Деревянный венец. Том 2 (СИ) - Веденеева Валерия

— Кажется, я начинаю понимать, — сказал Тонгил, прервав поток ее мыслей. — Вы ведь не так просто проникли в мой замок, милая тэра? Какая у вас была цель?

— Забрать брата и сбежать вместе с ним, — ответила Росана. Какой сейчас был смысл это скрывать?

— Забрать и сбежать, — повторил Тонгил. — Как раз в то время, когда прибыл караван, у вашего брата обнаружился Темный Дар. Он пришел в ужас. Умолял меня, чтобы я ничего не рассказывал вашему отцу. По его словам, граф ар-Корм убил бы его, если бы узнал правду…

Темный Дар у Риена? Это было невозможно и так же абсурдно, как и то, что Тонгил оказался Тибором…

А потом Росана поняла и едва не рассмеялась.

Где править абсурду, как не в царстве сна? Конечно, ей все это снится. Кошмары показывают людям их глубинные страхи, вот и у нее любимый оказался самым страшным врагом, а брат — Темным магом. Худшее из того, что ее сознание могло представить, и все в одном сне. Ей всего лишь нужно проснуться, и эта нестерпимая пытка закончится. А для пробуждения нужна сильная боль, вернее, отсутствие боли там, где она точно должна быть. Тогда сознание Росаны признает, что это всего лишь кошмар, и вернет ее в реальность.

Росана вытащила из прически длинную позолоченную шпильку, заточенную острее шила — тайное оружие, припасенное на крайний случай — и с силой воткнула ее себе в середину левой ладони.

Голос Тонгила резко оборвался, но ни сам он, ни магический сад вокруг никуда не исчез. А Росана стояла, смотрела на острие, проткнувшее ее ладонь насквозь и на пару дюймов вышедшее с противоположной стороны, смотрела на ручеек крови, стекающий на траву, чувствовала, как нарастает боль, и думала о том, что все не сон, а по-настоящему, и что теперь непонятно, как жить дальше и зачем дальше вообще жить.

— Это какой-то ритуал? — после паузы подал голос Тонгил. — Или особый обычай, принятый в вашей семье? Никогда раньше о таком не слышал… Милая тэра, как долго вы намерены стоять вот так и истекать кровью?

Росана выдернула шпильку, стряхнула с нее кровь и засунула назад в прическу. Потом протянула магу поврежденную руку.

— Если вы будете так любезны…

Тонгил на мгновение коснулся ее пальцев, и боль прошла, а ранка исчезла, будто ее никогда и не было.

— Значит, — произнесла она таким тоном, будто никакого перерыва в разговоре не было, — все время под маской Тибора вы притворялись?

— С чего вы так решили? — Тонгил поднял брови.

— Вы, Темный маг Арон Тонгил, вы ни в чем не похожи на Тибора Цинта. Значит, как лицо Тибора было маской, так и его характер.

Тонгил задумчиво потер подбородок — жест, который Росана часто видела у Тибора — потом вздохнул.

— Знали бы вы, милая тэра, каких трудов стоит поддерживать репутацию грозного Темного мага. Любое проявление доброты будет сочтено слабостью, а любое проявление слабости использовано врагами. Мой настоящий характер куда ближе к характеру Тибора Цинта, чем к тому, кого вы знаете под именем Арона Тонгила.

— То есть на самом деле вы добрый человек? — Росана, не выдержав, рассмеялась, и звук собственного смеха показался ей похожим на скрежет несмазанного колеса.

— Я этого не утверждал, — возразил Тонгил. — Я добр лишь к тем, кто этого заслуживает.

— А десятки Светлых магов, которых вы убили, они вашей доброты не заслужили? Аларик Неркас не заслужил?

— Они все выполняли приказы Аларика Неркаса, а он убил моего учителя и невесту и много лет пытался убить меня. Так что нет, не заслужили.

Росана растерянно моргнула. Она слышала только про убитого учителя Тонгила, коварного и жестокого мага, мучившего невинных.

— У вас была невеста? — переспросила она недоверчиво.

Тонгил помолчал.

— Ей было семнадцать, — сказал он негромко. — Ее звали Мина. Мина Пеларе. Она даже не владела магией. Мы должны были пожениться после моего экзамена на мастера…

— Это… это, должно быть, была случайность, — сказала Росана неровным тоном. — Несчастный случай.

Тонгил невесело хохотнул.

— Да уж, трудно назвать счастливым случай, когда в сердце входит копье Истинного Света… Помимо учителя и Мины, Неркас приказал уничтожить всех учеников и подмастерьев в поместье Пеларе. Самому младшему из детей было всего восемь лет. А еще подмастерья Неркаса убили по его приказу обычных людей, работавших у моего учителя поварами и конюхами.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Это… — Росана замолчала. Нет, магия феано не позволяла лгать. Тонгил мог говорить только правду.

— А все из-за того, что древний магический артефакт достался моему учителю, а не Неркасу, — продолжил Тонгил с горечью. — Разве Великий Маг мог позволить кому-то обойти себя в охоте за сокровищами? Ему всегда было мало!

Росана отчаянно замотала головой. Нет. Ну нет же! Аларик Неркас был добрым и благородным человеком!

Но магия феано не позволяла лгать…

Где-то в идеальном мире наверняка существовал единственный правильный аргумент. Такой, который достаточно было произнести, и все встало бы на свои места. Не было бы больше шаманской маски с обликом Тибора, не было бы Аларика Неркаса, жадного и коварного убийцы невинных, не было бы ее младшего любимого братишки, оказавшегося лжецом и Темным магом.

Но мир, в котором жила Росана, не был идеален, и единственного правильного аргумента в нем не существовало.

Несколько минут они простояли в молчании. Росана, пытаясь осмыслить свою жизнь, в которой все стало неправильно, и Тонгил, задумчиво рассматривающий ее клинок, так и висящий в воздухе.

Потом он протянул руку и Тени услужливо поднесли оружие и вложили ему в ладонь. Вот он повертел его, провел пальцем по лезвию и взглянул на Росану.

— Это ведь нож из святого серебра, верно? — спросил.

Всего лишь один вопрос, но Росана ощутила, как гулко ухнуло у нее сердце, будто желало спрятаться где-то в пятках.

Потому что она, отвлекшись на переживания, забыла поддерживать магию феано хотя бы прикосновениями, раз уж с "приятным разговором" вышло такое фиаско.

Потому что тон у Тонгила больше не был доброжелательно-расслабленным.

Чернобородый пообещал, что магия феано продлится до заката. "Если ничего не помешает", — добавил он. Горькие воспоминания, которые Росана вызвала у Тонгила своими расспросами — это было как раз то, что могло помешать?

— Да, — после короткой паузы ответила Росана. — Из него.

— Мне кажется, милая тэра, — произнес Тонгил и задумчиво крутанул клинок, — что вы пришли сегодня вовсе не для того, чтобы попросить прощения за тот глупый скандал. Мне кажется, вы пришли, чтобы меня убить. Верно?

Сердце забилось в груди так гулко, будто превратилось в храмовый колокол. Так гулко и громко, что заглушило собственные мысли Росаны.

Солгать?

Или признаться?

Или это уже не важно?

— Да, — сказала она безнадежно. — Чтобы убить вас и спасти брата.

Может быть оно и к лучшему, если Тонгил ее сейчас убьет? Она просто уйдет в Серый Мир и забудет там обо всех обманах, которыми оказалась наполнена ее жизнь здесь, забудет о своем разбитом сердце.

Солнечный, конечно, не возьмет ее к себе. Да и хотела ли Росана попасть в его сияющие чертоги? Может быть они тоже были обманом, как и все остальное? Бог, который требовал смерти детей, таких, как Риен, был ли он действительно благим богом?

— Кстати, как дела у Венда? — неожиданно спросил Тонгил, и Росана вздрогнула от неожиданности.

— Н-нормально, — сказала с запинкой.

— Где он сейчас?

— Он у тууров. В племени моего побратима, — Росана повела в воздухе рукой, указывая куда-то на юг, и спросила. — Вы правда были друзьями?

— Лучшими друзьями, — согласился Тонгил. — А помните, милая тэра, как ошейник вашего деда-шамана душил Венда?

Росана кивнула, не понимая, куда он клонит.

— А вы знали, милая тэра, — продолжал Тонгил, — что это случалось оттого, что ваш дед наложил на ошейник чары, привязавшие Венда к вам и, по сути, превратившие его в вашего раба без его на то ведома? И любая его попытка поступить по-своему оборачивалась вот таким удушением?