Степан Разин - Андрей Николаевич Сахаров

они до срока и честно будут служить ему.

А тревога все разрасталась по южнорусским городам. Писал воевода Унковский, что «на весну от казаков без воровста, конечно, не будет, потому что на Дону их стало гораздо много, а кормиться им нечем, никаких добыч не стало». Писал воевода Прозоровский: «А ево… Стенькины станицы казаки живут все вместе, и никово он, Стенька, товарищей своих от себя не отпускает, держит их у себя в крепи». И писал снова про Разина Андрей Унковский: «А казаков… своих, которых тутошних прежних донских жильцов, отпускает в казачьи городки для свиданья родителей своих на срочные дни за крепкими поруками, а из запорожских… городов черкасы и из их донских городков казаки, которые голутвенные люди, к нему, Стеньке, с товарыщи, идут беспрестанно, а он… Стенька, их ссужает и уговаривает всячески. А всех… казаков ныне у него 2700 человек, и приказывал он казакам беспрестанно, чтоб они были готовы».

После прихода на Дон Разин так и не побывал в Черкасске, хотя ждали его войсковой атаман и старшина. Не хотел он идти на поклон к Михаилу Самаренину и Корниле Яковлеву. К зиме же стало известно, что тайным обычаем перевез Степан из Черкасска к себе на остров жену свою Алену[24] с пасынком Афоней и брата. Теперь и вовсе Черкасск ему был не нужен. А сделал он это так: послал в Черкасск казака Ивана Волдыря и наказал ему свидеться с братом Фролом, свидеться и с женой и сказать им, чтобы спешно собирались к нему со всей семьей и пожитками. А наказал еще Степан Волдырю ехать тайно, ночным временем, и днем в Черкасск не входить и семьи днем не вывозить.

Иван Волдырь сделал все, как было наказано. Не доезжая десяти верст до Черкасска, остановился в Манычьем городке, а в донскую столицу вошел ночью и пробрался к Степанову брату Фролу. А уже через несколько дней вдруг сгинул Фрол, а с ним и жена Степана, и дом забили, и пожитки на подводах увезли.

Сидели в Черкасске в неведении домовитые казаки, укрепляли донскую столицу, собирали поближе своих людей, слали верных людей в Кагальник, проведывать все доподлинно о Стенькиных делах, но приходили обратно верные люди, а вестей точных не было. Сидел Степан на острове, собирал людей, вооружал и снаряжал их, а что собирался делать далее — то было неведомо.

Давно уже стало Степану известно, что дошла его станица из Астрахани до великого государя, и отпустил ему государь все вины, и дал живот вместо смерти, и наказал отстать от воровства и служить ему, где укажет. И отпустил станицу с провожатыми. Только ушла станица с пути на Дон, сбила провожатых около Пензы. Но об этом молчал Разин. Пусть в Черкасске думают, что ждет он новую милостивую государеву грамоту и готов идти на государеву службу.

А тем временем Разин продолжал готовить поход. Его заставы отовсюду поворачивали торговцев в Кагальников городок, но там ждал их не грабеж, а честный казацкий торг.

Брали казаки у торговых людей оружие, огненный припас, еству по прямой цене или в обмен на заморские товары. Свой персидский полон казаки продали и на вырученные деньги начали строить новые струги взамен тех, что отдали они в Астрахани на Царицыне.

Но не только на своих казаков уповал Разин. Всю зиму 1669 года слал он гонцов на Украину к гетману Петру Дорошенко и к кошевому атаману войска запорожского Ивану Серко.

Но и на этот раз гетман и кошевой не торопились выступать заодно с донской голутвой. Разинскую станицу приняли в Чигирине, говорили казакам о любви и приятстве, а ответа о действиях заодин так и не дали. Вроде бы и готовы Дорошенко и Серко ударить по царским рубежам, вроде бы и не против найти они себе на Дону приятелей, но больно уж опасен бедняцкий атаман для домовитой запорожской старшины. Не по пути им было с Разиным, не хотели они идти на бояр и воевод, не хотели равного дувана, да и ни к чему им было защищать всяких «голых» людей. А желали гетман и кошевой устроить свое войско так, чтобы не мешал им русский царь, и в их запорожские дела не вступался, и не мешал бы им служить кому захотят — то ли Речи Посполитой, то ли турецкому султану.

И все же не сдавался Разин, уговаривал запорожцев, хотел он всех царских ненавистников собрать под свой бунчук.

Пока шли переговоры в Чигирине, многие запорожские черкасы не ждали. Поднимались со своих мест, брали с собой нехитрые пожитки и шли в Кагальник. Напрасно грозил гетман им карами, обещал отлучить от запорожского войска; уходила запорожская голь к Разину, пополняла его сотни.

К весне 1670 года Степан Разин закончил подготовку к новому походу. На острове у него собралось свыше трех тысяч человек. Больше трети их были испытанные друзья и приятели, которые дрались рядом с ним на Волге и Яике, в Мазандеране и в Туркмении. Это было ядро его войска — есаулы, сотники, простые казаки. Войско было вооружено ружьями, саблями, пиками. Казаки продолжали делать оружие, лили пули, запасали порох, всю зиму на острове стоял стук топоров — это здешние плотники мастерили струги.

Готовясь к новому походу, Разин уже не слал лазутчиков по городам на Волгу, он знал там уже все — и что думают голутвенные люди, как живут и как встретят его посадские и стрельцы, что ждать от воевод и кто из тамошних воинских людей встанет против него. Увидел Разин и поволжские крепости, узнал, высоки ли там стены, крепки ли ворота и где пройти в город сподручней всего. Увидел он вплотную и своих лютых врагов — Прозоровского, Унковского и иных.

Если два года назад мало кто знал безвестного атамана, то теперь его слава народного заступника широко прошла по Руси, привлекая к нему все новых и новых пришельцев. Нет, не прошел даром ни для самого Степана, ни для его товарищей персидский поход. Из небольшого, в несколько сот человек, отряда образовалось мощное новое войско, и мысли стали яснее, четче. Теперь уже не просто казаковать и шарпать богатин собирался Степан. Новые смелые замыслы теснили его голову. Не Персия и не Яик виделись ему в этом новом походе, а волжские города, где ждала его голутва, где сидели за каменными стенами его лютые враги.

Часть III

…ИДТИ В РУСЬ