Неправильный лекарь. Том 3 - Сергей Измайлов

возню с доставанием амулета из тайника, я всё равно приехал в лечебницу сильно пораньше. Вот и замечательно, будет время поговорить с упёртым бараном по фамилии Демьянов. На эту беседу я был настроен серьёзно.

Его секретарь тоже был очень удивлён моим визитом. Причём настолько, что не смог ничего соврать, а ответил, что шеф на месте. Я даже стучаться не стал, просто зашёл, как к себе домой. Хватит в конце концов сяськаться с человеком, который на тебя забил. И которому по барабану решение Обухова.

— Александр Петрович! — быстро сменив испуганное лицо на приветливую улыбку, приветствовал он. — Как хорошо, что вы пришли немного пораньше, а я как раз хотел с вами поговорить о подготовке к учёбе.

— Да? Какое совпадение, — я хищно улыбнулся и посмотрел на него исподлобья. У моего оппонента задёргался глаз. — Я хотел поговорить с вами о том же самом. В частности, о том, как вы игнорируете собственные обещания и распоряжения главного лекаря города.

Я по-хамски бросил пальто поперёк стола для совещаний и уселся на тот же стол как можно ближе к Демьянову. Между мной и ним расстояние не более метра. Тик нижнего века справа у Демьянова усилился. Для большей убедительности я даже немного склонился вперёд.

— Рассказывайте, Вячеслав Анатольевич, что вас тяготит, что угнетает? Может обижает кто кроме меня? Должна же быть какая-то причина для такого поведения, это ведь надо чем-то объяснить? Может причиной является нежелание продолжать руководить этим заведением? Этот вопрос тоже легко можно урегулировать, стоит лишь обратиться в коллегию лекарей с челобитной. Они и с выбором новой профессии вам помогут и чело набьют, если другие пути решения недоступны.

— В-в-вы это о ч-чём, Алек-ксандр П-петрович? — проблеял он. Видимо начало доходить, что его упорный игнор может теперь сыграть роковую роль против него самого.

— А это я о том, Вячеслав Анатольевич, — я пристально смотрел на него, а его глаза сейчас танцевали кадриль, иногда останавливаясь на мне, но тут же пугливо убегая в сторону, — что с дефектом речи человек может руководить лечебным учреждением, а вот с явными признаками слабоумия — нет. Думаю, стоит подать официальный запрос в коллегию на рассмотрение вашего дела и определения профпригодности. О дате и времени проведения вас оповестят заранее.

— Ал-лек-ксандр П-пет-трович, п-подождит-те п-пожалуйст-та! — возопил он, найдя в себе последние крохи смелости, чтобы смотреть в глаза. — Я всё исп-правлю! Я всё п-понял!

— В клинике моего отца есть хороший мастер души, Борис Владимирович Корсаков, обратитесь к нему по поводу заикания. Как мы с вами знаем, болезни надо адекватно лечить в остром периоде, пока всё не запущено. Поэтому я настаиваю, чтобы обратились к нему сегодня. А лучше прямо сейчас, чтобы уж наверняка. А я пока продолжу изучать особенности работы знахарей в необоснованно доверенной вам лечебнице.

Демьянов интенсивно закивал, давая понять, что согласен со мной по всем пунктам и готов немедленно приступить к исправлению своих ошибок. Перед тем, как спрыгнуть со стола, я резко вскинул руку, чтобы поправить причёску. Финт удался, Демьяно вжался в кресло и вытянул руки перед собой, защищаясь от удара по лицу, которого не последовало. Я сделал вид, что не видел его реакцию, а забрал пальто со стола и вышел из кабинета. Может я где и перегнул палку, но почти уверен, что он теперь реально постарается исправиться.

Как я потом узнал, к Корсакову он не поехал, зато организовал экстренное совещание, на котором доходчиво объяснил своим подопечным суть проблемы, роль главного лекаря и пути мирного и правильного решения вопроса, которые в итоге приведут к процветанию лечебницы имени «Святой Софии».

Вот уж кто порадовался моему раннему появлению, так это Иван Терентьевич. Приятно, что тебя здесь хоть кто-то ждёт, тогда не так тяготит идти на работу. Тем более пока бесплатную. Зато потом меня ожидает солидный гонорар, как я понял, а это согревает душу.

— Добрый день, Александр Петрович, — он улыбался и смотрел на меня, как на старшего товарища, хотя сам был старше меня в три с лишним раза. — Хорошо, что вы смогли прийти пораньше, а то у меня завал.

— Да я уже обратил внимание, — улыбнулся я ему в ответ и крепко пожал руку. — Кабинет обложили, что не пройти. Я так понимаю, надо помочь с приёмом?

— И показать мне, как вы это делаете, — осторожно сказал он, боясь спугнуть моё едва наладившееся настроение. — Мои способности неизмеримо слабее ваших, но ведь вы сказали, что это возможно. Хочу быть первым в клинике, кто это сделает.

— Конечно, Иван Терентьевич! — сказал я, выдав самую дружественную улыбку из своего запаса. — Для этого я сюда и пришёл.

То ли он так подгадал, то ли повезло, следующая пациентка была с укушенной раной правой голени. Собачка, с которой она не поладила, была небольшая, соответственно и рана не серьёзная, но так и продолжала немного кровоточить, хотя прошло уже минут сорок.

Я снял умеренно пропитанную кровью повязку, округлая рана до полсантиметра в диаметре, из неё медленно выступает капелька крови. Рябошапкин промыл рану антисептиком и приложил к ней ладонь, сосредоточившись на процессе, суть которого я ему вкратце только что объяснил. Учитывая его очень слабый дар, я его не торопил, а молча ждал. Через несколько минут он убрал ладонь и тяжко вздохнул.

— Не получилось, — пробормотал он со скорбным лицом. Поник, плечи опустились, стал выглядеть ещё старше. — У меня ничего не получилось.

— А вот и неправда, — сказал я, заглянув в рану. — Посмотрите внимательно, она перестала кровоточить и стала намного меньше в глубину. Да она практически зажила, осталось совсем немного.

— Да? — знахарь снова заглянул в рану. — В самом деле, почти зажила. А я увидел, что она всё ещё есть и расстроился. Давайте я попробую доделать.

— Как вы себя чувствуете? — поинтересовался я. Ещё не хватало, чтобы он дошёл до истощения. Не молодой к тому же. — Кругов под глазами нет? Голова не кружится?

— Всё нормально, Александр Петрович, — улыбнулся он. — Спасибо за заботу, я должен справиться.

— Хорошо, пробуйте, я за вами присмотрю.

Рябошапкин снова приложил ладонь к ране и закрыл глаза. Пару минут стоял неподвижно, потом открыл глаза и убрал ладонь. Вместо раны красовался небольшой совсем свежий рубец.

— Ну вот,