Солдат - Василий Сахаров

— Нормально, Гера. Есть желание командира наемников, Кару, на разговор вызвать. С чего-то начинать надо, вот и сливаю на них все, что на душе накипело.

— Комбата извещал, что с врагами побазарить хочешь?

— Да, он не против.

— А мне, почему ничего не сказал?

— Ты в обозе был, а тут так сложилось, что наемники напротив нас нарисовались, и что завтра с утра будет, не понятно. Вот я и проявил инициативу.

— Раз так, тогда давай.

Высунувшись в проем, продолжил оскорблять наемников. Те, все же не стерпели, видимо, нашлись среди них люди, русский язык понимающие, и от их позиций, развалин на улице Орджоникидзе, в нашу сторону, через проспект Головко, началась стрельба из пулеметов. Тяжелые пули барабанили по кирпичам, а я сидел за железобетонным укрытием, стеной еще совсем недавно жилого углового дома на улице Мечиева, и смеялся. Все же вывел я наемников из себя, и своей цели достиг, то есть, привлек внимание вражеских бойцов. Сейчас стрельба прекратится, и переговорим с ними, в первую очередь, конечно, с Карой, который находится где-то неподалеку. Не то чтоб я хотел получить от него какую-то информацию, просто настроение было такое, что была потребность позлить кого-нибудь и помотать ему нервы. Вчера я потерял свою тройку, Глаза и Яка. Парней одним снарядом в блиндаже накрыло, и я остался один. Кроме того, пару дней назад наши парни повязали наемника из приближенных к Бурову бойцов, и он рассказал кое-что интересное, что касалось лично меня, и мне было очень важно проверить его слова.

Две недели уже идет рубилово за этот, по большому счету, никому нафиг ненужный заштатный городок, лишь волею судьбы ставший столицей Горского Содружества, а нас все еще не растоптали и не уничтожили. С каждым днем нас все меньше. Мы выполняем приказ, цепляемся за каждый подвал, за каждую развалину, и каждый переулок. Потеряно больше половины Нальчика, а из всех дорог, войска нашего корпуса удерживают только ту, что идет на Нарткалу. Еще немного, и нас возьмут в кольцо, но ничего, одни сутки остались. Пройдут всего двадцать четыре часа, и нас здесь уже не будет.

Наконец, вражеские пулеметы смолкают, а я продолжаю:

— Эй, кончелыги трабзонские, дергайте домой, пока живы и здоровы!

С той стороны проспекта откликается знакомый мне голос, как мне кажется, это Остап, вожак пиратов из Одессы, которых я у Тенгиза-работорговца по поручению Кары выкупал:

— Парень, чего ты надрываешься? Ночь на дворе, дай выспаться, а завтра посмотрим, кто круче.

— Остап, ты что ли?

С полминуты было тихо, и вновь послышался голос украинца:

— Откуда меня знаешь?

— Я Саня Мечников, помнишь меня?

— Да, помню тебя. Чего ты хочешь?

— С Карой поговорить желание есть. Слышал, что он где-то рядом, позови его Остап. Сделаешь?

— Ладно, жди, — спустя мгновение ответил наемник.

Все затихло, а я, привалившись к стенке, продолжал думать о завтрашнем дне, который должен был быть очень долгим. Минометные батареи, от которых осталась половина, и основные части нашего Кавказского корпуса, уже сегодня вечером ушли на Нарткалу, и здесь остался только наш батальон, полторы сотни воинов и около четырехсот местных горцев, которые решили остаться в родном городе до конца. Выстоим завтрашний день, значит, сможем вырваться из погибшего города, перезимовать на новых оборонительных позициях и дожить до весны, а нет, значит, все здесь и поляжем.

За думками, я даже вздремнул немного, минут двадцать, и очнулся от крика с вражеской стороны:

— Сашка, — в темноте пронесся яростный голос Бурова. — Ты еще здесь, сучонок?

— Привет Кара, — не высовываясь в проем, ответил я ему. — Рад, что ты еще жив. Как поживаешь?

— Ха-ха, — рассмеялся командир наемников. — Получше чем ты, Саша. Иди к нам.

— Нет, лучше уж вы к нам.

— Что же ты меня продал, парень?

— Продают за бабки, Кара, а ты меня знаешь, для меня главное в жизни, Родина и Идея. Впрочем, не об этом разговор. Хочу спросить тебя, как семья твоя поживает и как там Марьяна.

— Ах, ты падла, — донеслось до меня, и в дыру, через которую я переговаривался с вражеской стороной, влетело несколько пуль. Понятно, как я и думал, подошли снайпера и на голос шмалять стали. — Не стрелять! — раздался голос Буров. — Саня, ты жив?

— А что мне сделается, дядя Коля, жив, конечно. Так как насчет семьи?

— С семьей все хорошо, парень.

— А Марьяна?

— Ребенка ждет, пятый месяц уже пошел. Опытные люди говорят, что будет мальчик.

Теперь уже я замолчал. Значит, все же был прав пленный наемник, и не привиделось ему, что дочь Бурова беременна. И что мне теперь делать? Хм, совершенно непонятно. Есть не рожденный ребенок, мой, а не чей-то, и это понятно. А еще есть девушка, теперь уже женщина, к которой я относился с глубокой симпатией, но без любви, и которая носит под своим сердцем моего сына. Мозги от таких раздумий, выносит к чертям собачьим. Ну, ничего, будет поспокойней, отойдем в тыл, и тогда решу, как мне поступать и что делать.

— Мечников, чего замолчал-то?

— Думаю.

— Нечего тут думать. Завтра я с тебя живого кожу снимать буду. Я ничего не забыл, и то, что ты отец моего внука, ничего не меняет, и награду за тебя, никто не отменял.

— Нет проблем, тогда до завтра, Кара. Посмотрим, кто и с кого шкуру снимать будет. Бывай, Буров.

Осенний рассвет наступал чрезвычайно медленно. Минуты тянулись одна за другой и, наконец, словно нехотя, солнце взошло над разрушенным практически до основания городом Нальчик, и осветило городские руины. Между развалин домов высились голые и обрубленные стволы немногочисленных опаленых деревьев, некогда даривших людям свою тень и прохладу. Все пространство проспекта Маршала Головко, разделявшего позиции враждующих сторон, было усыпаны грудами кирпичей, кусками железа, обломанными ветками и просто непонятным полусгоревшим мусором.

Ровно в 7.00 началась вражеская артподготовка. Снова, как и каждый день в течении этих двух недель, снаряды и мины падали сверху, крушили и разбивали остатки городских зданий, вновь что-то горело, хотя казалось бы, что гореть в Нальчике особо уже и нечему. Как и всегда, обстрел мы пересидели в подвалах и блиндажах, и когда через час все стихло, противник перешел в наступление.

Против нас, как я уже говорил, стояли наемники, а это не вчерашние крестьяне из «Басидж», да и профессионалам из «Кодс», с которыми мы уже сталкивались, было до них далеко. Воины Кары разбились на небольшие штурмовые группы, и грамотно передвигаясь по развалинам, короткими бросками и, прикрывая друг друга огнем, быстро приближались к нашим позициям.

Плотно прижав приклад своего «Абакана» к плечу, ловлю на мушку одного из наемников, неосторожно приподнявшего над кирпичами, за которыми он прятался, и короткой очередью вышибаю ему мозги. Вражеский боец падает, а меня накрывает огонь сразу нескольких автоматов и пары пулеметов. Отбегаю вглубь дома, и вовремя. Плотность огня наемников по амбразурам и бойницам дома настолько высока, что мы даже ответить не можем. На миг вражеская стрельба стихает, и под нашим домом оказываются гранатометчики.

— Отход! — разносится голос Геры, сбегающего по остаткам лестницы со второго этажа, и мы уходим.

Всего на пару секунд, наша группа из семи бойцов опережает наемников Кары. В доме, оставшемся позади, грохнули несколько гранат. Затем крик, и враги проникают внутрь здания. Они хорошие бойцы, но позади себя наш радиоминер оставил несколько сюрпризов, и ОЗМ-72, последняя из тех, что осталась у нас в запасе, рванула как надо и как минимум нескольких врагов эта мина уложила. По дворам мы смещаемся к окраине города, и закрепляемся в следующем здании. По нашим следам бегут наемники, десятка полтора из передовой группы. Открываем огонь, и неосторожные вражеские бойцы, обнадеженные легким захватом нашего первого опорного пункта, падают на землю один за другим.

Снова отход, позади нас противно визжат мины, заказанные наемниками, а мы закрепляемся через несколько домов дальше по улице Мечиева. Рядом с нами обнаруживаются парни из Третьей группы нашей же роты, двенадцать солдат и их группник, а с ними трое угрюмых бородачей из местных жителей. У нас на всех, кроме автоматов, с ограниченным боезапасом, и нескольких десятков гранат, два пулемета и один гранатомет РПГ-7 с тремя выстрелами к нему. Не густо, но есть один конкретный плюс, нам не надо стоять здесь насмерть, а требуется дотянуть время до темноты, и уже пользуясь этим, отступить на самые окраины, где километров через пять по дороге, нас должны прикрыть территориалы из нашего корпуса.

Вокруг нас идут бои, а на наш дом, пока никто не вышел. Тактика противника с прибытием Кары и его наемников резко изменилась. Мелкие штурмовые группы, под прикрытием минометов, а в редких случаях гаубиц, прочесывали дом за домом, никуда не торопились, и методично давили каждую огневую точку, на которую напарывались. Да, это не голодные крестьяне из ополчения, тупо идущие на смерть, а самые лучшие наемники на всем Черноморском побережье.