносится из самой преисподней, – сегодня я приеду на ужин к Сабурову, и мы заключим сделку.

Лишь интуитивно я понимаю, что Ямадаев в бешенстве. Страшно зол. Только из-за чего? Удивлён, что я не хочу окольцевать себя предложенными путами?

О какой сделке речь? Что знает Сабуров?

Нет, сестра не в курсе, иначе сказала бы. Не могла не сказать. Ведь так?

Якуб поворачивается ко мне спиной, делает несколько шагов. Затем останавливается, будто что-то вспомнив. Не оборачивается, лишь наклоняет голову в сторону так, что мне видна только его щека.

– Мухтар у меня. Если захочешь навестить, приезжай.

Он выплёвывает эти слова сквозь зубы с такой яростью, что я соображаю лишь одно – он всё ещё едва сдерживает себя.

– Мухтар жив? – тихо переспрашиваю, поздно понимая, что Якуб уже слишком далеко, чтобы услышать мои слова.

Работать я больше не в состоянии. Вызвала такси и умчалась домой. Не в мой дом. В чужой. Дом сестры.

Я её обожала. Любила всем сердцем и знала, что она относится ко мне так же. Но… порой ощущала себя здесь лишней.

Ведь сейчас у неё новая страница жизни. А я где-то в прошлом. Там, в ворохе воспоминаний, рядом с предавшей матерью, бедностью и попытками выжить.

Ворвалась в особняк, будто здесь есть кислород, которым могу напитаться. Пялюсь обезумевшими глазами на горничную, заставшую меня прислонившейся к стене. Смотрю на женщину, но не вижу. Всё вокруг плывёт.

– Аня, – подбегает ко мне сестра, – Рат сказал, что Ямадаев сегодня приедет. Я ничего не понимаю. Что ему от тебя надо?

Она выглядит красивой и бледной. Тонкой. Звонкой. С немного выпирающим на худеньком теле округлым животиком под трикотажным платьем. Хочется её оградить от жестокости мира. Сестра слишком близко с ним знакома.

Материнство ей очень шло. Сглаживая углы, о которые получал синяки её муж. Нет. Не в физическом плане. В эмоциональном.

– Не знаю, – почему-то вру, – Сабуров ещё что-то сообщил?

Сестра качает сокрушённо головой, прикусывая нижнюю губу.

– Нет. Ты же знаешь, из него слова не вытянуть. Мне показалось, что это связано с работой. Но Рат сказал, что ты должна быть на ужине.

А я, преодолевая желание опуститься по стене на пол, вползаю обратно в свою шкуру. Шкуру девочки, у которой всегда всё в порядке. Чтобы у других не возникало хлопот.

– Понятно.

Как сказать сестре, что Ямадаев вздумал взять меня в жены? Впрочем, она сама скоро всё поймёт.

Ощущала себя выхолощенной. Будто мои внутренние органы изъяли из тела и разместили по отдельности в спиртовые баночки. Как у экспонатов в Кунсткамере.

Сера выглядела встревоженной, а я старалась улыбаться, чтобы стереть это выражение с её лица. Пока она расчёсывала мои волосы, как в детстве. А затем помогала выбрать мне наряд.

А я не знала, что надеть, чтобы меня замуж не взяли.

Все платья в гардеробе очень красивые. А я бы натянула на голову холщовый мешок, если бы это помогло обрести свободу. Свободу, а ещё мужчину, который бы меня любил. А не исполнял свой долг.

– Пирожок, – мягко положив прохладные ладони на мои плечи, произносит сестра, – что это чудовище с тобой сделало? Мне больно на тебя смотреть. Тебя будто тут нет.

Я растягиваю губы в искусственной улыбке.

– Всё в порядке, – вру.

В комнату постучала горничная и сообщила, что гость явился.

– Ладно. Обманываешь меня, но мы потом поговорим. Пошли посмотрим на него. Хоть убей, не помню, как он выглядел. Хотя Сабуров уверяет, что мы виделись.

Сестра доводит меня до начала лестницы. К местечку, где нас не видно, зато можно спокойно наблюдать за теми, кто находится на первом этаже.

Я с замиранием сердца смотрю, как Якуб оглядывается по сторонам. Перевожу взгляд на сестру, пытаясь понять, каким может его видеть она. Девушка, чьё