Абсолют в моём сердце - Виктория Валентиновна Мальцева

в покер с её отцом, слушали его рассказы, забавные и не очень, он варил нам какао с зефиром по старинному рецепту своей тётушки и учил печь панкейки, потому что хорошие жёны всенепременно обязаны уметь это делать. Интересный эксперт, ни разу не женатый – подумалось мне.

На второй день мы с Кейси поссорились. Сильно. Она назвала Эштона ублюдком…

Ну не то чтобы я слишком уж рьяно придерживалась обратного мнения, просто никому не позволительно называть членов моей семьи подобными словами! Эштон – мой сводный брат, а значит, моя семья, а «наших» обижать недопустимо!

В общем, я сказала много нехороших слов про Джейсона, парня Кейси… И меня выгнали. Сказали:

– Всё, вали домой к своему братику!

Пришлось выполнять, получив вдогонку:

– И не забудь помолиться на его фотку перед сном!

Домой я ехала, размышляя над этими словами, и, очевидно, эти мои думы сопровождались таким угрюмым лицом, что Стэнтон даже поинтересовался, всё ли со мной в порядке!

Да в полном! Если не считать того, что мою одержимость видно уже невооружённым глазом.

Запах МарьИванны ударил мне в нос прямо с порога. Сперва я подумала, что родители вернулись раньше запланированного. Но музыка и смех на террасе никак не подтверждали эту версию – у нас никогда не бывает вечеринок с чужими людьми. Я уже и не помню почему, но в какой-то момент Алекс ввёл такое правило.

На нижней террасе у бассейна обнаружилась компания с участием обоих моих братьев: и родного, и не родного. Кроме них на шезлонгах развалились ещё двое парней и четыре девицы примерно моего возраста. Всем отдыхающим было ну очень весело, а мне ну очень сильно пахло коноплёй. Сей факт, наложившись на моё и без того неблагоприятное настроение, вывел меня из равновесия:

– И что тут происходит?! – возмутилось хозяйское Я.

Эштон обжёг меня взглядом, а брат тут же расплылся в улыбке, то ли от радости, то ли от искреннего желания меня убить, чтоб не сдала родителям.

– О! Сестрёнка наша пришла! Знакомьтесь, София! – заявляет гордо.

Здороваюсь со всеми, заметив при этом, как пристально уставились на меня голубые глаза одного из незнакомых парней. После формальной части тащу брата в дом:

– Ты совсем одурел, придурочный! – это посторонним людям нельзя говорить плохие слова на моих братьев, а мне можно.

–Эй, полегче, Софи! Ты не забывай, пожалуйста, я старше!

– Ты сейчас обкурен, так что мы на равных! Если ещё я не лучше тебя соображаю! Ты какого чёрта тут устроил, ты же знаешь, что Алекс…

– Он в курсе, Соня. Расслабься уже. Сам разрешил.

– Это с какого перепугу?

– Ну дом ведь всё равно пустой, в него, кстати, гостям заходить нельзя, и мы, как видишь, это уважаем.

– Да?! А почему тогда в гостиной такая вонь стоит?

– Это мы с Эштоном накурили. Потом друзей решили позвать.

– Слушай, брат, тебе своего дома мало для беспредела? Тебе ведь 26 уже! Не пора ли за ум браться, а? Жену там, детей заводить?

–Вот уж не думал, что яйца курей жизни учить начнут! Ты о себе больше беспокойся, а я как-нибудь сам разберусь, окей?! Давай лучше купальник свой ищи и выходи к нам, повеселимся.

Что я и делаю. Думаете, мне нужно это их веселье? Тем более, что количество собравшихся девиц кратно числу озабоченных особей мужского пола, а я там буду девятой лишней! Ни разу мне не интересна эта обкуренная компания незнакомых лиц, но вот один из них – Эштон… Поэтому купальник я напяливаю быстро.

Выходить к ним страшно, но нужно. Лицо моё выражает, очевидно, печаль всего Иерусалима, потому что брат решается на преступление:

– На вот, сестрёнка, курни и расслабься!

– Слышали бы тебя сейчас родители! Особенно мама!

– Да ладно тебе!

Наклоняется ближе к моему уху:

– Они сами покуривают иногда… Чем мы хуже?

– Я знаю, что покуривают, только несовершеннолетним не предлагают!

Да, это правда, они курят травку. В основном по субботам, когда никого нет дома, потом наивно полагают, что запах выветрился. А он стоит… На террасе, в их спальне, у бассейна…

Однажды я психанула на свою испанку и ушла с урока, домой вернулась раньше обычного. Эти двое были… слишком весёлые и чрезмерно активные: часа два искали мамин красный купальник, нашли, перерыв весь дом, потом пошли загорать на пляж… В апреле! День был солнечный, тёплый, но всё-таки апрельский!

Мне было жутко интересно посмотреть на обкуренных профессора и финансового магната… Непередаваемое зрелище: они то ржали как кони не ясно над чем, то кидались целоваться точно так же безо всякой видимой причины. Слава-те-Хосподи, хоть на секс их не потянуло! А ведь могло же…

Валяясь головой к голове на покрывале в собственной кровати, раскурили ещё одну на двоих, после чего вдруг посерьёзнели, поговорили немного о жизни, замёрзли, стали обниматься, покурили ещё, Алекс что-то промямлил и их снова накрыло по полной… Дальше я смотреть не стала.

И вот, я думаю: если такие умные и уважаемые родители ведут себя как придурки от этой травы, то что же будет со мной?!

Решаю не курить.

И я такая одна – все остальные в деле.

Но, надо заметить, никакой непристойности и распущенности, ничего из того, что я уже привыкла наблюдать на вечеринках у брата, не происходит, даже несмотря на то, что все участники посиделок полураздеты, поскольку в центре всего мероприятия – бассейн! Никаких обнимашек, сальных разговоров, слишком откровенных жестов. Собравшаяся обкуренная молодёжь обсуждает серьёзные темы: рост смертности от передозировки фентанилом, бесплатно распространяемым властями среди наркоманов Сиэтла. Благородные цели предпринимаемых обществом шагов по контролю роста числа наркозависимых в городе становятся сомнительными в свете нашумевшей на прошлой неделе публикации: проведённые исследования обнаружили фатальную загрязнённость фентанила. Если пять месяцев назад токсичные вещества были найдены в крови только 40%, то сегодня 100% наркозависимых, получающих дармовой опиоид, показывают наличие в своей крови одного и того же токсичного вещества. Растущая на этом фоне смертность среди уличных наркоманов наталкивает на страшные мысли.

– А что здесь удивительного? Общество очищается от нарыва на своём теле, это нормально. У животных слабые особи попросту не выживают, трусливые самцы не получают возможность воспроизвести потомство и пустить свой ген дальше. Это элементарные принципы выживания вида! – доводы светловолосого Ральфа кажутся убедительными, несмотря на своё кощунство.

– А как же гуманность? Разве это не отличительная черта человека разумного в сравнении с животным миром? – я впервые позволяю себе вмешаться.

Все присутствующие тут же обращают свои взоры на меня, включая и