Зиккурат - Юрий Максимов

Так размышляя и вспоминая, Магану прикрыл глаза и тут же почувствовал, что его кто-то трогает за плечо.

– Магану, проснись, – сказал равнодушный голос.

Оказалось, что А-723 уже здесь. И светильники на потолке горят по-ночному – вполсилы. А в тенях от листьев сгустились настоящие сумерки.

Переступая через ряды горшков, мальчик выбрался в проход, потягиваясь и стряхивая с ресниц остатки сна. Без лишних слов Узкий зацокал к выходу, пришлось плестись за ним.

По коридору они обошли угол с дверью в комнату-с-дождем и забрели в тупик. Тут «рубо» показал, как нужно убрать стену, и открылся потайной ход. Пройдя по нему совсем немного, двое ночных путешественников остановились у еще одной стены с секретом. Когда она отошла вбок, ноздрей коснулся резкий неживой запах и стала видна очень странная комната.

В ней стоял огромный стул с толстой скошенной спинкой. Вокруг него из стен торчали массивные доски со множеством квадратиков, палочек и мигающих огоньков. Над ними блестели черные прямоугольники, очень гладкие, будто застывшая темная вода. А еще выше, почти у самого потолка, висела картинка. На ней был нарисован двар, это Магану опознал по длинным волосам, которые росли не только вверху головы, как у землян, но и внизу, и даже под носом. Похожие изображения доводилось видеть на воротах Дома Молчания. Там много кто нарисован. И альвы, и двары, и…

– Подойди к центральной доске с маленькими квадратиками и полосками, – приказал Узкий.

Магану послушался, а сам «рубо» остался стоять у входа.

– Нажми двойную полоску в нижнем левом углу, – продолжал он оттуда. – Просто прикоснись пальцем.

– Ой! Оно стало светиться! И картинки какие-то…

– Все правильно. Подожди чуть. А теперь, пожалуйста, во втором ряду сверху четвертый квадратик справа. Молодец. В четвертом ряду пятый квадратик слева. Затем снова во втором ряду, но теперь уже третий квадратик с той же стороны…

Так продолжалось несколько ушев подряд. Наконец Магану не выдержал и обернулся:

– А-723, я устал, зайди сюда и нажми сам!

– Я не могу войти в эту комнату.

– Почему?

– Ты не поймешь.

– Отвечай мне! Ты раб и должен говорить, когда тебя спрашивают!

– Я не твой раб.

Магану обернулся и топнул ногой, поедая возмущенным взглядом неподвижную тонкую фигуру, стоящую в проходе, на сером фоне коридорных стен.

– Ты издеваешься надо мной!

– Нет.

– Так ответь!

Впервые Магану ждал ответа так долго. Обычно А723 отвечал всегда без промедления. А тут после паузы, словно раздумывал:

– Ты можешь взять картинку, которая висит сверху перед тобой?

Магану задрал подбородок и, нахмурившись, заморгал на квадратик с нарисованным дваром.

– Нет. Слишком высоко.

– Тогда продолжай нажимать. Второй ряд снизу, шестой квадратик слева.

– Это рабская работа… – заскулил Магану. – Делать так много своими руками… Я устал…

– Хорошо. Возвращайся в оранжерею и готовься к жизни раба. Скоро мы будем у Дальнего Дома.

– Нет, я не хочу!

– Тогда продолжай нажимать. Второй ряд снизу, шестой квадратик слева.

Магану сморщился и, простонав, начал отсчитывать квадратики…

Я валялся на койке, таращился в потолок и думал над Васиной просьбой. Стихов ему, значит, подавай… я уже почти забросил это баловство. Да и как писать про чужие чувства? Есть в этом что-то непотребное. Хотя, наверное, настоящий поэт в силах выдать качественный текст на любую тему. Маловразумительные сублимационные чувства к безвестной даме вполне за такую покатят.

Ладно. Как ее там? Анна? Блондинка? Операторша? Нет, здесь не накопаешь. Хорошо, пойдем с другого конца – от Васи. Как он говорил? Любил не одну, да и тогда не только о ней думал… ну ясно, что не первая…

И тут неожиданно проклюнулось. Я вскочил с койки, нервно нашарил ручку на столе, схватил листок и принялся строчить, пытаясь уловить ускользающие образы, сплетения слов… А ведь как все просто оказалось.

Я не одну тебя любил,Не о тебе одной я думал,Был среди будничного шума,Не только твой мне образ мил.

Не вспоминал я каждый часТвои глаза, твою улыбку,И было призрачно и зыбкоВсе то, что связывало нас.

Не ждал, что ты вот-вот придешь,Что завтра я тебя увижу,Не уповал, что станем ближе…

Но ты исчезла вдруг – и что ж?Осенних дней сырая жижа,Да сердца суетная дрожь…

С последней строфой пришлось повозиться. Раза три переписывал. А в остальном стишок вылился на бумагу на удивление быстро и гладко. Даже черкать не особенно довелось. Впрочем, тут ведь ничего особенного и нет. Но для Васи сойдет. Как там у Гейне? «Красивые рифмы нередко служат костылями хромым мыслям». Вот-вот. Оно самое.

Я, по правде сказать, боялся, что не сложится, не выйдет. Тогда пришлось бы поискать что-нибудь из своей старой любовной лирики. Но нет, обошлось. Все-таки есть еще порох в пороховницах.

Отсканировал рукопись, перевел в печатный текст, подхватил вылезающий из щели принтера листок с аккуратными строчками. Ну что ж, пожалуй, самое время отнести заказчику. Пока эйфория не прошла. А то потом, как пить дать, разочаруюсь и сотру.

В приподнятом настроении вылетел в коридор и зашагал по знакомому маршруту. Навстречу попался один из механических болванов, на радостях отвесил ему подзатыльник. С того конца приметил лысого пацаненка, подмигнул ему. Тот стремглав кинулся за угол. Забавный дикаренок.

Эх, давненько не случалось у меня такого прилива положительных эмоций. Все-таки прав я был с выбором хобби. Почаще бы только.

Вася меня не ждал, и даже взглянул как-то испуганно.

Не говоря ни слова, я сунул ему распечатку и скрестил на груди руки. Спустя минуту выразительно кашлянул:

– Ну как?

Что ни говори, а поэт всегда испытывает волнение, наблюдая, как скользит по строчкам взгляд первого читателя. Скепсис и самокритика лишь род психологической защиты. Как ни ругай себя, а отзыв первого читателя спокойно вряд ли кому удастся выслушать. По крайней мере мне не удается.

Прочитал. Приподнял брови. До чего же забавное выражение лица!

– Это… – подбирает слова, – хороший стих. Правда. Мне нравится. Очень… складный и… красивый.

– Что не так?

– Да знаешь… Как-то неудобно мне начинать… то есть возобновлять знакомство с сообщения, что она у меня была не одна.

– А это не так?

– Так, но…

– Лучше приврать?

Вася озадаченно хмыкнул, глядя на листок бумаги.

– Ну, вообще-то все сказано верно. Даже на удивление. Так и было, да. Только вот насчет жижи сырой… это откуда? Мы ведь на борту все это время были.

Я вздохнул.

– Образ такой. Поэтический. – Ну не признаваться же, что это просто рифма так легла и остальное продиктовала? Да и вообще, чай, не бытописательство с меня требовали.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});