Русская гейша. Тайны обучения - Таня Кадзи

– Ты прекрасна! У меня дух захватывает от красоты твоего великолепного тела.

Я подошла к нему и остановилась, опустив руки. Господин Кобаяси медленно, едва касаясь, провел теплыми пальцами по моей щеке, шее, потом спустился по ложбинке между грудей до живота и остановился. Я замерла. Мое тело явно ждало продолжения. Он взял веревку со столика и коснулся ею низа моего живота. Это было и щекотно и приятно одновременно.

– Есть несколько способов обвязки, – прошептал он. – Самые простые – это «вишенка» и «рыбка». Посложнее «карада» – это обвязка торса в виде сетки. Но не думаю, что ты должна знать способы.

Господин Кобаяси завел мне руки за спину и связал запястья веревкой синего цвета. Потом отошел и внимательно посмотрел на меня. Я стояла спокойно. Немного, правда, возбуждало, что моя грудь как бы выступила вперед из-за того, что руки были заведены назад и зафиксированы.

– Главное в шибари – это красота и техника безопасности, – тихо говорил господин Кобаяси, проводя концом красной веревки по моим соскам.

Они мгновенно отреагировали и напряглись. Господин Кобаяси медленно обвязал красной веревкой мой корпус, сделав из нее что-то наподобие веревочного корсета. Грудь была охвачена сверху и снизу. И эти шершавые веревочные путы, нежно сжимающие ее, вызвали во мне прилив необычайного возбуждения. Я странно стала чувствовать именно свою грудь, а потом, по мере обвязывания, и талию, и все тело. Словно мой ум с внешнего мира обратился к внутреннему. Я увидела свое тело как бы внутренним зрением, чувствуя его контур, обозначенный длинным постоянным касанием веревки и легким давлением шершавых узлов. Я невыносимо возбудилась и закрыла глаза. Господин Кобаяси словно видел меня насквозь и знал, что со мной происходит. Он взял со столика черную полотняную полумаску и закрыл ею мои уже закрытые глаза. Я вздохнула с облегчением, окончательно расслабилась и стала воспринимать господина Кобаяси исключительно как Мастера.

И вот я почувствовала, как Мастер пропускает веревку между моих ног, аккуратно заводя ее сбоку уже набухших «яшмовых ворот» и между ягодиц. Я не смогла сдержать стона. От невыносимого, все нарастающего желания я была уже влажной. Беспомощность в сочетании с ощущением обхвата моего обнаженного тела и беспрерывного касания теплых нежных пальцев вызвали взрыв возбуждения. И я, впервые в жизни, получила оргазм бесконтактно. Мастер бережно, не снимая маски, опустил меня на пол, перевернул на бок и перерезал, судя по ощущениям, одну из веревок. Я почувствовала, как она медленно скользит у меня между ног. Убрав ее, он согнул мои ноги в коленях и связал их. Я замерла, лежа на полу со связанными руками, закрытым маской лицом и свободными для доступа «яшмовыми воротами». И вот, наконец, с неизъяснимым наслаждением я почувствовала, как Мастер прилипает ко мне сзади, аккуратно вводя «нефритовый стебель» мягкими плавными толчками. «Яшмовые ворота» раскрылись, словно цветок, навстречу этому долгожданному проникновению и плотно обхватили «нефритовый стебель», чувствуя его каждым жаждущим миллиметром своей возбужденной влажной поверхности…

Я приехала домой в странном настроении. Испытанные ощущения немного напугали меня. Наслаждение оказалось невероятно острым, «фрукт лопнул» не один раз. Неужели я мазохистка? Я не знала, что и подумать. И плохо представляла, как мне применить такую технику к Павлу Николаевичу.

– Помни, Таня, – сказал мне на прощание господин Кобаяси, – основной постулат шибари звучит так: тело модели – чистый лист, а веревка – краска, которой Мастер рисует картину.

Он подарил мне набор цветных веревок.

Но Павел Николаевич любил более жесткое и грубое воздействие. И я не представляла, как смогу применить к нему изысканную технику шибари.

Из тетради лекций Сайюри:

«В период правления Токугава (XVIII век) был введен в действие уголовный кодекс, регламентирующий четыре разрешенных способа пытки преступников. Пытка первой степени состояла в бичевании, второй – в сдавливании камнями, третьей – в связывании веревкой, четвертой – в подвешивании на веревке. Именно эти воздействия и легли в основу современной японской садомазохистской практики. Отточенная, отработанная техника связывания была разработана специально для лишения свободы. Причем в разных областях связывали по-разному. И секреты техники вязки передавались из поколения в поколение по наследству.

Современная игра с веревкой не является жестокой или мучительной. Она строится так же, как и западные BDSM[30] – практики: осуществляется добровольно и в рамках оговоренных ограничений. Японские Мастера, работая с веревкой, уделяют огромное внимание вопросам безопасности, так как связывание считается гораздо сильнее именно из-за психологического воздействия, чем, скажем, флагелляция[31]. Японское связывание – это не насилие над жертвой, а совместная работа художника и модели.

В образе веревки заложен глубокий любовный символизм. Недаром говорится: узы любви, любовная связь, привязанность, пленительный образ.

В шибари психологический аспект один из важнейших, потому что путы на теле развязывают путы в голове. Нижний полностью доверяется верхнему, и это абсолютное доверие, иначе – абсолютный уход на какое-то время от проблем и тревог повседневной жизни, отлично разгружает психику.

Чисто физический эффект шибари – ощущение веревки на теле, ощущение ее шероховатой, раздражающей нервные окончания текстуры, ее обхвата.

Веревка кажется теплой. Это тепло заботы Мастера, который играет с телом модели, украшая его цветными веревочными узорами и любуясь делом своих рук.

Тело, чувство, разум обретают редкую гармонию. Вдруг оказывается, что растворение в Мастере и уход в себя – это одно и то же.

Психологические узы остаются даже тогда, когда веревка снята и тело свободно. И Мастер и его модель помнят о своей связи и чувствуют ее на расстоянии».

При следующей встрече с Павлом Николаевичем я попробовала применить технику шибари. Но эффект был абсолютно другим. Когда я связала его, он ждал с любопытством продолжения. И когда оно не последовало, то попросил исхлестать его плеткой, как обычно.

Там на тростниковом болоте

Раздается грустный птичий напев…

Не вспоминает ли она то,

Что лучше было бы забыть?..

Японская народная песня

Я решила, что мне нужно съездить домой, хотя бы ненадолго. Господин Ито сказал, что пока особо не нуждается в сопровождении Аямэ и я могу отдыхать. Многие его знакомые уже начали разъезжаться по дачам и курортам.

– Отдохни как следует, – ласково сказал он на прощание, – а когда вернешься, начинай подыскивать кадры для своего дела.

Я собрала вещи, но домой пока не звонила, так как не определилась с датой отъезда. Тим обещал присмотреть за квартирой. Но все получилось совсем не так, как я планировала.

Одиннадцатого июня около девяти вечера, после целого дня беготни по магазинам, я возвращалась домой на метро. Я стояла в углу вагона, обвешанная пакетами с подарками родным, закрыв глаза и предвкушая, как приеду и сразу упаду в ванную с ароматическими маслами. Мы уже приближались к станции «Нагатинская». И вдруг раздался оглушительный грохот, визг, крики, вагон сильно дернулся, на меня что-то упало. И я потеряла сознание.

Как потом выяснилось, сработало взрывное устройство на перегоне «Тульская» – «Нагатинская». По всем законам жанра в этом вагоне должен был оказаться Степан. Он как раз тогда жил недалеко от станции «Нагатинская». Но оказалась я. Четыре человека погибли на месте, двенадцать были госпитализированы. Среди последних оказалась и я.

Очнулась я на следующий день в больничной палате. На мое счастье, особых повреждений не оказалось. Хуже было с головой. Я получила сильный удар при падении. Врачи поставили диагноз – сотрясение мозга. И предписали покой и только покой. Когда медсестра осторожно спросила, кому сообщить о моем местонахождении, я сказала, что живу одна.

– Но друзья, знакомые? – настаивала она.

– Не хочу никого напрягать, – упрямо ответила я и отвернулась.

– Хорошо, хорошо, – ласково сказала она.

И больше к этому разговору никто не возвращался.

Я лежала в палате, закрыв глаза и инстинктивно избегая разговоров с больными. Голова постоянно болела, и мучили приступы дурноты и тошноты. Испытанный шок повлиял на психическое состояние, мне снились устрашающие кошмары, и наутро я просыпалась в поту. Лечащий врач решил назначить мне мягкие седативные препараты. Через неделю я почувствовала себя значительно лучше. А еще через неделю была готова продолжить лечение в домашних условиях.