Ларец - Елена Чудинова

Богатые стулья и кресла были никак не одной масти, а вместо диванов кое-где преспокойно стояли застеленные коврами сундуки. Картины не крепились на своих крюках, а свисали с них на широких шелковых лентах. А что это висит промеж картин, затворенное деревянными ставнями! Да это же зеркала! Вовсе небольшие, и некоторые даже закрываются на защелку! Зачем?

— Экой странный дом, — шепнула Нелли и сама испугалась своего шепота. Вот кабинет, но вместо письменного стола стоит квадратный стол с ящиками по обе стороны. А что за следующими дверями? Спальня, хотя и дико глядит самая обыкновенная кровать под балдахином на фоне все тех же сверкающих фаянсом стен. Впрочем, кровать не очень обыкновенная. Неужели это спальня ребенка? Для взрослого человека такая кровать слишком коротка! Нет, это не детская кровать, у детских кроватей не бывает таких столбиков с затейливо-мрачной резьбою, такого темного бархатного полога! И Нелли когда-то видела такую, и не у дитяти.

«Право, маменька, прикажите сменить этот одр, — вспомнился ей мелодический голос Елизаветы Федоровны. — Телу надлежит отдыхать в покойном положении».

«И, полно, дружок, — отвечал ей фарфоровый голосок бабушки Агриппины Ниловны. — Помнишь про новое вино и старые мехи? Пусть для вас, молодых, и хороши новые свычаи, а нам надобно держаться своего века. Живому человеку вытягиваться в полный рост не пристало. Уж я ноги распрямлю, как на стол лягу почивать, а в домовине-то належусь, вытянувшись, до самого скончания дней! А в кровати мне это вовсе ни к чему».

Верно, и прочие вещи показались бы привычны бабушке, когда она была молодою. Но разве Венедиктов старик? Пустое, Нелли ищет свой ларец, она пришла сюда только за ним.

Сундуки заперты, заперты темные резные шкафы. Ничего, в другой раз, когда они залезут сюда вдвоем с Катькой, та разберется с замками. Но куда делась Катька, пустое, верно она осматривает комнаты наверху. Не бояться, только не бояться, хотя зубы так глупо постукивают, а рука со свечою дрожит. Высоко ли окна от земли? Нет, вовсе не высоко. Шкафов и сундуков числом десять. Довольно ли на это будет одной ночи?

Вот и последняя, угловая, комната: какое облегчение увидеть окно на месте очередной двери! Нелли казалось, что она прошла уже многие версты. Можно ворочаться назад, и даже, пожалуй, нужно уже это делать. Чего она ожидала, в конце-то концов? Того, что ларец ее будет стоять себе на видном месте у кровати? Ничего не дается так легко. Только бы благополучно пробраться назад!

Обратно Нелли скорей бежала, чем кралась. Ей мерещилось, что стражи в зеленых ливреях не катают свои шарики по столу в ярко освещенной кордегардии, а таятся по самым темным углам, намереваясь наброситься на нее. У-фф! Вот она, передняя, теперь уже никто не докажет, что юный Роман Сабуров бродил по чужому жилью.

Нелли задула ненужную уже свечу. Пора возвращаться к игорным зеленым столам, но уж больше ни одна из четырех мастей ее не одурманит.

Кажется, никто не заметил отсутствия Нелли, даже и сам Венедиктов, который все еще играл с Индриковым. Что-то, впрочем, изменилось в комнатах. Ах, вот что: почти все столы, кроме того, где стояли друг противу друга Венедиктов и Индриков, были брошены. Всеобщее внимание было приковано к одной-единственной партии.

— Вот это игра!

— Нипочем я не стал бы так рисковать!

— Но малому везет, ох, как везет нынче! Двойное руте!

— Понтирую! — Лицо Индрикова было теперь бело как бумага, только веснушки казались совсем черными, словно россыпь маковых семян.

— Слыхали? Эй, Меринг, Индриков, кажись, третий раз ставит на даму бубён!

— Плюмаж!

Венедиктов щелкнул перстами. Нелли заметила только теперь, что рядом с денежною шкатулкою по краю стола выстроилось еще три точно таких же, а слуга тем временем поднес четвертую.

Кольцо наблюдателей сдвинулось плотнее.

— Эй, сударь, к Вам почта, да никак не пробьется! — весело шепнул кто-то из соседей.

Слава Богу, наконец-то Катька! Нелли обернулась и тут же закусила от досады губу. Ошибка, это не к ней! Молодой слуга в скромной ливрее топтался с письмом в руке, не смея расталкивать гостей. Но в следующее мгновение толпа шевельнулась от одной стороны стола к другой, и лакей поспешно шмыгнул в образовавшуюся просеку.

— Барин, извольте принять!

Лакей вправду протягивал свернутый листок Нелли. Что за оказия?

Отступив от стола, Нелли не без тревоги разломила вишневую печать. «Юный друг, я не знаю Вашего имени, — побежал некрупный приятный

почерк, — но обстоятельства, побуждающие меня обратиться к Вам, сериозны. Ради всего святого, покиньте этот дом. Мне надобно срочно поговорить с Вами, и слуга укажет нужную карету».

Так просят о помощи. Но кому и что может понадобиться от нее, Нелли, даже если она сейчас не Нелли, а Роман?

Ладно! Нелли решительно запихнула листок в карман. Ничто ей не мешает выйти, поговорить с кем бы то ни было, а затем воротиться сюда за Катькой.

Лакей глядел умоляюще, всем своим видом приглашая Нелли следовать за ним.

Ночь брызнула в лицо противным сырым дождичком. Возницы на козлах укрывались рогожею. Пар валил от дыхания скучающих в упряжи лошадей. Нелли тут же запачкала колесной грязью низ плаща, пробираясь за лакеем между экипажами.

— Никто Вас не видал? О, пожалуйста, скорее! — мелодически встревожился женский голос вслед за откинувшейся дверкою кареты. Поставя ногу на ступеньку, Нелли тем не менее промедлила, вглядываясь в темную коробку. Ничто не сулило опасности. Женщина была одна.

— Я боялась, что Вы не придете. — Чувствовалось, что незнакомка молода, хотя ее скрывали темный плащ с надвинутым капюшоном и бархатная полумаска. — Да Вы совсем дитя, еще моложе, чем мне казалось издалека! Умоляю, поведайте мне, что привело Вас в дом этого чудовища?

— То же, что и всех, сударыня, приятное общество и игра, — с усилием ответила Нелли. — Я, право, моложе, чем принято для того и для другого, но родители мои остались в имении далеко от столицы. Верно и то, что мне достанется от них на орехи, но вить не сейчас, а потом.

— Вы правы! — Незнакомка горько рассмеялась. — Сердце мое поспешило, опережая разум. Я требую откровенности, меж тем как сама…

Рука в тонкой перчатке решительно взялась за край маски. Следом за маскою упал капюшон, и из сумрака кареты выступило прелестнейшее лицо, обрамленное темными волосами, самым простым манером завитыми по обеим сторонам в упругие локоны. Ни ленты, ни цветка не украшало куафюру молодой девушки. Впрочем, незнакомка была красива тою редкою красотой, которой не нужны никакие украшения. Пышный убор лишь досадно отвлекал бы взгляд от этих царственных черт: словно бы в полете раскинувшихся бровей совершенной формы, точеного маленького носа и горделивого подбородка. Яркие глаза глядели доброжелательно.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});