Меч Ронина - Диана Удовиченко

Ронины завязли в схватке с людьми, демоны переключились на Дана и Сенкевича. Покои превратились в мешанину человеческих и полузвериных тел, свистели катаны, на стены брызгала кровь – алая и черная, дымящаяся, ядовитая, словно кислота. Под потолком гудел огонь, выпущенный драконом, бежал по шелковым занавесям на окнах, бумажным ширмам, лизал стены. Три демона с нетопырьими крыльями вскарабкались на стену и поползли, прибивая пламя.

На полу извивался змееобразный демон, шипел, норовил укусить дерущихся за ноги, не разбирая, свой или чужой. Улучив момент, подполз к Есицугу, ударил хвостом, сбил с ног. Поднялся, раздувая широкий клобук, прянул вниз, вонзил зубы в горло прокаженного. Отани издал короткий булькающий вскрик, захлебываясь собственной кровью. Змея снова поднялась и закачалась над головами.

Дан прорубался к Сенкевичу, понимая: его надо обезопасить, без магии с демонами не справиться. Отовсюду раздавались дикие вопли, рычание, боевые кличи и стоны умирающих.

Высмотрев новую жертву, змея стремительно рванулась, широко распялила пасть и наделась на голову одного из ронинов на манер чулка. Воин ничего не успел предпринять, меч выпал из онемевшей руки. Демон заглотил его до пояса – из пасти торчали беспомощно дрыгающиеся ноги. Дан подбежал, рубанул по мощному хвосту, который метнулся навстречу, чтобы сбить его с ног. Потом вспорол белое мягкое брюхо. Ронин, покрытый вонючей слизью, вывалился на пол, сел, обалдело потряс головой, подхватил катану, снова ринулся в бой.

Положив четырех самураев и двух демонов, Дан наконец добрался до Сенкевича. Тот все еще сидел в углу, под прикрытием Тайра. Масакадо, покрытый красным с ног до головы, в лохмотьях – косодэ расползалось на клочья от едкой крови чудовищ – все еще держался на ногах.

– Надо пробиваться к Токугава! – сказал Сенкевич. – Пока он не смылся!

Вдвоем, плечо к плечу, они стали прокладывать дорогу через кровавое месиво из демонов и людей. Вход в покои сегуна плотно загораживали три дюжих монстра, похожие на огромных горилл, но с бычьими рогами и длинными клыками, торчащими из пасти. В лапах чудища сжимали длинные шипованные палицы. При виде самураев они сдвинулись, образовав непробиваемую стену. Дан кинулся в атаку. Сенкевич не спешил, рылся в тетради. Отыскав нужное слово, громко произнес:

– Оси-они!

Движения демона сделались заторможенными, плавными, как в замедленной съемке.

– Мочи! – крикнул Сенкевич. – Долго мне его не удержать!

Дан ударил в сердце, но тварь продолжала шевелиться. На колотой ране даже не выступила кровь. Настроившись на внутреннее зрение, Дан разглядел алую точку в центре живота твари, сразу под солнечным сплетением. Туда и вонзил меч.

Чудовище упало, задергалось и вскоре замерло. Дан занес меч, собираясь отрубить твари голову – так, на всякий случай. Но к нему, яростно размахивая палицами, бросились сразу три демона. Он забегал между огромными монстрами, уворачиваясь от ударов, каждый из которых мог стать смертельным.

– Давай, затормози их, чего тянешь? – взмолился Дан, извиваясь и отскакивая при каждом замахе палицы.

Шипованная дубина просвистела над самой макушкой, он едва успел избежать удара. Но Сенкевич медлил, рылся в тетради. Раскрыв посередине, задумчиво произнес:

– Пора. Самое время.

«Козлина ученая, – мысленно ругался Дан, прыгая и перекатываясь под палицами. – Действуй уже хоть как-нибудь».

– Ичи-асура, – торжественно произнес Сенкевич. – Ни-асура, сан-асура, йон-асура…

Ничего не произошло, демоны, атаковавшие Дана, продолжали нападать, движения их ничуть не замедлились.

– Го-асура, року-асура, – перечислял Сенкевич, – шичи-асура…

– Ты до ста считать намерен? – вызверился Дан, атакуя самого активного они, который вознамерился сделать из него отбивную.

Проклятый маг-самоучка продолжал считать. Некоторое время ничего не происходило. Но на цифре «десять» воздух сгустился, пошел волнами, словно от сильного жара, и перед Даном, загораживая его от они, выросла могучая фигура. Смуглый двухметровый мужик с мощным, бугрящимся мускулами торсом, голый, если не считать набедренной повязки из звериной шкуры, недовольно озирался, словно пытался понять, какого черта его сюда позвали. У него было шесть рук, каждая из которых сжимала кривой меч. Вслед за первым воином в разных концах комнаты возникли еще девять.

– Враг! – коротко бросил Сенкевич, указывая на они.

Асура взревел и бросился на демонов, размахивая руками со скоростью ветряной мельницы.

– Пошли, пока демоны не очнулись, – сказал Сенкевич. – Скоро поймут, что никакой я не Будда и даже не царь. Тогда разозлятся еще сильнее. Уйдут, конечно, – асуры туповаты. Однако не приведи боже нам оказаться рядом: затопчут на хрен.

Асуры – демоны-воины, в которых перерождаются великие правители, солдаты и полководцы, устроили в комнате настоящую резню, гоняясь за адскими они. Рогатые твари не справлялись с шестирукими противниками, в разные стороны летели куски отрубленной плоти, брызгала черная кровь. Остальные демоны разбегались кто куда. Воспользовавшись замешательством нечисти, Дан с Сенкевичем пробежали в покои Токугава.

Здесь было подозрительно пусто. Они шагали по безлюдным комнатам, чутко оглядываясь по сторонам.

– Что-нибудь чувствуешь? – спросил Сенкевич.

– Ты ж у нас экстрасенс, – огрызнулся Дан, все еще злой на него за промедление с демонами они.

– Давай-давай, работай, капитан, – ухмыльнулся непрошибаемый олигарх. – Следуй по пути слепого воина, ощущай, осязай, обоняй и все прочее.

– Сука ты, – не выдержал и по-русски заявил Дан.

– За суку и ответить можно, – серьезно проговорил Сенкевич. – Не по понятиям выражаешься.

– Плевал я на твои блатные понятия!

– Может, сейчас выясним, хоть и не время? На Гамме-32 так и не договорили. Так за что ты все же меня ненавидишь, капитан?

– За дядю, – бросил Дан, вслушиваясь в шорохи, доносившиеся из ближайшей комнаты. – Андрея Борисовича Платонова.

– Это я помню. И его помню. Полковник милиции. И что я ему сделал?

– Лично ты ничего. Только твои его положили в девяносто втором.

Сенкевич почесал в затылке:

– Вон оно что… А я-то все гадал: с чего бы такая ненависть? Ошибочка вышла, капитан. Алексеевские его привалили, не мои. Я, капитан, всегда чтил Уголовный кодекс. Правда, взаимностью не пользовался, но что поделаешь: жизнь – боль…

Дан не успел ответить: из боковой комнаты раздался скрип. Бумажная дверь отодвинулась, и к ним вышло жуткое существо. Оно выглядело как человек на последней стадии истощения: из-под пергаментно-желтой кожи выпирали ребра, казалось, можно пересчитать каждую кость. Лицо представляло собой череп, обтянутый кожей. Щеки ввалились, челюсти резко выдавались вперед. Увидев людей, тварь болезненно застонала, вытянула тощие руки и двинулась вперед.

– Гаки, – вздохнул Сенкевич. – Так и знал, что без ловушки не обойдется.

Дан взмахнул катаной: клинок из звездной пыли легко снес голову существа. Тело рухнуло на пол и замерло.

– Подумаешь, – Дан пожал плечами. – Не так уж и страшно. Слабоватый какой-то.

– Ты не понимаешь. Подожди…

Ждать долго не пришлось. Не успели они сделать и шага – из комнаты вышли еще три гаки, а за ними – двое из соседних покоев. Затрещали панно на стенах, шелковая ткань разошлась на полосы, из-за них показалась тощая рука. Из потайного помещения вылезали все новые твари – казалось, им не будет конца. Вскоре комната наполнилась протяжно стонущими, скрипящими гаки, которые медленно шагали к людям, тянули истощенные руки, скалили желтые зубы.

– Чего они хотят? – на всякий случай спросил Дан, хотя знал ответ.

– Жрать, – коротко бросил Сенкевич.

Меч из звездной пыли трудился без устали, клинок Сенкевича тоже не отставал. Однако вскоре оба завязли в мешанине тощих тел. Встали спина к спине, но едва успевали отбиваться: гаки как будто множились в геометрической прогрессии: падали с потолка, выползали из-под кроватей, вылезали из-за занавесей и панно.

– Зомби, что ли, мля! – выматерился Дан.

Он уже начал уставать от бесконечной рубки, но не сумел продвинуться к выходу и на метр.

– Ты еще зомбей не видел, – крякнул Сенкевич, размахивая катаной. – Скоро появятся.

И точно: будто в ответ на его слова, в комнате потянуло трупной вонью. К тощим гаки добавились новые персонажи – мертвецы в разных стадиях разложения. Сине-зеленые тела, от которых отваливались гниющие куски плоти, мутные, ничего не выражающие глаза, бессмысленно раскрытые рты с вываленными черными языками – настоящие зомби. Эти двигались гораздо быстрее, да еще и резво щелкали зубами. Теперь покои были переполнены голодными тварями, и Дан не представлял, как сквозь них пробиться.

– Бусо, – с видом экскурсовода пояснил Сенкевич.

– Хренусо! – рявкнул Дан. – Давай, наколдуй что-нибудь!