Крестница - Саванна Эван

скрыть вещи на пару размеров больше, теперь, когда я смотрела в зеркало, видела другую девушку, но черт подери, такую красивую. Интересно, как Агафон отреагирует на мои перемены? А Асмодей? Будет издеваться?

Вести машину я решила сама, поехала тоже сама, если не брать в расчет, удобно сидящую на заднем сидении, Изольду. И вот, сердце колотиться, будто готово сломать кости грудной клетки и выпрыгнуть наружу. Я еле-еле сворачиваю на поворотах, поскольку еду с божьей помощью и по указаниям Изольды. Это был один из первых разов, когда я водила машину, из-за чего водила крайне неуверенно. Но еще с деревни некие «навыки» у меня остались, поскольку пару раз моя работодательница учила меня вождению, чтобы я могла не только перегружать коробки, но еще и отвозить их в нужное место. В общем, спасибо ей, ведь иначе, вероятнее всего, я бы опоздала на посвящение. Каждый красный свет, будто хотел ослепить меня, сбить с пути, заставить повернуть не в ту сторону, но я хитро ждала окончания 30 секунд и ехала дальше. Передо мной появлялись иллюзии, к примеру, из-за жары казалось, что на моем пути вода, но её не было и после каждой такой «лужи» я выдыхала. Мысли кружили хороводы в голове: «хоть бы, хоть бы пройти испытание». Даже зная, что Изольда мне поможет, страх продолжал обманом укутывать меня в свои объятия, а я, стараясь выбраться из них, ждала красного света и трясла головой, что есть мочи и на секунду какое никакое спокойствие, выпихивая страх, появлялось. Я подбежала в пещере Возрождения, чувствуя себя неуклюжим младенцем, который вместо действий только плачет. Ноги стали ватными, руки превратились в бумаги и мне потребовать пару попыток, чтобы открыть злосчастные ворота. Как только моя нога ступила в пещеру «Вымирания», все взгляды, прожигая лазером насквозь, смотрели на меня. В толпе я узнала Люсю, мою любимую подругу. Подойдя к Директору Терлиниса, я обняла себя руками, дабы успокоиться. Он смотрел на меня, будто я совершила грех, но по его тону я поняла, что всего лишь опоздала. Вдруг посвящение началось..

— Приветствуем всех на посвящении Изабеллы Аксеновой. Единственной в нашем городе с двумя силами. Изабелла, можешь выбирать любую бумажку. — я уже было потянулась за свертком с заданием, как вдруг пальцы будто обдало кипятком.

— Что-то случилось? — я отрицательно махнула головой и вновь потянулась за свертком, но боль повторилась.

— Что с вами? — в тоне Директора читалось, что он теряет терпение и я сказала:

— Будто кипятком облили пальцы. — глаза мужчины расширились и он показал ладонь толпе, как бы говоря. «Минуточку». Взял меня за плечи и увел из пещеры без объяснений, мне стало до жути не спокойно, как вдруг он мне на ухо пролепетал:

— Где твои силы, черт тебя подери??

34 глава — группа поддержки

— В смысле? — с трепетом в голосе от ужаса, выкрикнула я. После чего моя рука моментально накрыла рот, будто заставляя его замолчать. Казалось, что листья, асфальт, машины, мелкие камни, все смотрели на меня пристальным взглядом и посмеиваясь, говорили: «Тебе здесь не место». Вдруг, под давлением их «взгляда», я почувствовала себя как никогда уязвимой, будто все, кто стояли рядом со мной, могли в два счета побороть меня, даже если в моих руках была бы снайперская винтовка крупного калибра, а в их ничего. Да так и было! Директор смотрел на меня, словно я резко стала мусором, тогда струи страха и отчаяния стали медленно течь по моим венам, нежно перемешиваясь с кровью, там самым становясь со мной одним целым. Анатолий Михайлович схватил меня за запястье, от злобы сжимая челюсть и ещё резче стал вести меня за пещеру. От его хватки кисть загудела, отдавая в виски. «Господи, тут поможет лишь виски, бабуля, помоги». Вдруг он, даже не смотря на меня, самым низким голосом, который я когда либо слышала сказал:

— Это не моя забота где твои силы, это ты мне должна ответить. — сделав паузу, чтобы не задохнуться от накопившейся во рту слюны из злости, он продолжил: — Радуйся, что я на тебя заявление за соучастие в избиении не подал! На Верушку мою вы же вместе с этим уродом напали, да? — злобно хмыкнув, он плюнул на землю с явным пренебрежением к ней, будто возле пещеры Возрождения земля была не святая, а порочная. С уверенностью могу сказать, что пословицу «волк в овечьей шкуре» создали для Веры. Выглядит, будто заучка, но на самом деле стерва.

Я понимала, что должно было произойти, человек без силы не может жить в Мауэре, меня должны были изгнать в мир людей. За время жизни в Мауэре люди стали для меня пустышками. К Ординарам, что я не одобряла, но все же, к ним относились как к мусору, из-за слабых магический сил, а я? Никто. Хуже пустышки. Я стала обычной. Вдруг во мне что-то перемкнуло, будто кто-то, кто контролировал меня, наконец отрезал один из трех проводов, каждый из которых решал какими будут мои дальнейшие действия. Тогда мой внутренний голос довольно удачно подсказал, что же мне предстояло сделать. На глаза навернулись слезы и они резко стали щенячьих размеров, голос шептал, что с мужчиной его возраста это прокатит. Жалобно смотря на него, я хлопнула ресницами и тихо, так что нужно было прислушаться, чтобы услышать мои слова, сказала:

— Можете дать мне пару минут, а потом я попробую еще раз? Пожалуйста, Анатолий. Вы самый добрый и лучший мужчина на свете, я же знаю. — говорила я это, держа самый сильный зрительный контакт своей жизни, но неуловимости не было! Совсем не было! Хоть магической энергии я лишилась, но энергия неведомого обаяния, энергия света, энергия ангела, будто вышла из самых дальних углов моего сознания. Нет, я не ангел и никогда им не была, нимб — это не мое, у всех есть свои грехи и у меня тоже, но в тот момент легко могло показаться, что я нимфа, спустившаяся с небес. Но как же так? Я никогда даже не походила на нимфу, что произошло со мной в тот момент? Не знаю! Но на Анатолия Михайловича это подействовало. Глаза мужчины расширились, словно хотели вылететь из орбит, после чего он сделал вид, что закашлялся, но на самом деле поправлял галстук. От этого жеста я непроизвольно хихикнула, а потом также расширила глаза от удивления, это были не мои действия! Не мои слова! Что за херня? Вдруг он положил руку