Хрононавигаторы (сборник) - Сергей Снегов

— Не получается…

Кнудсен услышал и сердито ответил — сердился не на нее, а на разлаженные автоматы, она это поняла:

— Получится!

Он продолжал с той же быстротой и настойчивостью манипулировать с клавиатурой, и она вскоре определила, что картина вспышек меняется. Зеленые и красные огоньки складывались в правильные сочетания, стали повторяться одни и те же фигурки. Повторяющиеся фигурки, видимо, образовали схему, какой добивался Кнудсен. Его пальцы успокаивались — уже не раздраженные, просто властные, они приказывали, а не взывали. Из рук исчезало живое чувство, так поразившее Марию: они только что были самостоятельными личностями, со своими мыслями и знаниями, теперь снова стали только руками — работали, как и полагается рукам, исполнителям воли хозяина.

Кнудсен хмуро сказал:

— Выскользнули в фазу. Теперь буду определяться, где мы и когда мы в этом «где» и что нас ждет?

Она спросила:

— Опасаешься нового нападения?

— Вряд ли. У рангунов нет хронопреобразователей. Мы в другом времени и в другом месте — стало быть, недоступная цель.

Она знала, что любой отход во времени от пути в будущее или в прошлое невозможен без смены места в пространстве. Таков кардинальный закон хронистики — начатки ее она усвоила. Но тот же закон утверждал, что и малый выход в хронофазу иногда сопровождается несоразмерным броском в пространстве. Как далеко от прежнего места это их новое «где»? Не столкнутся ли они при перемещении с крупным материальным телом? Не унесло ли хронолет с Дилоны? Может быть, они снова в межзвездном пространстве? И, словно отвечая на ее молчаливые вопросы, Кнудсен сказал:

— Далеко не унесет. И автоматы следят, чтобы перемещение в пространстве было такое же незначительное, как и во времени. Снимаю оптический экран.

Стены кабины стали прозрачными. Хронолет лежал на голой скале в долинке. Вокруг высились горы.

— Мы по-прежнему на Дилоне, это главное. Сейчас выйдем и определимся. Но перед этим я должен кое-что сказать тебе. Не время для выяснения отношений, но ты сама вызвала меня на это.

— Слушаю, Анатолий.

Он глядел строго и печально.

— Ты сказала, Мария, что простила мне гибель сына, но гибели Аркадия не простишь. Я хочу, чтобы ты знала: сам себе я гибели Алексея никогда не прощал. А товарищей мы спасем, если они еще живы. И горе тем, кто будет мешать нам!

Она молча смотрела на него. Она все более убеждалась, что он иной, чем она всегда думала о нем.

2

Если это и была Дилона, то неизвестный ее уголок. Дилоны обитали на лесных равнинах, рангуны укрывались в лесистых горах. Здесь тоже вздымались горы, но один голый камень, и травинки не росло на склонах. Мария читала в отчетах астронавтов, что на всех планетах, где есть воздух, вода и тепло, трава и деревья заполняют любые закоулки. Здесь этот закон нарушался. На Дилоне было вдоволь воздуха, воды и тепла — и в этом мертвом уголке тоже; на Дилоне — не так уж далеко отсюда — шумели величественные леса, везде гнездилась жизнь.

Различие было лишь в том, что в иных местах эта жизнь на какое-то время сокрушалась хроноворотами, чтобы опять возродиться и снова быть сокрушенной. А здесь и намека не было на жизнь — существующую или погибшую: какая-то абсолютная внежизненность. Мария вытащила «индикатор жизни» — маленький приборчик, с которым не расставалась. Не то что высокоорганизованных клеток, даже бактерий не показывал индикатор.

— Ты знаешь, почему здесь так голо? — спросила Мария.

— Знаю, — ответил Кнудсен.

— Результат хроноворотов, о которых Старейшина Старейшин рассказывал Мише?

— Не думаю. Здесь не кладбище погибшей жизни, а изначальное ее отсутствие. Ничто живое здесь не возникает и сюда не добирается.

— Но почему?

— Погляди на свой наручный передатчик.

На ручном передатчике ярко светилась красная точка — индикатор опасных излучений. Кнудсен сказал, что хронолет, выскользнув по фазовому времени, попал в район интенсивного распада атомных ядер. Здесь все пронизано альфа— и гамма-лучами, здесь свирепствуют нейтронные бури природа тут казнит саму себя, так можно определить это невеселое место. И, по всему, характер этого страшного уголка сложился таким задолго до того, как на Дилоне народилась жизнь.

— Значит, хронолет вышвырнуло в жерло природного ядерного реактора, так?

— Не в жерло, а на поверхность его. Но нам это самодурство природы не опасно. Конструкторы скафандров постарались, чтобы мы оставались в живых не только в раю, но и в аду.

— Я не поклонница рая, но хотела бы поскорей убраться из ада.

— Тогда возвращаемся на корабль.

— Еще постою здесь несколько минут, если не возражаешь.

Мария осматривала горы, никогда не знавшие жизни, и думала, что если Аркадий прав и где-то существуют могущественные геноинженеры, то и всего их разума не хватит устроить полигон жизнерождения в таких вот гибельных местечках. «А почему бы и нет? — думала она. — Надо лишь создать живую ткань, так же противостоящую смертоносному излучению, как наши скафандры. Вот еще аргумент против Аркадия: существуй такие высшие геноинженеры, они бы сконструировали жизнь всезащитней, чем она реально вышла. Природа, слепая природа — и без Высшего Разума в себе!»

Мария вспомнила, что новых аргументов Аркадию не узнать, ибо, возможно, Аркадия уже нет. Анатолий обещает вызволить товарищей, если они живы. А если нет? Будет мстить за них?

— Обратная синхронизация с временем, в котором мы находились в момент нападения, прошла хорошо, — сказал Кнудсен, когда Мария возвратилась на корабль. — Сдвиг был всего в одно или два столетия вперед, пустяк для наших хронотрансформаторов.

— Будем возвращаться на прежнюю стоянку?

— Поищу другое местечко. Прежняя стоянка под прицелом рангунов.

«Гермес» пронесся над крутогорьем, превратившимся в природный ядерный реактор, и вскоре оказался над лесом. Кнудсен высмотрел извилистую долинку среди крутых холмов. От прицельного обстрела место было защищено надежней, чем прежняя стоянка, а нападения с зенита корабельная защита отражала автоматически. Кнудсен сказал:

— Вывожу на поиск планетолет.

— Авиетка для поиска удобней, Анатолий.

— Но защищена хуже. Планетолет — боевой корабль.

— Ты допускаешь возможность сражения?

— Не отвергаю такой возможности.

Планетолет, космическая ракета на ядерных аккумуляторах, взмыл над лесом. Спустя короткое время Кнудсен приземлился на полянке, где недавно стояли авиетка и два разведочных шара дилонов.

— Вот здесь выпали Рина Ронна и Миша Бах, — Кнудсен показал на примятую траву полянки.

Мария наклонилась над темным пятном, широко разлившимся по оранжевой траве. Кровь, куски одежды, раздробленные кости, клочья кожи и тканей… Несчастного дилона не разбило о почву при падении с высоты, а еще в воздухе разорвало и разбросало.

— Какая ужасная сила в резонансной вибрации! — Мария обернула к Кнудсену побледневшее лицо.

— Во всяком случае, много больше той, какую способно вынести незащищенное тело.

— А следов расправы с Бахом не видно, — сказала Мария.

— Поищем дальше.

Осмотр окрестностей полянки нового не принес.

— Миша не погиб, — сказал Кнудсен. — Вспомни: он цеплялся за прутья развалившегося шара, потом вывалился, но не упал на почву, а пронесся над ней, как если бы его несло вихрем, и пропал в лесу. В лесу его нет, вихря не было — ни один кустик не поврежден. Миша в плену у рангунов.

— Будем искать авиетку, Анатолий?

Кнудсен ответил не сразу.

— Нет, Мария. Что авиетка сразу не погибла, мы знаем. Знаем и то, что ее унесло на север. Я хочу раньше посоветоваться с дилонами.

Хронавты воротились на планетолет. Кнудсен направил корабль к столице дилонов. Внизу показался город. Кнудсен сделал над ним несколько кругов.

С тяжелым чувством люди смотрели вниз. Города не было. Еще не так давно они вглядывались в высокие цилиндры жилых зданий, удивлялись, что ни на одном не видно окон, веранд и балконов. А потом наблюдали на своем экране, как эти здания противостояли искусственному недротрясению раскачивались, нагибались, но ни одно не обрушилось, даже трещин не появилось на стенах. А сейчас, сколько хватало взгляда, простирался ландшафт разрушения — улица, забитая обломками зданий, неусмиряемая пыль, тонким туманом, как куполом, заволокшая Столицу.

Планетолет медленно проплывал над обломками, стали видны и дилоны: и недвижные тела на камнях, и живые, подбиравшие убитых и раненых, — и транспортные шары, куда складывали тех, кого поднимали. Шары, полные тел, уходили за пределы города.

— Ужасная картина! — Мария содрогнулась. — Сколько погибло! Половина зданий разрушена.