Лань в чаще, кн. 1: Оружие скальда - Елизавета Дворецкая

Лицо Торварда оставалось спокойным, слепая злоба ушла и больше не возвращалась. Род из Пологого Холма не зря славился умом: Халльмунд не отличался такой мудростью, как его дед Хравн ярл, но от отца унаследовал строгую честность и неуклонное стремление к справедливости, пусть даже в ущерб себе. И сейчас его способность смотреть правде в глаза сослужила Торварду, не такому трезвому и уравновешенному, отличную службу. Он больше не напивался и обрел некое душевное равновесие, хотя остался замкнут и задумчив.

Он больше не жаждал немедленно собирать войско на Слэттенланд и не чувствовал злобы на девускальда, но все-таки было нужно так или иначе заставить ее замолчать, с этим и Халльмунд соглашался. Торвард обсуждал с ним и с его отцом, Эрнольвом ярлом, не послать ли дочери Скельвира виру, даже в тройном размере, чтобы искупить ночное убийство. Оба ярла соглашались, что это был бы отличный и благородный выход, но сомневались, что девушка эту виру примет. Даже три марки золота не слишком много значат для скальда, всю зиму получавшего подарки от Хеймира конунга. А раз уж она приняла на себя мужской закон чести, она не захочет «держать отца в кошельке», как это называется, то есть продать его смерть за деньги. Раз уж она выбрала путь мести, то не сойдет с него добровольно. А просить прощения, валить вину на мертвого колдуна, приплетать негодяя Бергвида… «Это не я, он первый начал…» Халльмунд, верный своему обещанию «хоть повеситься», не отказался бы взять на себя попытку примирения, но Торвард не решался дать такое поручение. А если она все же отвергнет его золото и его извинения? Этого нетрудно ожидать от девушки, которая своей местью успела так прославиться! Такого унижения, на глазах у всего Морского Пути, хрупкое душевное равновесие Торварда сейчас не смогло бы вынести. Надо было искать какой-то другой путь.

И этот другой путь предложила вскоре кюна Хёрдис, с удовлетворением замечавшая, что сын ее взял себя в руки и способен воспринимать разумные советы.

– Успокойся и положись на меня, конунг, сын мой! – сказала она через несколько дней. – У меня получится лучше. Я сделаю так, что никто больше не будет сочинять про тебя позорных стихов, а потом и проклятье твое будет снято.

– Снять… проклятье? – недоверчиво повторил Торвард. – Но ты же говорила, что не можешь…

– Это я раньше не могла. Но теперь все изменилось. Я ворожила этой ночью, и кроме руны Науд на ясене слабо засветилась руна Эваз. Что-то сдвигается в твоей судьбе, лед готовится таять. И растопит его руна Коня. Или, если хочешь, Жеребца, – кюна усмехнулась, намекая на второе, полупрезрительное-полузавистливое прозвище Торварда – Фьялленландский Жеребец. – Это значит, что тебе нужна помощь женщины, и пока ты не найдешь ее, у тебя ничего не получится.

– Ты опять про то же? – Торвард сообразил и резко провел ребром ладони возле горла. – Вот где у меня уже эти невесты! Тошнит уже!

– Теперь все иначе! Одним ударом ты сделаешь сразу два дела или даже три. Ты избавишься от стихов девы-скальда, от проклятия Эрхины, а заодно и женишься.

– Что-то слишком много для одного раза! – Торвард недоверчиво усмехнулся. За последние месяцы он отвык верить в хорошее и ждал только плохого.

– Тебе нужно посвататься к йомфру Вальборг.

– Никогда! – Торвард был почти в ужасе. – Тогда я стану братом Хельги ярла.

– А сейчас ты ему кто? Двоюродный кузнец его кормчего? – поддразнила кюна. – Да он ведь женат на нашей Безумной Эйре и все равно твой брат, так что ничего ты не потеряешь.

– Да, но отец…

– Мстить ему ты все равно не можешь.

– Она за меня не пойдет. Они же меня считают зверем!

– Пойдет, об этом я позабочусь! – Кюна засмеялась. – Однажды дождливым вечером прекрасная йомфру Вальборг постучится к нам в ворота и попросит приюта. При ней не будет родичей, она будет в твоей власти, и ты сам сможешь определять условия. И ты потребуешь, чтобы дева-скальд уехала из Эльвенэса или хотя бы прекратила свои стихи. Ты пошлешь ей виру, и она должна будет ее принять, потому что Хеймир не позволит ей позорить своего зятя. Теперь у них в Эльвенэсе есть заложница от нас , ты понимаешь! А надо, чтобы у нас была заложница от них ! Вот это и будет Вальборг!

Торвард подумал, но не смог уловить весь ход рассуждений своей матери.

– Но как все это случится? Каким образом она попадет сюда… дождливым вечером… И одна! Это невероятно!

– Или ты плохо знаешь свою мать? Сомневаешься, что мне под силу невероятное? Напрасно! Не тебе в этом сомневаться – ведь самое невероятное, что тебе встречалось в жизни, это то, что ты сам существуешь на свете! – Кюна усмехнулась, даже тридцать лет спустя чувствуя гордость при мысли о том, что она, дочь квиттингской рабыни, стала женой и матерью конунгов, да еще и конунгов Фьялленланда! – Я уверена, что все будет как надо! Ты был проклят из-за любви. Значит, и очищен от проклятья ты будешь через любовь. Йомфру Вальборг полюбит тебя. Про нее говорят только хорошее, и она во всем достойна тебя. Еще тогда, пять лет назад, когда ты задумал свататься к той красотке с Туаля, я раскидывала руны и узнала, что твоей женой будет девушка знатного рода, умная, красивая, наделенная большой силой духа! И я знала, что это случится не тогда!

– Но почему же ты не сказала мне? – Торвард оживился, но это было злое оживление, оттого что задели больное место. – Зачем ты допустила это, если знала, что я все равно на ней не женюсь? Ты должна была остановить меня!

– Ха! – Кюна даже развеселилась. – Остановить! Тебя не остановила бы даже каменная скала! Ты же мой сын, ты наш сын! Я упряма от рождения, как тролль, а твой отец был упрям, как два тролля! Вот ты и родился с упрямством, которого хватило бы на трех троллей! Ты должен был показать всему свету, кто ты такой, Торвард сын Торбранда, конунг фьяллей! И ты показал! Весь Морской Путь узнал тебя и твою удачу! Ведь остров Туаль считался непобедимым! Кто победил его? Торвард конунг! А теперь ты победишь и Слэттенланд, победишь, не прикоснувшись к оружию и не ступив ни шагу из дома!

– Это не очень-то почетно будет выглядеть!

– Это как раз тот род побед, которые любят одерживать конунги из Эльвенэса! Разве ты сам не знаешь? И когда такая же победа будет одержана над ними , это уязвит их больше, чем целая река крови!

– Но если это ворожба, то такой любви мне не надо! От навороженной любви, как говорят, еще никому хорошо не бывало! Это то же самое насилие, а я, знаешь ли, к насильственной любви вкуса не имею, уж извини, госпожа моя!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});