Пленница - Хизер Грэм

И тут прибыл гонец. Дживс вошел в столовую и что-то тихо сказал Джаррету. Тот извинился и покинул комнату, оставив недоумевающих женщин. Через минуту Тара вскочила, Тила последовала за ней, и они, выбежав на крыльцо, увидели семинола с темным морщинистым лицом и длинными черными волосами, тронутыми сединой. Он сидел на тощей лошади, ожидая, пока Джаррет прочитает письмо.

— В чем дело? — встревожилась Тара.

— Ничего. Все в порядке, — ответил Джаррет и тут же заговорил с индейцем на его языке. Тот подавал реплики тихим голосом, так внимательно глядя на Тилу темными глазами, словно собирался кому-то рассказать о ней.

Она не поняла ни слова из беседы, но была уверена, что Джаррет предлагает индейцу гостеприимство. Тот взял кожаные мешки, принесенные Дживсом, видимо, поблагодарил Джаррета, но отказался взять что-то еще. Индеец явно не мог остаться. Махнув на прощание рукой Джаррету, он направил свою жалкую лошадь в чащу.

— Кто это? — спросила Тила.

— Может, вернемся за стол?

— Но…

Джаррет направился в дом. Женщины последовали за ним. Когда все снова уселись, Джаррет пригубил вино.

— Прошу вас! — взмолилась Тила.

Он удивленно посмотрел на нее и улыбнулся.

— Тила, ничего не случилось. Это был Джим Джонсон, метис из племени моего брата.

— Значит…

— Он привез известие от моей мачехи. Она сообщает, что жива-здорова и находится вне опасности.

— Мачеха! — изумилась девушка.

— Мэри Маккензи, — пояснила Тара.

— Мать моего брата. — Джаррет наблюдал за Тилой. — Она воспитала нас обоих.

— И она живет там… где-то, в то время как солдаты вроде моего отца выслеживают индейцев и убивают женщин и детей?

— Твоего отчима, — уточнила Тара. Но Тилу охватил гнев.

— Джаррет, как же вы допускаете, чтобы она жила в болотах и лесах, подвергаясь опасности?

— А разве я могу помешать ей?

— Но вы должны…

— Тила, — прервала ее Тара. — Мэри отказалась жить с нами. Я умоляла ее согласиться, и Джаррет тоже, как, кстати, и Джеймс. Ее жизнь тяжела и полна лишений. Но Мэри привыкла к ней и считает ее такой же полноценной, как и мы свою.

— Но… — снова начала Тила.

— Хватит! Я не имею права навязывать ей мой образ жизни! — взорвался Джаррет.

Но Тила не понимала, что зашла слишком далеко.

— А что, если солдаты победят? Что, если воинов убьют, а женщин и детей увезут на запад? Что вы будете делать тогда? Неужели вы позволите ей умереть?

— Тила, для некоторых образ жизни — это сама жизнь, — быстро вмешалась Тара. Только увидев выражение ее глаз, девушка замолчала.

Но было уже поздно. Джаррет вскочил, бросив салфетку на стол, однако задержался у ее стула.

— Не беспокойтесь, мисс Уоррен. Пока я дышу, ни одному члену моей семьи ничто не угрожает. Но я не намерен навязывать свои взгляды мачехе или брату. И я не могу воевать за Джеймса. Каждый человек ведет свою войну.

Он вышел. Тила жалобно посмотрела на Тару.

— Извини. Я не имела на это права, но очень удивилась, узнав, что его мачеха живет в джунглях… Тара покачала головой и чуть улыбнулась:

— Все будет хорошо. Джаррет ужасно страдает, тревожась за мачеху. Он боготворит Мэри, как и я. Джеймс и Джаррет умоляли ее после смерти Наоми переехать в Симаррон, но она так же горячо просила позволить ей остаться со своим народом и идти на юг.

— Какая она? — Тила знала, что вопрос прозвучал глупо, ибо у них с Джеймсом нет будущего и им следует держаться подальше друг от друга. Ему это удалось. Но она ничего не могла поделать с собой.

— Мэри? — Тара задумалась. — Она очень хорошая: щедрая, отдает всю себя без остатка. Сильная, умная. — Тара улыбнулась. — Видишь, каких сыновей она вырастила.

— А Наоми, какая она была? Тара на мгновение замялась.

— Каждый мужчина счел бы ее красавицей. Она стала частью Джеймса, его жизнью, она понимала его народ. Он не просто желал ее, а глубоко любил. Тила…

Девушка улыбнулась и встала.

— Не нужно, пожалуйста. Ничего не нужно говорить мне и жалеть тоже. Я взрослая и отвечаю за свои поступки. Ты очень добра и так горячо переживаешь за всех, кто тебя окружает. Не переживай из-за меня.

— Тила…

Но та, сделав вид, что не слышит, поспешила на крыльцо. Она подставила лицо ветру и обхватила руками колонну. Девушке казалось, будто ее бросили в ад. Да, они замечательные люди, но ей больно находиться рядом с ними. Тила полюбила эти края, закаты, жару, взмывающих в небо экзотических птиц… но ей нет места в этой жизни. Она покинет все это, но бежать придется быстро и долго, иначе ее вновь силой вернут домой. Разве что удастся перехитрить солдат.

— О Боже! — прошептала вслух Тила, прижав руки к вискам. И тут она услышала сзади скрип кресла-качалки. Обернувшись, девушка увидела Джаррета, залилась румянцем и опустила голову. Он встал и, подойдя к Тиле, приподнял ее подбородок.

— Если я жесток и нетерпелив, — мягко сказал он, — то это не намеренно.

Отпрянув, она пожала плечами:

— Вы не жестоки. И, как я уже сказала Таре, вам незачем беспокоиться за меня. Я вовсе не такая хрупкая. Все, что произошло здесь, случилось по моей воле, и я сама несу за это ответственность.

Тилу удивило, что Джаррет улыбается, словно его позабавили. Усевшись на крыльцо, он прислонился спиной к колонне.

— Вы вовсе не кажетесь хрупкой. — Она приподняла бровь, и Джаррет улыбнулся еще шире. — И в этом, моя дорогая мисс Уоррен, заключается стоящая передо мной дилемма. Ради брата я готов заботиться о вашей безопасности. Ради брата, который, с одной стороны, страстно желает вас, а с другой — раньше самого Майкла Уоррена подтолкнул бы вас к браку с Джоном Харрингтоном, чтобы удалить из этих опасных мест. Что же касается хрупкости, то этого в вас нет! Напротив, именно ваша непреклонная воля, решительность и, конечно же, изысканная красота привлекли моего брата, сделали его одержимым.

— Значит, и вы подтолкнули бы меня к браку с Джоном Харрингтоном? — с горечью спросила Тила.

— Возможно…

— Если вы сердитесь…

— Я не сержусь, скорее испытываю чувство вины. Я привез вас сюда, не представляя себе, что все так сложится между вами. Как бы мне хотелось, чтобы здесь вы нашли свое счастье!

Типа улыбнулась:

— Вы рассердились на меня, поскольку я не понимала, что Мэри должна жить своей жизнью, и были правы. Мне следовало усвоить это скорее, чем кому бы то ни было. Люди должны жить той жизнью, которую избрали. Я не жалею о том, что произошло, каким бы мрачным ни было мое будущее. Да, я ни о чем не жалею.

Джаррет пристально посмотрел на нее:

— Джим Джонсон действительно привез сообщение от Мэри, но он видел и Джеймса. Ее сердце замерло.