Стража Лопухастых островов - Владислав Крапивин

– Сами вы Штакс, – негромко, но отчетливо сказала Степка. И взяла Игу за рукав. Стоерасов не обратил внимания.

– …Чтобы ни у кого больше не было… а-а… оснований для противодействия…

Молчавший до сих пор клетчатый господин в очках-маске с ловкостью фокусника развернул кожаную папку. И тогда (наконец-то!) по движениям все узнали старого знакомого, Чарли Афанасьевича Домби-Дорритова! Можно отрастить бородку и спрятать под маской глаза, а под шляпой хлестаковский хохолок, но повадки не скроешь!

Папка в руках Чарли превратилась в твердый желтый прямоугольник. Фокусник раскрыл его снова – как увеличенную в два раза папку. Потом еще! И наконец перед Чарли уперся в землю метровый кусок желтого пластика. По углам у пластика выросли тонкие ножки, и получился стол! Домби-Дорритов ловким жестом повернул его, стол встал на четыре ноги.

– Пожалуйста! – было видно что Чарли Афанасьевичу хочется раскланяться.

– Э-э… благодарю вас, – Стоерасов положил на стол бумаги и авторучку. – Господин… э-э… Штольц! Потрудитесь подписать! Иначе я… э-э… мы… а-а… будем вынуждены…

И тут к столу рванулся Власик. Его заметно оттопыренные уши пламенели от гнева. И все увидели, какой Власик синеглазый и красивый! Круглые репьи в его растрепавшихся волосах чернели, как старинные, застрявшие во время битвы пули.

– Вы не имеете права! Не трогайте сказки! Все равно у вас ничего не выйдет!

– Мальчик, иди домой, – сказал юркий мужчина.

– Сами идите!

– Не груби взрослым! – взвизгнула дама.

– К тому же в твоем… э-э… возрасте пора знать, что сказок… а-а… не бывает.

– Не бывает?! – яростно крикнул Ига. – А мы?! Мы только что прилетели сюда в ступе бабы-яги!

– Э-э… бабов-ягов тоже не бывает!

– Вот как? – раздался чей-то новый голос. Со стороны. – Не бывает? Вы уверены?

2

У сухого фонтана стояла дама. Пожилая. В длинном сером платье с высоким воротничком, с пегим от седины узлом волос на затылке.

« Она !» – понял Ига.

Ига не читал романа «Дэвид Копперфилд», но в прошлом году смотрел такой фильм. Старый, черно-белый еще. И он сразу увидел: дама похожа на героиню Диккенса мисс Бетси Тротвуд. Такая же прямая, неприступная на вид и с метлой. В фильме мисс Тротвуд гоняла метлой с лужайки перед домом ослов, которых терпеть не могла. Правда метла у нее была небольшая, вроде той, которую использовал Ига для управления ступой. А у нынешней гостьи метла выглядела – ого-го (как сказал бы Казимир Гансович). Древко – толстое и гладкое, как у старинной алебарды. Метровые коричневые прутья были связаны в густой пук и торчали выше пегой прически.

На кружевной груди дамы висели старомодные очки с рукояткой, Ига вспомнил название: «Лорнет».

Опираясь левой рукой на метлу, как рыцарь на копье, дама в правую взяла лорнет и глянула на депутата Стоерасова через два блестящих стеклышка. Голос у нее был глуховатый, но оч-чень интеллигентный.

– Если не ошибаюсь, сударь, вы ставите под сомнение мое существование?

– Э-э…

– Я так и думала. Вы приносите мне свои извинения…

– Но… а-а… с кем имею честь?

– Я полагала, мне нет необходимости представляться. Ну хорошо. Ядвига Кшиштовна Тышкевич-Загорская. С давних пор числюсь по разряду тех особ, про которых вы сказали, что их нет…

Комиссия смотрела и слушала, одинаково приоткрыв рты. Яков Лазаревич, Моника Евдокимовна и Валентин Валентиныч смотрели на Ядвигу Кшиштовну, как на долгожданную гостью. Экипаж «Репейного беркута» замер в радостной надежде на избавление от опасностей. Ядвига Кшиштовна Тышкевич-Загорская продолжала речь:

– Вы, как я поняла, усомнились также в существовании сказочных явлений. В частности в существовании антигравитационных ступ. Хотя на такой вот ступе сюда только что прилетели эти славные дети! Потрудитесь взглянуть!

Ядвига Кшиштовна склонила метлу и выдернула из нее прямой прут. Метла осталась стоять в наклонном положении (и чуть покачивалась), а ее хозяйка протянула прут к ступе – как указку.

– Ну-с?

– А чего вы нукаете, гражданка? – сказал штатский генерал. – Какая-то железная бочка. Она тут с давних пор стоит, никто на ней не прилетал. Не морочьте официальной комиссии голову.

– Вы уверены? А если… вот так! – Ядвига Кшиштовна кончиком прута выписала в воздухе восьмерку. Ступа с легкостью – как стаканчик от мороженого – поднялась над постаментом и тоже сделала в воздухе восьмерку. Опустилась. Ядвига Кшиштовна прутом нарисовала в пространстве кольцо, и ступа взмыла на десять метров. Пролетела по кругу и легко села на прежнее место.

– Шарлатанство, – уверенно известила всех дама из комиссии. – Дешевый трюк.

– Обыкновенный фокус, – засуетился юркий мужчина. – Наш Чарли Афанасьевич может и не такое, хе-хе…

– О! – Ядвига Кшиштовна устремила на Домби-Дорритова лорнет. – Значит, это и есть Чарли? Если не ошибаюсь, автор нынешнего сомнительного проекта, подкрепленного кое-какими фокусами с гипер-пространством?

Чарли Афанасьевич слегка попятился.

– В чем дело, сударыня? Я не… я вообще… Господа! Эта дама никакая не Ядвига и не Кшиштовна! Самозванка! Ядвига Кшиштовна Тышкевич-Загорская была моей двоюродной прабабушкой. И она давно… так сказать…

– Так сказать, это ложный слух, – величественно сообщила хозяйка метлы. – Кто-то из моих недругов выдал желаемое за действительное. На самом деле я не отправлялась на тот свет и пока не собираюсь… Ты просто не узнал меня, голубчик, поскольку я со времени последней нашей встречи слегка изменилась. Но ведь и ты… – Ядвига Кшиштовна с лорнетом у глаз чуть пригнулась и шагнула к Домби-Доритову. Он снова попятился.

– …Но ведь и ты, дитя мое, уже не тот. Был симпатичный, хотя и несколько капризный мальчик, а нынче… м-да… Ах! – Лорнет выскользнул из ее пальцев. Упал к блестящим туфлям Чарли Афанасьевича.

Ядвига Кшиштовна выпрямилась.

– Сударь! Неужели в вас нет ни капли джентльменства и вы не можете подать пожилой даме ее лорнет! – («Лорнэт», – произнесла она).

– Извольте, – ядовито отозвался Домби-Доритов.

Он наклонился и взял очки за рукоятку… а распрямиться не смог. Крепкими пальцами левой руки Ядвига Кшиштовна ухватила двоюродного правнука за затылок, пригнула пониже. А зажатым в правой руке прутом нанесла громко щелкнувший удар по тугим клетчатым брюкам.

– Уау-хау-аа! – взвыл Чарли Афанасьевич подобно гнездящейся в Плавнях ночной птице.

– Безусловно, – согласилась с ним двоюродная прабабушка, и прут щелкнул снова.

– А-а!! Что вы делаете!

– То, что должна была сделать двадцать пять лет назад. Увы, я оказалась недальновидной. Мне нравились фокусы мальчика Чарли с шариками, которые он перебрасывал из пространства в пространства. Я надеялась, что способности этого мальчика в дальнейшем послужат добрым делам. Ах, эта слепая любовь к правнукам… Но лучше поздно, чем…

…Власик потом очень жалел, что у видеокамеры сел аккумулятор.

– Такие получились бы кадры!

Он так сокрушался, что воспитанный в гуманных традициях Лапоть упрекнул его:

– Неужели ты такой кровожадный?

Власик возразил, что никакой крови не было, и в этом эпизоде гораздо меньше жестокости, чем в ежедневных передачах губернской телестудии «Криминальные вести».

– Зато такой исторический момент! Его можно было бы показывать всем, кто опять захочет лезть сюда со всякими оружейными проектами…

Лапоть подумал и согласился…

Но это было после. А пока…

– Ой-ёй-ёй!! Отпустите меня!

Домби-Дорритов пытался вырваться. Но видимо, пальцы Ядвиги Кшиштовны обладали магической силой. Она отпустила воющего родственника лишь тогда, когда прут хлопнул еще трижды. Домби-Доритов в согнутом виде пробежал головой вперед, упал на колени, вскочил. Шляпа и очки слетели. Бородка теперь казалась приклеенной, хотя была, конечно же, настоящей. Лицо стало почти мальчишечьим.

– Как вы смеете! – приплясывая, вскрикивал Чарли. Я… в милицию! В суд!.. Я…

– Ладно, ладно. Успокойся. И помни на будущее, что не следует баловаться с гипер-пространством и устраивать безответственные эксперименты… А еще лучше, если ты забудешь про все эти дела вовсе… – Ядвига Кшиштовна взяла прут под мышку и пальцами правой руки щелкнула над плечом.

По щекам Чарли текли детские слезы (и терялись в бородке).

– Вы… ненормальная какая-то! Какие шарики? Это у вас, наверно, шарики… не там… Придумали какие-то пространства, о которых я ничего не знаю, да еще деретесь!

– Ну, будет, будет. Не принимай так близко к сердцу… Завтра я похлопочу, чтобы тебя приняли младшим инженером на завод елочных игрушек. Там тоже шарики, только безобидные.