Перепутья - slip

оказался вместе с тем неожиданным.

- Слушай, я что-нибудь придумаю, - прошептал Ал, - Не знаю пока что, но придумаю. Обещаю.

Пообещать было намного проще, чем выполнить.

Какой-то пират спереди окрикнул их и, пусть Ал и не понял ни единого из утонувших в шуме прибоя и порта слов, разговор оказался закончен сам собой.

Нестерпимая вонь стала первым впечатлением от рабского рынка – и с легкостью сбросила с почетного пьедестала “дерьма, которое случилось со мной за сегодня” унизительный осмотр, предшествовавший тому, как их выгнали на заполненную клетками площадь. Куда там какой-то казарме. Тяжелый запах, ударивший в ноздри, не сразу удалось разделить на составляющие. Пот, гниль и дерьмо, дополненные едва уловимыми, но от того не менее тошнотворными сладковатыми нотками.

Если бы в желудке оставалось хотя бы что-то, Ала давно бы вырвало, но тот был пуст – и болезненные спазмы заканчивались только горьковатым привкусом во рту.

Толчок в спину – и их печальная процессия двинулась вперед. Между клетками едва оставался зазор, достаточный для одного человека – так они и шли, тонкой струйкой.

Часть клеток пустовала, часть была заполнена наполовину – и оставалось только догадываться, какой смрад здесь стоял, когда у пиратов выдавалась удачная неделя.

Их сопровождал мрачный, усталый мужик в доспехах. Весь его вид кричал о том, что он невероятно заколебался и ему слишком мало платят за такую грязную работу – и в голову пришла было мысль, что с ним можно попробовать договориться.

Но она очень быстро разбилась о жестокую реальность. Шимкова всего лишь на мгновение замешкалась перед порогом клетки, настолько явно отделявшем их от свободы – и сопровождающий, не поведя бровью, схватил ее за предплечье и с силой толкнул вовнутрь. Запнувшись, она потеряла равновесие и упала прямо в грязь.

Сопровождающий никак не отреагировал на это, словно упала не молодая девушка, а табуретка – и Ала как будто окатило ледяным душем.

Больше никто не пытался сопротивляться. Хлипкая калитка за спиной захлопнулась, звякнули ключи – и они официально превратились из свободных людей в…

Рабов.

Давно позабытое слово откуда-то из далекого и дикого прошлого, хотелось бы считать – но реальность была такова, что рабство сохранялось и в современном мире. Разве что коллеги этих пиратов пересели с обычных кораблей на космические и базы их были не на островах, но на отдаленных карликовых планетах.

В голове не было ни единой идеи. На автомате Ал подошел к уткнувшейся в свои колени в углу Шимковой и, косо поглядывая по сторонам на других пленников, тихо спросил:

- Вы как? Не ушиблись? – присаживаясь рядом.

Она отрицательно покрутила головой, не сменив позы.

- Все хорошо? – дурацкий вопрос, учитывая сложившиеся обстоятельства, но в голову больше ничего не шло.

- Хорошо?! – с надрывом отозвалась Шимкова, резко подняв голову, - Это ты называешь хорошо?! Мы сидим посреди чертового рабского рынка и ждем пока на нас найдется свой покупатель. Это, по-твоему, хорошо?!

- Мисс Шимкова, успокойтесь, - не поднимая голоса сказал Ал и слегка сжал ее предплечье, - Мы что-нибудь придумаем. Никакому идиоту не придет в голову вот так сразу нас покупать, мы даже не знаем местного языка.

- Да какая разница, знаю я язык или не знаю! – вскричала Шимкова, - Тебе вообще легко говорить, тебя никто в бордель не продаст!

Ал не нашелся, что на это ответить – и просто молча положил руку ей на плечи, слегка приобняв. Всхлипнув, она уткнулась в ладони, и ее спина содрогнулась.

Нужно было что-то делать – и чем скорее, тем лучше.

Сказать было проще, чем сделать.

Похожие друг на друга как под копирку дни сменяли один другой.

Охранники курсировали между клеток, периодически проводя по прутьям палками и выбивая мерзкий скрежет – когда чтобы угомонить слишком шумных, но чаще просто в назидание. Реже появлялись чисто и богато одетые люди, - покупатели, - но те всегда проходили мимо их клетки едва обратив на них внимание.

Ал несколько дней бездумно таращился на охранников прежде, чем заметить в их движениях паттерн. Еще несколько дней пристального уже наблюдения понадобились для того, чтобы запомнить их маршрут.

Тот самый мордатый мужик, который и привел их сюда, в очередной раз прошел мимо клетки на рассвете. На поясе его призывно позвякивала связка ключей.

- Что? На охранников засматриваешься? – неожиданный шепот сбоку стал оглушающим.

Половину слов на греческом Ал не знал, но оставшихся было достаточно для того, чтобы понять весь смысл фразы. Легенда, придуманная Джузеппе, все еще оставалась идеальным прикрытием, и, чтобы ей соответствовать, он сперва указал на свое ухо, а потом приложил указательный палец к губам.

Грек все понял без слов.

Уже когда охранник скрылся, Ал заговорил с ним первым. Нарочито поднимая голос, так, чтобы казалось, что звуки едва достигают его ушей:

- Я контуженный. Почти ничего не слышу.

- Я понял, - грек так же поднял голос, заглотив наживку, - Говорю, на охранников засматриваешься?

- Может быть, - уклончиво ответил Ал, - А тебе какое дело?

- Да так, - грек заискивающе усмехнулся, - Я вот думаю. Вечером он пойдет по тому же маршруту. Если мы свистнем у него ключи, до утра никто не хватится. Он всегда уходит последним. Никиас, - добавил он и протянул руку.

- Альбин, - Ал пожал протянутую руку.

И все было решено. Когда солнце скрылось за горизонтом, а охранник пошел в очередной патруль, Никиас одним ловким движением найденной палки подцепил связку ключей. Грязь заглушила звук падения, и охранник даже не повел ухом. Перепачкав руку по локоть, Ал выловил ключи из лужи и перекинул Никиасу.

Когда охранник скрылся в сторожке, а над островом взошла яркая полная луна, Никиас играючи открыл калитку, просунув руку сквозь решетку.

Они ступали аккуратно – так, чтобы не побеспокоить сон других пленников. Как последние крысы, но иначе было нельзя – выпустить всех значило обречь всех и себя в первую очередь.

Тяжелые двери, отделявшие их от долгожданной свободы, были закрыты на массивный замок, приколоченный сверху. В каморке охранников наверняка была лестница, но достать ее было невозможно, и немного подумав, они просто перелезли через невысокую и скользкую после недавнего дождя стену.

Когда ноги Ала коснулись грязи, сзади, из-за стены раздался шум и возбужденные крики.

Их побег вышел не таким тихим, как казалось – и время сузилось до тонкого туннеля.

Крики приближались. Остальные беглецы недоуменно переглядывались