Детское время - Квинтус Номен

«штатно», лишь увеличил интерес к космической программе.

— Папа, а что тебе понадобится, чтобы постоянно держать на орбите хотя бы четыре спутника? — поинтересовалась дочь, читая очередную «сводку погоды в центральной Атлантике». — Как я понимаю, с этими картами погоды мы вполне сможем интенсивность перевозок через океан и с Северной Америки в Южную минимум раза в два увеличить при том же грузовом флоте?

— Лично мне ничего не нужно, я же космосом не занимаюсь. Все вопросы к Мише Гаврюшину — это если про ракеты. А спутники в институте Маркуса у нас делают, их уже года на три вперед наделано — но кто их конкретно разрабатывает, я и не помню уже. А зачем четыре-то? Пары хватит: один штатный, один резервный — они же каждые полтора часа над Атлантикой летают.

— Я физику в школе тоже учила и про спутники кое-что понимаю. В смысле, где и когда они летать могут. И мне нужно, чтобы было видно погоду и на десятом градусе — это я про Индийский океан, и… ты не помнишь, ракета эта может спутник поднять на орбиту с наклонением градусов так в пятьдесят пять?

— Помню, не может. Ставь задачу Мише, он парень толковый, надеюсь придумает как проблему решить. Но тогда напряги и институт имени Леночки Скворцовой, наземные станции они ведь делают, а их, как я понимаю, много потребуется. А я, боюсь, уже ничего особо полезного сделать уже не смогу.

— Ерунду-то не говори! Бабушка Лиза пусть тебе примером послужит, так что вполне сможешь. А что именно — я подумаю…

Глава 3

Двести восемьдесят седьмой год ничем особо не выделился из череды других. Разве что, начиная буквально с января, из Чернокаменска в Экватор балкер-десятитысячник с песком стал отправляться ежедневно. Этого рабочие Чернокаменска могли бы и раньше достичь (в Филадельфии для этого уже выстроили дюжину таких балкеров), но порты Экватора раньше не могли принять больше груза.

Еще одним «достижением» двести восемьдесят седьмого стало то, что в Минске на авторемонтном заводе кузова автобусов стали делать не деревянные, обитые стальными листами, а сварными и алюминиевыми. При этом внешне автобусы завода почти не изменились, так что заметили это достижение очень немногие. Но все же заметили:

— Пап, я вот о чем спросить хотел, — пристал к Маркусу Генрих, — сварка алюминия под аргоном и в судостроении открывает неплохие такие перспективы…

— Генрих, ты уже в который раз ко мне приезжаешь обсуждать какие-то свои технологические вопросы, но я опять тебе отвечу так же, как уже сто раз отвечал: мои компетенции в судостроении заканчиваются на епифаниских самоходках.

— Да я не о технологиях. Как ты думаешь, Катя разрешит нам взять десяток тысяч тонн алюминия со складов?

— Думаю, что не разрешит. Потому что я специально к ней зайду и попрошу не разрешать. Из алюминия имеет смысл разве что катера делать, да и то только в тяжелую годину, когда со стеклопластиком совсем худо будет.

— Но автобусы-то они делают не стеклопластиковые!

— И очень правильно делают. На катере корпус толщиной в пять или даже десять сантиметров — это нормально. А у автобуса не то что сантиметры, миллиметры толщины кузова заметны! У нас в Александрове уже шесть автобусов по городу бегает, так вот в новом — он у нас один пока — заметно просторнее стало. Не мне заметно: пассажиры на остановках часто пропускают автобусы деревянные, ждут алюминиевый — потому что в нем, с салоном на пять сантиметров шире, ехать удобнее.

— Ну тут я с тобой не согласен.

— Можешь не соглашаться и дальше, но к Кате с дурацкими просьбами не ходи все же. За океаном алюминий у нас пока никто не делает, а электростанций много строится — и им там проводов не хватает. Думаешь, Саша Лобанов моторы для тракторов и грузовиков снова на чугунные блоки цилиндров перевел потому что ему заняться нечем?

— Ничего я не думаю…

— Это ты зря, думать все же полезно. Сейчас — я подчеркиваю, сейчас — у нас многого не хватает, и каждый из нас должен, кроме всего прочего, думать и о том, без чего нужного другим людям и заводам, он всё же сможет свою работу хорошо сделать.

— У нас же все равно алюминия делается больше, чем мы его тратим!

— Это пока. Но не забывай, что население у нас очень быстро растет и каждый новый наш гражданин нуждается в своем куске алюминия. А так же стали, меди, еще много чего — и наша задача — этого гражданина всем нужным обеспечить. В том числе и путем экономии даже того, что сейчас имеется вроде как и в избытке. Вот когда у нас производство алюминия будет расти быстрее, чем население…

Результат этого разговора получился в общем-то предсказуемым: в октябре Усть-Непрядвинская верфь спустила на воду первый теплоход на подводных крыльях со стеклопластиковым корпусом. Но с мотором все же сделанном из алюминия: тут вес имел решающее значение. И здесь, пожалуй, единственно заметным «достижением» стало то, что для изготовления нужных Генриху моторов Саша запустил небольшой завод в Лебедяни. Можно даже сказать, маленький заводик, на нем было всего двадцать пять рабочих — правда, Саша туда направил самых опытных. И десять инженеров в КБ при этом заводе…

Девяностолетний юбилей Лиза отметила в кругу семьи. Еще на празднование зашли Лера и Ирина, приехала Брунн и Лида — а остальные прислали поздравления и подарки по почте и почти все позвонили по телефону. Почти все просто потому, что Тамара по телефону разговаривать уже не могла: почти полностью оглохла. А Вероника практически потеряла уже связь с реальностью…

Лиза же, несмотря на возраст, все еще оставалась бодрой и большей частью проводила время в саду. То есть летом в саду, а когда на улице становилось прохладно, переносила свою бурную деятельность в огромную теплицу, выстроенную в бывшем «яблоневом лесу» от участка Савельевых и почти до самой Упы. На самом деле на этой теплице Володя отрабатывал технологию сборки «стеклянной крыши» мемориального парка, но раз уж она появилась, то глупо было бы не использовать её для выращивания чего-нибудь вкусненького.

На теплице «отрабатывали» не только стеклянную крышу: чтобы она была именно теплицей, к ней от Никитина протянули газовую трубу, которая стала первым газопроводом на планете. И именно на опыте постройки этой трубы была протянута и линия от Челябинска до атомной электростанции в Озерске. А труба из Никитина в Школу обеспечивала теплицу газовым отоплением, так