ГИПНОЗ. Скрытые глубины: История открытия и применения - Робин Уотерфилд

От страхов, связанных с сексуальностью, не помог и тот выдающийся медик (мне неизвестный), который сказал в своей Гарвейской речи: «Обманщики, называющие себя месмеристами, были особыми любимцами персон как мужского, так и женского пола, в которых сильнее горели сексуальные страста, как тайные, так и явные. Благопристойность же запрещает мне быть более откровенным». Подобные нападки на похотливость возникали также в ежеквартальных обозрениях для высших и средних классов, таких, как «Блэквуд Ревю». Однако эксцентричный барон Дюпоте, который косвенно ответственен за английские страсти по месмеризму, вовсе не захотел помочь делу, когда сравнивал возникновение магнетической силы в операторе с мужским оргазмом:

Все в его теле перевернулось. Некая сила поднимается изнутри и достигает кожи, в то время как сердце бьется все сильнее и сильнее, словно барабан. В момент кульминации его вулкан извергается на человеческий ландшафт, изливая лаву и потоки серы. Берегись, человек! Вот, как ты можешь использовать свои желания, которые, как невидимый огонь, раскаляются и светят изнутри. Это в точности как акт размножения, разве что испускающий орган находится в мозге… Нужно чтобы огонь несся через тебя, чтобы была достигнута своего рода эрекция (не эротическая) и позволила бы истечениям мозга выделиться из твоего существа. Твоя рука должна пролить эту одушевляющую эссенцию, сей живой магнит, на избранную поверхность, чтобы непосредственно установить нужный спиритуальный раппорт и должное притяжение. Это не женское лоно, которое принимает излияние, но более чистые и более активные элементы, невидимые для органов чувств.

Месмеризм и романтики

Я уже сказал, что в первые годы девятнадцатого столетия практика месмеризма в Англии почти умерла. Однако были еще те, которые сохранили интерес к его теории, и многие из них принадлежали к романтическому направлению. Для них не стало преградой, что месмеризм пришел в Англию запятнанный Французской революцией, но наоборот — плюсом. Они смотрели на Месмера не как на великого новатора, но как на того, кто нашел способ обуздания непреодолимой стихии, которую можно было бы идентифицировать с Природой или Богом. Как и многие месмеристы, романтики ощущали на себе бремя тысячелетий и думали, что грядет новая спиритуальная эра. Месмеризм рассматривался не просто как безболезненный метод лечения, доступный всем, но также как средство сообщения с реальностью иного мира, более высокого, чем наш, к которому человеческие существа приговорены до сих пор, а также как новая совершенная наука жизни, Вселенной и всего сущего. То было новое откровение, новый божественный промысел. С его помощью люди вступили бы в новую эру мира и братства. Ибо романтики, хотя никто из них и не был готов расписаться в верности месмеризму, очень охотно к нему прислушивались. Одним из главных источников познаний месмеризма для романтиков были «Письма из Англии» Роберта Саутея, написанные в 1807 году под псевдонимом дон Мануэль Альварес Эспирелла, дабы добавить письмам убедительности, ибо иностранный гость должен объективнее подходить к обычаям страны. Письмо 51-е «О животном магнетизме» фактически является обобщением лекций де Менодука. Хотя де Менодук и был не ортодоксальным последователем Месмера, а физиком, большая часть этого письма Саутея посвящена космологии и физике магнетизма. Он объясняет, что человек является микрокосмом, и, подобно тому, как каждая часть Вселенной испускает «эманации», постоянно циркулирующие в виде энергии через все ее регионы, мы, люди, тоже испускаем частицы. Ум первичен, тело вторично, и воля может управлять этими эманациями, как захочет. Свободная циркуляция энергии означает здоровье, препятствия же «должны вызывать нарушения в системе и сопровождаться болезнью». Затем следует описание теории и практики медицинского лечения согласно магнетизму, которое порой сопровождается подробностями, обнаруживающими потрясающую самоуверенность.

Патологии скоро будет найдено объяснение. Ощущения, производимые камнем на кончики пальцев диагноста, суть тяжесть, вялость и холод. Ожоги и ссадины производят сначала тяжелые ощущения смутного покалывания; если имеет место воспаление — большой жар и острое покалывание, но с легким онемением в центре. Ревматическая головная боль производит покалывание, онемение, ползанье или червеобразное движение, тепло, если пациент силен, и холод, если он расслаблен. Воспаление, причиненное сквозняком, производит интенсивное тепло, покалывание и дрожь; тепло причиняется воспалением, покалывание — ветром, дующим против закрытых пор, а ползание — движением ветра туда-сюда. Гной вызывает такое чувство, какое можно ожидать при погружении руки в нечто мягкое, но с покалыванием от движения, которое делает содержащийся в нем ветер в своем стремлении убежать оттуда. Пораженные легкие сообщают пальцам ощущение, как если бы на них сохло тесто, которое называется рыхлой твердостью. Плеврит причиняет ощущения ползанья, тепло и покалывание; глухота — сопротивления и оцепенения. Больные нервы сигнализируют давлением вокруг его пальцев, как если бы вокруг них была туго накручена веревка. Случай слабого телосложения — продолжительным ощущением расслабления, больной селезенки или яичников — вращением в кончиках пальцев, как если бы что-то крутилось вокруг них. Воздействие, которое производит на врача золотуха, любопытно и необычно: при каждом движении, которое он делает, суставы его пальцев, запястий, локтей и плеч трещат. Глисты рождают ощущение пощипывания.

Как видно из этой выписки, притягательность магнетизма состоит в том, что мыслимый как совершенная система Вселенной он является оккультным по характеру и, следовательно, открывает посвященным свои тайны. Фактически успех де Менодука в Лондоне объясняется отчасти тем, что его принимала и поддерживала группа мистиков-сведенборгиан и алхимиков. Саутей считал все это «надувательством» и называл ссылки де Менодука на Бога и Иисуса «богохульством», и, тем не менее, он дал положительное заключение по месмеровой теории и практике, в котором для коллег приготовлено достаточно мяса, чтобы потренировать свои зубы.

Сэмуэль Тейлор Колридж интересовался животным магнетизмом на протяжении всей жизни, но так и не составил себе никакого определенного мнения. Влияние месмеризма на поэму «Древний Мореплаватель» очевидна:

Связал он его сверкающим взглядом —И свадебный гость застыл,Стоит, как ребенок послушный, рядом:Да, так Мореплаватель соизволил.

Но после посещений лекций Й. Ф. Блюменбаха в Геттингене в 1798–1799 годах Колридж убедился, что на самом деле в месмеризме ничего нет, и исключил наиболее явные ссылки на него из своей поэмы, которая была написана в 1797 и 1798 годах. Однако в 1817 году он услышал, что Блюменбах изменил своему скептицизму, и это обстоятельство возбудило интерес у Колриджа. В 1820 году в заметках по поводу «Жизни Уэсли» Саутея он сообщает, как на протяжении девяти лет изучал «зоомагнетизм», много чего перечитал, но так и не встретил ни одного очевидца, и потому до сих пор не уверен и находится «в состоянии философского сомнения», как он скажет в 1830 году. В заметках 1820 мы читаем:

Когда меня спрашивают, что я думаю по этому поводу, я отвечаю, что свидетельства лишь усиливают скептицизм и поп liquet[41]; эти сомнения слишком сильны и очевидны для беспристрастного ума, чтобы быть удовлетворенным его (месмеризма) фальсификациями или его возможностями опровергнуть обвинения в обмане и случайных совпадениях; сомнений слишком много, чтобы сформулировать какую-нибудь теорию, которая могла бы выдвинуть гипотезу, объясняющую неясные и случайные условия и обстоятельства, существование взаимосвязанных способностей человеческого духа.

Колридж приводит слова немецкого ботаника Рудольфа Тревирануса (1779–1864), который сказал ему: «Я понял, что не стал бы верить в твои рассказы; и поэтому вполне резонно я не желаю и не жду, что ты поверишь моим».

В 1822 году Перси Шелли написал поэму «Магнетическая леди своему пациенту» (опубликована десять лет спустя в «Athenaeum»). Шелли познакомился с месмеризмом не только через 51-е письмо Саутея, но также благодаря доктору Джону Полидори, врачу лорда Байрона (он появляется в июне 1816 года на Villa Diodati, где Байрон, Шелли, Мэри Шелли и Клер Клермонт состязались в написании рассказов о сверхъестественном — игре, давшей миру Франкенштейна). Первый стих поэмы Шелли говорит о поэтическом погружении в транс:

«Sleep, sleep on! forget thy pain;My hand is on thy brow,My spirit on thy brain;My pity on thy heart, poor friend;The powers of life, and like the sign,Seal thee from thy hour of woe;And brood on thee, but may not blendWith thine».[42]

Когда пациент (Шелли) просыпается, женщина вопрошает поэта о его месмерическом диагнозе: