Я дрался с асами люфтваффе. На смену павшим. 1943—1945. - Артем Драбкин

Так вот, Филиппов тоже поймал землю. А Кисляков летал-летал — никак. Махнули на него рукой, мол, ко­гда подсохнет, тогда с тобой разберемся. Посадил Онуфриенко меня в самолет, говорит: «Лети, Алеша!» (Меня в полку Алешей звали.)

Мандражил я порядком, но машину выровнял, взлетел. Круг на высоте 300 метров сделал, с четверто­го разворота садиться не стал, прошел над полосой и ушел на второй круг. Слышу, по рации Онуфриенко го­ворит: «Что не садишься?» Я отвечаю, мол, сейчас при­смотрюсь. Разворачиваюсь. И на три точки приземлил­ся. Он говорит мне: «Классно, молодец!» Поворачивает­ся к командиру эскадрильи: «Скоморох, зачисляй!» Вот так мы с Филипповым попали в первую эскадрилью.

В апреле 1944-го мы почти не летали — погода сы­рая была. Аэродром раскис. Вообще, сколько на фрон­те был, нас на самые дрянные аэродромы сажали: «А этим все равно. Они и так взлетят». С начальством не в ладах жили, поэтому Гвардию и не дали.

В начале марта прибыли к нам новые летчики, а их оказалось не на чем вывозить. Решили слетать в Казань за УТ-2. Отправили туда невылетевшую молодежь 5— 6 человек. На обратном пути они попали в снегопад, поскольку им дали неправильную погоду по маршру­ту. В результате они попадали. Кисляков разбился. А как иначе — неподготовленные ведь были. Кто ви­новат? Нашли козла отпущения. На старшего свалили. Будто это он виноват, что неподготовленных летчиков послал.

Еще интересный момент. В нашей дивизии под Ни­кополем организовали эскадрилью асов, куда включи­ли хороших летчиков: Колю Скоморохова, Петю Якубов­ского, Мишу Цыкина и еще человека три-четыре. [Якубовский Петр Григорьевич, капитан. Воевал в составе 31-го иап. Всего за время участия в боевых действиях выполнил 407 боевых вылетов, в воздушных боях сбил 21 самолет лично и 1 в груп­пе. Герой Советского Союза, награжден орденами Ленина, Красного Знамени (трижды), Александра Невского, Отечественной войны 1-й ст. (дважды), медалями.

Цыкин Михаил Дмитриевич, лейтенант. Воевал в составе 31 -го иап. Всего за время участия в боевых действиях выполнил 300 боевых вылетов, в воздушных боях сбил 15 самолетов лично и 4 в группе. Герой Советского Союза, награжден орденами Ленина, Крас­ного Знамени (дважды), Александра Невского, Отечественной войны 1-й ст. (дважды), Красной Звезды (дважды), медалями.] У них была такая же задача, как у немецких асов, — «свобод­ная охота». С тех пор она у нас, «охота», и пошла. И эс­кадрилью асов после того, как взяли Днепропетровск, Днепродзержинск, расформировали и летчиков верну­ли обратно в свои полки, откуда взяли. Эскадрильей той, кстати, командовал майор Краснов [Краснов Николай Федорович, майор. Воевал в составе 402, 116, 31, 530-го иап. Всего за время участия в боевых действиях вы­полнил более 400 боевых вылетов, в воздушных боях сбил 40 самоле­тов лично и 1 в группе. Герой Советского Союза, награжден орденами Ленина, Красного Знамени (дважды), Александра Невского, Отече­ственной войны 1-й ст. (дважды), медалями. Погиб в авиакатастрофе 29 января 1945 г.], летчик ста­рый, испытатель. Он нас учил, как летать и как сбивать.

Но вернусь к своему рассказу. После Никополя в апреле мы передислоцировались на «бетонку» в Кри­вой Рог. Там наше обучение продолжилось, и там я со­вершил свой первый боевой вылет. Помню, в том рай­оне, где мы летали, много трупов немцев лежало — ка­заки устроили им мясорубку...

—  Что считалось боевым вылетом?

—  К боевым заданиям относились полеты на раз­ведку, барражирование, прикрытие войск, штурмовка, а также спецзадания, когда мы сопровождали круп­ных чинов. Ли-2 ползет с ними, а ты ножницами его прикрываешь. Прикрывали с особым вниманием, ведь если начальство собьют, потом не расхлебаешь-ся. Однажды даже Жукова прикрывали. Под это дело сразу выдали обмундирование. Но интенданты все разворовали, до нас не дошло, оделось в новое только начальство. А мы так и летали в хлопчатобумажных гим­настерках. (Правда, после войны уже нам английскую форму дали. Там был свитер шерстяной и простая курт­ка на дерматине.) Обычно я летал в одном пиджаке или в одной гимнастерке летом. Зимой — в куртке. Шинель снимал, отдавал технику самолета. И с орденами летал.

—  В регланах летали?

—  Ну что ты?! Это старые летчики, которые до вой­ны заканчивали школы. А мы приехали в школу, с нас, курсантов, сняли мерки. А когда война началась, ничего нам не дали, кроме кирзовых сапог. Мы-то лейтенанта­ми выпустились, а до нас выпускали сержантами, когда этот дурак Тимошенко решил обуть летчиков в ботинки с обмотками и посадить их в казармы. Воровство было самое обыкновенное. На войне всегда кто-то наживает­ся. Кому-то она нужна, война. Понял?

Однако мы тогда об этом мало задумывались, не до того было. С мая по август мы летали в основном на разведку и штурмовку противника. Нам подвешивали две бомбы. Бомбили с пикирования. Была ли точность при такой бомбежке? Ну, как сказать, иногда и прома­жешь, а иногда хорошо попадешь. Во время бомбежки мы потеряли моего приятеля Панкова [Панков Владимир Кузьмич, младший лейтенант. Воевал в со­ставе 31 -го иап. Всего за время участия в боевых действиях в воздуш­ных боях лично сбил 1 самолет противника. Не вернулся из боевого вылета 20 августа 1944 г.], с которым мы еще в Москве вместе учились. Получилось так, что нас послали бомбить какую-то железнодорожную станцию. Цель точечная, поэтому бомбили с отвесного пикиро­вания, а видимость была плохая — дым и пыль от раз­рывов стояли на 2500—3000 метров. Видимо, он позд­но стал выводить из пикирования и упал.

Настоящая работа у нас началась 23 августа, с на­чалом Ясско-Кишиневской операции. К тому времени я уже выполнил 20 или 30 боевых вылетов. Летали при­крывать плацдарм у Тирасполя. Вот там я своего пер­вого «фоккера» сбил. Получилось вот как. Группой, ко­торую вел Смирнов, комэска второй эскадрильи, шли на прикрытие плацдарма — летать было уже некому, вот и собрали сборную группу. Я шел ведомым у Калашонка [Калашонок Василий Исакович, старший лейтенант. Воевал в составе 116-го иап и 31 -го иап. Всего за время участия в боевых дей­ствиях выполнил 444 боевых вылета, в воздушных боях сбил 7 само­летов лично и 3 в группе. Награжден орденами Красного Знамени (дважды), Отечественной войны 2-й ст., медалями]. Наше звено связывало боем истребителей. Ка­ша была. Нас с Калашом разбили, мы деремся по от­дельности. Головой кручу, кричу: «Калаш, где ты?» Вро­де рядом, а прорваться к нему не могу — прижали меня двое. Один «фоккер» отвалил. Я — к Калашу. Смотрю, Калаш с одним бьется. Я его проскочил и вижу — один «фоккер» на бреющем удирает к себе. Я его прижал. Думаю, надо быстрее сбивать, а то обратно горючего не хватит. Нас Краснов как учил: «Заклепки увидел — стреляй». Прицел неудобный был. Поэтому стреляли или по пристрелочной очереди, или вот когда заклепки увидел. Немец жмет, аж дым идет, и видно, как летчик голову поворачивает, смотрит. Я догоняю. Он стри­жет — думаю, сейчас я в лес врежусь, но догнал, дал ему по плоскости — он в лес. Я высоту набрал и пошел домой. Подтвердили мне...

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});