Я и Я (сборник) - Андрей Бочаров

00:06

Эд делает шаг через порог, ступает в пасть безумию, и она захлопывается за его спиной. Он в «комнате управления», комнате Олега. И он здесь не один.

00:05

Туман становится совсем прозрачным, и Олег видит перед собой человека. Видит себя, но одетого по-другому. Олег покрепче сжимает в руке обломок пластика и бросается на Эда, целясь в горло.

00:04

На Эда бросается Безумец. Именно так он теперь называет Олега. В последний момент Эд успевает перехватить руку с обломком. Безумец сбивает его с ног.

00:03

Олег прижимает Эда к полу. Он силен. Он намного сильнее своего альтер эго. Где эта сила была раньше? Он изо всех сил давит сжатый в руке осколок к горлу противника, Эд держит его руки своими, но понемногу сдает.

00:02

Только сейчас Эд понимает, что не сможет победить. Безумец слишком силен. Он проиграл. Нет, они оба проиграли.

00:01

Безразличный к происходящему в каюте голос ведет отсчет. На таймере сменяются цифры.

00:00

Человек стоит посреди каюты. Веки постоянно дрожат, явный признак «переключения» личностей Олега-Эда. Левая рука вцепилась в правую, сдерживая направленный в горло осколок пластика. Все приборы отключаются, и тьма накрывает человека. Корабль по инерции входит в передатчик материи.

* * *

Вот уже третий час (именно столько прошло с момента прыжка) полковник Караванов сидел в кресле, сцепив руки, и, не отрываясь, следил за лампочкой маяка. Как только Олег или Эд включит ПМ-экран, сработает сигнал. Это будет значить, что прыжок состоялся, и его люди смогут отправиться на корабль. Он огляделся.

Двадцать человек ждали в полной готовности возле экрана. Первыми отправятся разведчики, им нужно выяснить, все ли нормально на корабле. Следующим пойдет доктор, чтобы осмотреть пилота. Потом – техники, следом за ними…

Запищал сигнал, и лампа маяка засияла красным светом. Полковник вскочил. Но когда он заговорил, голос был абсолютно спокоен.

– Разведчики пошли!

Два человека прыгнули в экран передачи материи. Через минуту один вернулся.

– Все чисто. Приборы функционируют, гравитация включена. Система обеспечения атмосферой работает отлично.

Полковник повернулся к доктору Клейману.

– Ваша очередь.

Доктор шагнул в экран, и полковник Караванов расслабился. Все. Его задача выполнена. Дальше люди будут действовать в соответствии с инструкциями и процедурой, отработанной не одной тренировкой.

Полковник тяжело опустился в кресло и закурил.

Прошло минут двадцать, а доктор Клейман не возвращался. Нехороший признак. Обычно обследование занимало не больше десяти минут. Через полчаса экран ПМ задрожал и сквозь него шагнул доктор Клейман.

– Как он? – спросил полковник.

Доктор уселся в соседнее кресло.

– Отлично. Физиологические данные в норме. ЦНС тоже. Можете готовить документы на премию.

Полковник глубоко затянулся и лишь потом тихо спросил:

– Кто? Олег или Эд?

Доктор потер пальцами переносицу. Пауза затягивалась.

– Ну? – поторопил Клеймана полковник.

– Ни тот ни другой, – наконец ответил доктор.

Полковник застыл. Поднесенная ко рту сигарета остановилась в паре миллиметров от губ.

– То есть как?

– А вот так. Вы знакомы с историей болезни?

– Естественно.

– Ни Олег, ни Эд не помнили, что было до аварии. А мы вполне логично рассудили, что расщепление произошло именно в результате черепно-мозговой травмы.

– Ну и…?

– Мы ошибались.

– Доктор, вы можете выражаться яснее?

– Да я сам не все до конца понял.

– А он что-нибудь говорил по этому поводу?

– Когда я вошел, он смеялся. Долго смеялся. А потом сказал: «Представляете, я устроил аварию, чтобы избавиться от этих двоих, а оказалось, с ними не нужно было бороться! Просто уйти на девять лет, запереться в одной из комнат сознания и наблюдать, как они изживают друг друга. А потом вернуться в свой опустевший дом».

Иван Наумов. Пошла муха на базар

…и купила…

К. Чуковский. Муха-Цокотуха

– Мое тело – Солнце, – говорит Тася, гордо подняв подбородок. – Моя правая рука – ультрафиолетовый шквал, а левая – северное сияние. Я умею постоять за себя.

Игры кончились. Я держу Тасю за талию, и она вроде бы не отстраняется, но прижать ее к себе почему-то не удается. Руки отставлены чуть назад, как крылья. В глазах плещется безумие.

Откуда ждать помощи? Мой самый родной человек вязнет в болезненных фантазиях, в миражах треклятого Рассвета. Как отвлечь ее от этого морока? Что может простой художник? Здесь нужен спец, вменяемый психиатр – а бывают ли такие? – и никаких госпитализаций, не отдам!

– Что, Костенька? – презрительно цедит Тася. – Думаешь, рехнулась? Не веришь мне? И даже факты боишься сопоставить. Да?

Я мямлю что-то нечленораздельное. Когда человек не в себе, в дискуссиях нет толку. Она станет ловить меня на наживку здравого смысла, строить в цепочки доказательства своих уникальных способностей, пересказывать события в свете ее колдовского влияния на окружающий мир.

– Не веришь, – констатирует Тася, решительно выворачиваясь из кольца моих рук.

И уходит на кухню. Загромыхала посуда, защелкали чайники и тостеры, полилась вода.

– Опоздаешь на репетицию! – кричу ей вслед.

Хотя о репетициях Тася забывает уже три недели подряд. Балетки валяются в углу, небольшая спортивная сумка нараспашку пылится под вешалкой. С руководителем студии почему-то приходится общаться мне – и бессовестно врать о мелких и крупных Тасиных болячках и авралах на работе.

Моя птица, моя Мушка уже почти совсем упорхнула от меня. Я перестал ее чувствовать и понимать. Игра, как яд, годами накапливалась в ее организме, мозге, душе. Точила основы реальности, будила бредовые сомнения, приносила странные сны. Я проклял тот день, когда сам – сам! – дал ей в руки первую колоду Рассвета.

* * *

Вместо сонного курьера из «Мира Карт» передо мной расположился солидный дядька в полосатом костюме и шелковом галстуке – господин Хотябов почтил личным присутствием. Лист за листом он просматривал контрольные распечатки заказа и изучал каждое изображение через толстую доисторическую лупу.

– Хорошо продается? – вежливо поинтересовался я, кивая на уже подписанные макеты.

– Такая-то красота?! – шутливо хмыкнул Хотябов и улыбнулся так по-свойски, будто знает меня с пеленок. – Отчего ж ей не продаваться? Дурачков хватает. Видите, мы к вам в типографию – как на работу?

Вот ведь заказище, подумал я. Уже седьмая колода коллекционных карт уходит в печать – и дизайн полностью на мне. И это не банальные пятьдесят четыре листа, где только лепи на старшие карты футболистов да голых баб, а остальное отрисовано сто лет назад.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});