Грымза с камелиями - Юлия Климова

    – Он принимал участие в выборе маршрута вашего путешествия?

    «Так я вам правду и рассказала, вы еще про бриллианты спросите... бриллианты... может, они их все же нашли, и теперь Максим плавно подводит меня к этому... нашли они их или нет? А может, в той коробке лежит что-то, что указывает на Арсения Захаровича... например, его старый паспорт... тьфу, от Осикова всего можно ожидать!»

    – А чего тут выбирать, доктор порекомендовал маме здешний климат, мы сюда и приехали.

    – Каждый раз, когда я слышу эту байку, у меня начинает болеть голова.

    – Это у вас климакс, у мужчин он тоже бывает, как раз в вашем возрасте...

    Максим посмотрел на меня, опять тяжело вздохнул и принялся дальше терзать меня вопросами.

    – Что ты о нем знаешь?

    – Что Арсений Захарович скрасит старость моей маман. Через десять лет мне не придется на своей нервной системе выносить ее старческий маразм, потому что для этого у нее будет маленький пухлый Осиков. Мне кажется, этого уже достаточно, чтобы я прониклась к этому человеку любовью и уважением.

    – Получается, твоя мама собирается выйти замуж за человека, о котором ты ничего не знаешь?

    – Да, – охотно кивнула я.

    – И тебя это не беспокоит?

    – Нет, я больше беспокоюсь за Осикова: выдержит ли его сердце мою маман? Это же не я за него замуж выхожу, у них любовь, зачем же я полезу со своими вопросами, моя мама совершеннолетняя, так что сама несет ответственность за свою жизнь.

    – Арсений Захарович Осиков сидел в тюрьме.

    Тоже мне новость, очень вы, Максим Сергеевич, меня удивили.

    – Ну и что?

    – Ты даже не спросишь меня, за что он сидел?

    – Только не говорите, что он маньяк-убийца, не поверю, или, может, он брачный аферист, было бы забавно.

    Я захихикала. Интересно, какие данные пришли Максиму на меня, хотя что тут интересного – я-то нигде не сидела, похвастаться нечем.

    – У него статья за воровство.

    Да я вам даже больше скажу: воровал он не по мелочи, а вагонами, вот такой романтик у нас Арсений Захарович.

    – Я так понимаю, что, отмотав срок, он свою вину перед обществом искупил, – я равнодушно пожала плечами. – А так как у мамы вообще нечего стащить, то и волноваться тут особо не стоит. Совет им да любовь.

    «Удачно выкрутилась, вроде и не соврала, что знаю про тюремное заключение будущего родственника, и вроде разговор поддержала».

    – Пожалуй, – сказал Максим, – я проверю, а не сидел ли он в тюрьме вместе со Служаковым.

    – Обязательно проверьте, – сказала я, пружиня шаг.

    «Я же знаю, что не сидел, так что давайте, проверяйте, флаг вам в руки! Даже забавно, как много всего крутится рядом, но все же не пересекается, пока не пересекается... Надо бы плавно сменить тему».

    – А почему вы проверяете всех, кроме Галины Ивановны? – спросила я. – Вам не приходит в голову, что она сама могла украсть колье?

    – Пока я это только учитываю, – ответил Максим, – особо же эту версию не рассматриваю.

    – Почему? К богатым иной подход?

    – Зачем ей это? Если только ради страховки? Но слишком большой риск, чтобы получить на свою голову столько проблем – состоятельной женщине вряд ли это нужно.

    – Она не богата, – сказала я, – спустила все деньги на любовника, теперь еле концы с концами сводит.

    Максим остановился.

    – Откуда ты знаешь?

    – Подслушала, – мило улыбнулась я.

    – Давай подробнее, – потребовал Максим.

    – Наверное, вы очень удивитесь, если узнаете, что колье вообще не застраховано. Все деньги, которые Виктор Иванович выделил на это, Галина Ивановна отдала Евгению Романовичу на поднятие его бизнеса. Но его бизнес – это бездонная яма... Он по-прежнему разорен, колье не застраховано, а она осталась ни с чем.

    – А я-то думал, почему до сих пор никто не приехал из страховой компании... терпеть не могу, когда кто-то крутится под ногами, только поэтому особо не задумывался над этим...

    – Я бы на вашем месте еще раз поблагодарила меня.

    – Спасибо, – расплывшись в улыбке, ответил Максим, – вот только почему ты мне сразу не рассказала об этом?

    – Стеснялась.

    – Не сомневаюсь. Значит, Галина нуждается в деньгах...

    – Да. Ей теперь нужны средства не только на любовника, но и на свой бизнес. К брату она обратиться не может, тогда вообще все откроется и ей придется признаться, что часть его денег, и немалую часть, она подарила Евгению Романовичу. Вряд ли Виктору Ивановичу это понравится.

    – Ты права.

    – Вот и получается, что колье для Галины Ивановны – штука совсем не лишняя. Как она могла не слышать шума в комнате, где был вор? Вы что сами-то об этом думаете?

    – Она все же могла крепко спать; согласен, ящик разворотили грубо, но, возможно, это делали тихо и осторожно.

    – Пусть так. А вот если это сделала все же не она, почему вора не беспокоило, что в комнате кто-то спит?

    – Людей, способных на убийство, такие «мелочи» не волнуют. Ну, проснулась бы она не вовремя, преступник бы ее задушил, и все, даже пикнуть бы не успела. Такое происходит сплошь и рядом.

    Кто из тех, кого я знаю, мог бы вот так просто убить? Почему-то в голове всплыл только образ Степана. У него такой тяжелый взгляд...

    – В ту ночь, когда убили Служакова, ты искала кота; вспомни, может, тебя что-нибудь удивило, что-то тебе не понравилось, может, ты что-то видела, но не придала этому значения?

    Я вспомнила, как загорелся свет в окне Юрия Семеновича...

    – Нет, ничего такого.

    Почему я соврала? Не знаю.

    Мы подошли к участку, Максим открыл калитку и пропустил меня вперед.

    – Вы скажете Виктору Ивановичу про страховку?

    Он кивнул.

    – Ругаться, наверное, будет, – мечтательно сказала я.

    – Денег Галине точно больше не видать, да и этого проходимца Евгения пора прижать к стенке.

    С чувством выполненного долга я подошла к скамейке и машинально обернулась в сторону охотничьего домика... на его двери висел замок.

Глава 32

Девчонки штурмуют крепость – а еще говорят, что нет женской дружбы!

    Мое хладнокровие меня не подвело.

    Да, мне захотелось заорать, убить кого-нибудь, разбить фамильный сервиз (хорошо, что у меня его нет), схватить лопату, валяющуюся рядом со скамейкой, и лупить по бревнам как минимум до утра. Но я просто зевнула и пошла в дом.

    «Замуровали, значит, мою гробницу... негодяи! Мне теперь что, учиться ходить сквозь стены? Спокойствие, только спокойствие – как завещал великий Карлсон».

    Нырнув в кухню, я сразу же натолкнулась на свою вечную мучительницу.

    – Где тебя носит? – радушно встретила меня Екатерина Петровна. – Очень ты много себе позволяешь!

    Все, как всегда.

    За столом сидел Евгений Романович и пил чай. Не торопясь, он разламывал обсыпанный маком бублик, макал его в чашку с медом и нес ко рту, роняя янтарные капли на розовую скатерть.

    – На допросе была, – бросила я. – Максим Сергеевич мучил в поисках правды.

    – Это правильно, выведут тебя, голубушку, на чистую воду, – сказала Екатерина Петровна, придвигая бублики и аппетитные пирожные поближе к Евгению Романовичу.

    Он деловито взял эклер и практически целиком засунул его в рот, с вожделением посмотрел сначала на кокосовый бисквит, а затем на меня.

    – Больно ты вертлявая, – сказал он, – я бы такой не доверял.

    Дюймовочка кинула на него взгляд, переполненный обожания и уважения.

    – Хотя... в этом есть своя прелесть, – добавил он, облизываясь.

    Екатерина Петровна поджала губы.

    – А я на вашем месте не ела бы столько сладкого, вы и так – весьма жирная персона, подойдите как-нибудь к зеркалу и полюбуйтесь на себя! – Я отобрала у него остатки эклера и шмякнула обратно на тарелку. – Лоснитесь уже от праздного образа жизни, – добавила я, глядя, как лицо Екатерины Петровны стало медленно вытягиваться.

    «А что мне терять? Даже домик, и тот заколотили... да и не уволят меня уже, меня вон дальше ворот без охраны не выпускают... боятся, что я кого-нибудь убью, наверное».

    – Ты что себе позволяешь, нахалка? – дожевывая эклер, изумленно спросил Евгений Романович.

    – Я пекусь исключительно о вашем здоровье: вы знаете, сколько мужчин умирают в вашем возрасте от ожирения? Сердце, печень, почки, легкие... все это заплывает жиром и медленно гибнет, и вот наступает момент, когда вы пытаетесь глотнуть воздуха и не можете – жир сдавил горло, а все ваши органы удушены раз и навсегда.

    Евгений Романович поперхнулся и закашлял. Это правильно, есть о чем задуматься.

    – У вас какой рост? – сладким голоском поинтересовалась я.