Спой, маркитантка! - Татьяна Ренсинк

та всё отказывалась, ссылаясь на горе, что переживает лишь она. Жалея себя, но прося прощения, она всё же оставалась в своей спальне, соглашаясь и отпустить из дома охрану, и чтобы Данило оставался здесь, пока не оправится от раны...

В тот день, когда Данило поднялся, радуясь жизни, дарящей ему с любимой долгожданные счастливые дни, в дом ко Львовым прибыл его отец и привёз внука Михаила. Малыш плакал на его руках, но счастливый дед любовался им беспрерывно, то лаская нежной речью, то улыбаясь...

Только взяла Софья малыша на руки, тот прекратил плакать и наблюдавшая с умилением Анна погладила племянника:

-Как же он мил! Какое же это чудо — дети!

-Это... что же? - спустилась ко всем наконец-то вышедшая вдова Львова.

Она казалась свежей, успокоившейся. Словно была иным человеком. Уставившись на внука, медленно подошла и взглянула в глаза Софьи.

-Это Мишенька, - молвила та. - Наш с Данилушкой сыночек.

Данило стоял подле, а слов вокруг будто не слышал. Он смотрел на сына, словно на невероятное чудо света, которое выпало честь встретить...

-Разрешите им остаться, маменька? - жалостливо смотрела Анна, и мать медленно взглянула на каждого присутствующего. Она видела добрые и счастливые взгляды всех: Данилы, Софьи, Анны и любующегося той со стороны капитана Барсова,... Сержа и поклонившегося в приветствие отца Данилы — Михаила Александровича Протасова...

Ничего больше не сказав, она просто ушла, вновь закрывшись у себя в спальне, оставив каждому в душе множество вопросов и странное чувство утраты. С тем же чувством проходили и похороны Семёна Константиновича Львова. А после... После все вновь собрались в доме Львовых, тихо обедая в присутствии молчаливой и ни на кого не взглянувшей вдовы.

На следующий же день, самым ранним утром в дом Львовых вернулся уехавший накануне после похорон капитан Барсов. Доложив отворившей дверь служанке о том, что желает поговорить с Анной, та пропустила обождать в гостиной.

Долго ждать ему не пришлось... Примчавшаяся Анна была будто давно одета и готова к новому дню. Её роскошные волосы были заплетены так, что кудри спадали с плеч, а белоснежное лёгкое платье делало её ангельски прелестной. Дмитрий невольно залюбовался ею вновь, не находя слов, и Анна улыбнулась:

-Вы будто и не покидали нас, Дмитрий... Евгеньевич.

-А Вы не в трауре, - заметил тот, и Анна смутилась:

-Я не хотела выйти к Вам вся в чёрном... Схватила первое попавшееся платье, но Вы правы, мне стоило не спешить так...

Дмитрий подошёл, взяв её руку в свою, а волнение переполняло всего его, не позволяя говорить всё то, о чём так хотел. Он смотрел в её глаза, видел тот же ласковый взгляд, каким ласкал, и Анна вновь улыбнулась:

-Не уходите больше.

-Как бы мне этого хотелось... Больше всего на свете...

-Останьтесь, - прошептала Анна, а осторожная рука Дмитрия уже гладила её по щеке.

Ласкаясь об неё, Анна закрыла глаза и невольно тянулась к губам столь дорого кавалера, становившегося всё ближе и ближе. Дмитрий не мог сдерживаться более, прикоснувшись поцелуем к её вздрогнувшим губам, но их столь трепетную встречу нарушил голос появившейся на ступенях вдовы Львовы:

-Вы что себе позволяете?!

Отошёл Дмитрий от Анны тут же и поклонился:

-Простите, Ольга Марковна,... нет сил ждать, чтобы прийти и просить руки Вашей дочери Анны.

Анна так и ахнула от радости, но тут же попятилась прочь под указ строгой матери вернуться к себе сменить наряд:

-Немедленно! У нас траур! Как смеете все в столь горестный час забыть об уважении к моему супругу, к отцу?! - воскликнула она и стала всё больше и больше кричать. - Даже если он и не был прав, даже если и был столь жесток! Всё на благо старался! На благо вас, дочерей!

-Это неправда! - выкрикнула вдруг Анна, оставшись стоять наверху и взирать на оглянувшуюся мать. - Он всегда был жесток! Любви не проявлял ни к кому! Заслужил ли он сей чести, чтоб я носила траур по нему?!

-Негодная, - еле слышно молвила поразившаяся мать, и Анна, осознав, что повела себя недопустимо, в рыданиях умчалась к себе.

-А Вы,... Дмитрий Евгеньевич, - повернулась мать к капитану Барсову, с волнением ожидавшим своей участи. - Должна огорчить Вас, но мой выбор пал на Сергеева Сергея Ивановича. Старый дворянский род. Так что, извольте... Прошу покинуть наш дом и не появляться здесь боле.

-Мой род, Ольга Марковна, не менее дворянский, чем его, - поклонился Дмитрий и не стал задерживаться.

Он ушёл на этот раз, но отступать был не намерен...

Заключение

Вскоре вдова Львова всё же со многим была вынуждена смириться и признать вину в ошибочном отношении к дочерям и их судьбе. Прося у них в откровенной беседе в один из ближайших вечеров прощения, она была крайне удивлена и осчастливлена их объятиями.

Призналась и в том, что сразу, как услышала рассказ Анны обо всём, что сотворил супруг, Ольга Марковна вызвала причастного к злодеяниям слугу на разговор и после прогнала его из дома, не позволив взять ничего. С того дня мучилась, не зная, как теперь жить, но, получив от дочерей столь тёплые объятия и нежность, жизнь начала налаживаться...

Спустя же два года, когда Протасов Михаил Александрович часто навещал дом Львовых, беседуя и ухаживая за вдовою, согласилась она пойти с ним под венец, и жизнь у них потекла в любви тихой, счастливой, в окружении детей и внуков...

Серж же от предложения Ольги Марковны взять в жёны Анну отказался сразу. Без любви под венец он не желал идти, а к тому же и служба гусарская ему была дороже. Так и жил Серж до старости лет, оставшись всё же один. А Ольга Марковна согласилась отдать дочь упрямому капитану Барсову, который каждый день приходил, приносил цветы и умолял отдать за него Анну...

Спустя недолгое время обе сёстры, и