Рапсодия: Дитя крови - Элизабет Хэйдон

— Я точно так же выносил из дома твою маму, когда она боялась темноты.

— Мама тоже боялась темноты?

Рапсодия почувствовала прикосновение его колючей бороды к своей щеке и перестала бояться. Рядом с отцом ей ничто не угрожает.

— Нет, конечно. Она лиринка, дитя неба. Большую часть времени небо остается темным. Она боялась долго находиться вдали от него, боялась замкнутого пространства. И темноты внутри этого пространства.

Рапсодия во сне сложила замерзшие руки и спрятала их между коленями:

— Ты поэтому прорубил в крыше окно?

— Да… Взгляни на небо, детка. Видишь, сколько звезд?

— Да, папа. Они прекрасны.

Даже в темноте, которая их окутала, Рапсодия видела, как отец улыбнулся:

— А могли бы мы их видеть, если бы не темнота?

— Нет, — ответила Рапсодия-девочка.

— Нельзя увидеть свет, не заглянув в лицо мраку. Запомни это.

Ей показалось, она поняла, что он имеет в виду.

— Как вначале — когда ты привез сюда маму, а жители деревни плохо к ней относились?

Улыбка исчезла.

— Да, как тогда.

— А почему они изменились? Почему стали иначе относиться к нашей семье, папа? И почему… если они презирали маму, почему ты здесь остался?

Он снова посмотрел на нее, улыбнулся, и вокруг его глаз заиграли веселые морщинки. Таким он и остался в ее памяти.

— Мы должны были победить мрак. И мы его победили — вместе. Даже если ты забудешь все остальные мои слова, я хочу, чтобы эти ты запомнила навсегда: когда ты найдешь то, во что будешь верить больше всего на свете, твой долг перед собой — не предать собственной веры, потому что она дается только один раз. И если твоя преданность будет безграничной и неколебимой, окружающим поневоле придется принять твой взгляд, согласиться с тобой. Кто лучше тебя самой может знать, что тебе нужно в этом мире? Не бойся, милая, не пасуй перед трудностями. Найди то единственное, что для тебя важнее всего. А остальное решится само собой…

На сияющий Корень упало несколько слезинок. Она запомнила эти слова, запомнила их на всю жизнь. И, следуя отцовскому наставлению, потеряла все, что у нее было. Потеряла даже его самого.

— Рапсодия!

Голос прозвучал так тихо, что девушке показалось, будто он ей приснился. Она открыла глаза и обнаружила, что перед нею стоит Акмед и буравит ее взглядом. Она кивнула, давая понять, что проснулась.

— Я должен тебе кое-что рассказать. Конец этой истории еще не написан. Хочешь услышать ее начало?

Рапсодия медленно села и взяла протянутую руку Акмеда. Как и в самый первый раз, он держал ее крепко и уверенно, только сейчас снял кожаные перчатки.

На долю секунды Рапсодии показалось, что она все еще спит. Дракианин осторожно поднял ее на ноги и увел подальше от спящего великана.

— Там находится особенный туннель, мы в такие не заходили. По пути мы встретили немало похожих на него, но сомневаюсь, чтобы ты обратила на них внимание. Они прорезаны не корнями Дерева, они появились под землей задолго до того, как был посажен желудь. Глубоко в этом туннеле находится живое сердце. Ты часто меня спрашивала, как я выбираю направление. Ответ состоит в том, что я чувствую биение практически каждого сердца. Я понимаю, мои слова звучат пугающе. Хотя внешне ты никак не выдаешь своего страха, сейчас твое сердце забилось быстрее, и я это слышу. Если бы ты заблудилась под землей, упала с Корня или оказалась погребенной заживо под каким-нибудь обвалом, я мог бы тебя найти, поскольку знаю, как звучит твое сердце.

Рапсодия принялась тереть глаза, отгоняя остатки сна. Слова, произнесенные тихим, таким знакомым сухим голосом, не походили ни на что, слышанное ею от Акмеда до сих пор. Она настроилась на его музыкальный тон и обнаружила в нем сочувствие. И беспокойство. И страх. Рапсодия тряхнула головой. Она начала сомневаться в том, что правильно понимает происходящее.

— Послушай меня внимательно, — продолжал он. — Я следовал за вибрациями. Сначала я слышал только Дерево, но когда мы вышли к Оси Мира, все изменилось. Я шел за голосом этого сердца, и он привел меня сюда. Здесь спит ужасное существо. Оно могущественнее и страшнее всего, что ты только в состоянии себе представить. Я даже не осмеливаюсь произнести вслух его имя. Чудовище, которое прячется в туннеле, глубоко под землей, не должно проснуться. Никогда. Ты меня понимаешь? Как-то раз ты сказала, что можешь продлить сон…

— Иногда.

— Да, я понимаю. Ты должна попробовать.

Акмед вглядывался в лицо Певнцы, пытавшейся выбраться из паутины сна, но дремота продолжала опутывать ее сознание. Он решил, что не сумел объяснить ей происходящее. А она обязательно должна понять, о чем именно он ее просит.

Кроме того, она сомневалась в своих способностях. По-видимому, причина состояла в, том, что она заканчивала обучение самостоятельно; ее наставник исчез, когда учиться оставалось еще целый год.

От этих мыслей дракианин похолодел. Тсолтан однажды мельком упомянул какого-то Дающего Имя… Возможно, связь Акмеда с Рапсодией возникла гораздо раньше, чем он предполагал до сих пор.

Девушка питалась плотью Корня практически с самого начала их путешествия — Акмед сделал это совершенно сознательно. Вне всякого сомнения, Корень оказал влияние на всех троих. Они провели под землей целую жизнь, но не постарели ни на мгновение — по крайней мере, если судить по биению их сердец. Дерево, связанное с самим Временем, защитило их от влияния Времени. Более того, они стали здоровее, сильнее, даже моложе с тех самых пор, как оказались внутри Сагии.

В Рапсодии произошла и другая перемена — возросла ее внутренняя сила, которой Акмед не чувствовал поначалу, когда они только встретились. Оказались ли причиной тому испытания, выпавшие на их долю, или же это дар Дерева? Рапсодия стала могущественной Дающей Имя. Акмед надеялся, что она сумеет справиться со своей задачей.

— Если я должна попытаться продлить сон чудовища, мне необходимо знать, что оно собой представляет, — тихо сказала Певица. — Ты говоришь загадками или не хочешь рассказывать мне всего, а это своего рода обман. Помнишь, как-то давно я сказала тебе, что правда обладает огромной силой. Я не смогу тебе помочь, если ты будешь скрывать ее от меня.

Вздохнув, Акмед долго изучал девушку взглядом, словно пытался проникнуть в самые глубины ее души.

— Ты назвала меня Акмед, Змей, потому что это имя звучало для тебя пугающе, верно?

— Да, я же тебе говорила. И еще: мне ужасно не по себе, что я выбрала столь необычное имя.

— Думаю, тебе не стоит расстраиваться. Вполне может быть, что мое необычное имя помогло мне отыскать туннель, в котором спит чудовище. Будучи Братом, я был кровно связан с людьми — мужчинами, женщинами. Вероятно, змеиное прозвище позволило мне услышать биение его сердца. В Преждевременье, когда земля и моря еще только нарождались, у прародительницы драконов было украдено яйцо. Если нам повезет выбраться отсюда живыми, когда-нибудь я назову тебе ее имя. Сейчас этого делать не стоит.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});