Десяти крошечных вздохов - К. Такер

Минутой позднее...

Трент: Ты прошла суровое испытание, но все держишь в себе. Однажды ты взорвешься.

Приехали. Я потерла лоб от разочарования. Дурень упертый.

Я: Что? Хочешь узнать кровавые подробности того, как я потеряла родителей, лучшую подругу и бойфренда — всех за одну ночь? Тебя такие вещи расслабляют?

Во мне снова начало бушевать пламя, то же, что и три дня назад, когда он заставил меня идти на сеанс терапии. Я положила телефон и глубоко вздохнула, пытаясь погасить пламя прежде, чем оно захватит контроль надо мной.

Я не могла не прочитать следующее сообщение, когда телефон издал сигнал.

Трент: Я хочу, чтобы ты настолько доверяла мне, что рассказала бы об этом. Или, по крайней мере, кому-либо.

Я: Дело не в доверии! Я уже говорила тебе об этом! Мое прошлое — это мое прошлое, и мне надо похоронить его там, чему оно принадлежит — прошлому.

Трент: Ты уязвима и я пользуюсь тобой, позволяя таким вещам, как то, что только что произошло, вообще происходить.

Я простонала от раздражения.

Я: Пожалуйста, пользуйся мной! Я даю тебе разрешение!

Трент не ответил. Я вздохнула, решив серьезно отнестись к его беспокойству.

Я: Я в порядке, Трент. Поверь мне. Сейчас мне лучше, по сравнению с тем, как было очень долгое время.

Трент: Нет. Ты только думаешь, что ты в порядке. Я думаю, что ты страдаешь от серьезного случая посттравматического стрессового расстройства.

Я швырнула телефон в нашу смежную стену. Я была в бешенстве. Металл и пластик разлетелись по воздуху, когда телефон разбился.

Все хотят быть моим личным гребаным мозгоправом.

* * *

Я была поражена, когда тем вечером в «У Пенни» показался Трент. Более того, я не могла не разинуть рот, когда смотрела, как он садится за барную стойку, как делал и раньше, ведя себя так, словно у нас не произошло огромной ссоры. Я высоко подняла подбородок. Я не собиралась извиняться. Черта с два.

Перед ним, как по мановению волшебной палочки, появилась коробка с красным бантом. Он подтолкнул ее ко мне, а вид ямочек на его щеках вызвал у меня улыбку, нравилось мне это или нет. Черт! Конечно, я подойду и открою ее. Кто не любит подарки?

Внутри лежал новый iPhone.

— Не сложно было сообразить, что за громкий удар раздался за моей стеной, когда ты не ответила на следующее сообщение, — пробормотал Трент с веселой усмешкой на лице.

— О, да?

Я скользнула языком по зубам, ведя себя прохладно и так, словно меня это совершенно не затронуло. Внутри же, все было по-другому. В данный момент, я была еще как затронута Трентом.

— И что же было написано в сообщении?

Он пожал плечами, также теперь выказывая безразличие. Я знала, что он притворяется. Единственное, что об этом говорило, — огоньки, пляшущие в его глазах.

— Думаю, ты никогда не узнаешь.

Он глубоко вздохнул, удерживая мой взгляд. Ощущение было такое, словно полуденного напряжения больше и не существовало, и я не понимала, как такое возможно, потому что я все еще его чувствовала. У него что-то на уме. Хотя я никак не могла сообразить, что именно.

— Только подумай, наш день мог бы пойти в совершенно другом направлении, не расколоти ты свой телефон на мелкие осколки, — сказал он, взяв ртом трубочку.

Его глаза так и сверкали намерениями.

Внутри я еле сдерживалась от того, чтобы не перепрыгнуть через бар к Тренту на колени. Но это внутри. Снаружи же я была холодна, как ноябрьская погода.

— Что я могу сказать? У меня проблемы с управлением гневом.

Его губы изогнулись, словно он задумался.

— Тебе надо найти способ борьбы с этими проблемами.

— А у меня есть. Называется — поколоти грушу.

Его бровь игриво поднялась.

— Очевидно, что не очень-то и хорошо он помогает.

Я перегнулась через барную стойку и оперлась на локти.

— А что вместо этого ты мне предлагаешь поколотить?

— Боже мой! Может вы, двое, уже сдадитесь? — крикнула Шторм с притворным раздражением, держа в руках шейкер для мартини.

Я не осознавала, как громко мы говорили. Бросив взгляд по другую сторону от себя, я увидела ухмылку Нэйта и мгновенно покраснела. Не знаю почему, но покраснела. Последнее время я постоянно заливаюсь краской.

Трент не ответил ни Шторм, ни мне, вместо этого сделав долгий глоток содовой, и я ввела себя в заблуждение, думая, что, возможно, он, в конце концов, бросил подталкивать меня к совладанию с вещами, которые уже давно были похоронены. Может, это и сработает.

* * *

Следующие несколько недель Трент был верен своему обещанию и, благодаря ему, я улыбалась. Но, к несчастью, верен он был и обещанию о медленном развитии отношений. Только на этот раз, он на самом деле это делал. После тех нескольких коротких и жарких ошибок, настоящий, несдерживаемый Трент был взят в узду, а тот, который занимал мое время, не давал мне ничего, больше осторожных поцелуев и держания за руки.

И этого было достаточно, чтобы свести меня с ума.

Каждый день я запрыгивала на его мотоцикл, обвивала руками его грудь и позволяла ему себя увозить. Все это всегда начиналось со спортзала, вероятно, потому, что он не хотел видеть, как я снова разобью об стену телефон. А теперь я обнаружила, что у меня нет такого желания и концентрации на тренировках, когда рядом он. Для тренировок нужны внимание, решительность и, признаем это, сдерживаемая ярость. А Трент оказывает приглушающий эффект на мою злость. В итоге, мы заканчиваем, лентяйничая и игриво борясь, пока не получим несколько неодобрительных взглядов и решим уйти. К этому времени, обычно я уже так возбуждаюсь из-за Трента, что не имею ничего против душа. Я продолжала надеяться, что он заблудится и зайдет сюда. Но он никогда этого не делал.

Остаток всех этих дней мы были заняты. Пейнтбол, езда на мотоцикле вдоль набережных Майами, игра «Долфинс»[9], рестораны, кафе, мороженое, игры во фрисби. Возникало впечатление, что Трент взял курс «Заставить Кейси улыбаться» и все для этого делал. К тому времени, как я каждый вечер добиралась до работы, у меня от улыбки болело лицо.

— Ты когда-нибудь работаешь? — спросила я у него однажды, когда мы шли по улице.

Он пожал плечами, сжав мою руку.

— Сейчас я нахожусь между договорами.

— Хм. Ну, разве ты не беспокоишься об оплате счетов? Ты все деньги тратишь на меня.

— Неа.

— Должно быть, это хорошо, — сухо пробормотала я, но не стала давить на него.