Свирепая справедливость - Уилбур Смит

Она сменила деловой костюм стального цвета на плывущие облака тонкого шелка, распустила волосы до пояса.

- Я открою шампанское, - сказала она. - Для этого нужны две руки.

Он надел пижаму, левая рука на первязи. Они стояли и восхищались друг другом, глядя через край бокалов с шампанским.

- Я была права, - довольно кивнула она. - Твой цвет синий. Тебе нужно чаще надевать синее. - Он улыбнулся этому замысловатому комплименту, и их бокалы соприкоснулись. Хрусталь музыкально звякнул, и они подняли бокалы, прежде чем выпить. Тут же она отставила бокал в сторону, и лицо ее стало серьезным.

- Я разговаривала со своими друзьями в "Сюрте" ["Сюрте Женераль" французская разведывательная служба]. Они согласны, что это была попытка похитить меня, и так как я попросила их, они не будут тревожить тебя вопросами, пока ты не поправишься. Завтра они пришлют к тебе человека. Не было никаких следов второго, в которого ты стрелял на краю леса; должно быть, ушел или его унесли товарищи.

- А другой? - спросил Питер. - Мертвый?

- Они его хорошо знают. У него отвратительное прошлое. Алжир и парашютисты. Мятеж. - Она красноречиво развела руки. - Мои друзья очень удивились, что он не убил тебя, хотя пытался это сделать. Я им не рассказывала о твоем прошлом. Так лучше, я думаю.

- Лучше, - согласился Питер.

- Когда я вот так с тобой, я забываю, что ты тоже очень опасный человек. - Она замолчала и внимательно посмотрела на него. - Или именно поэтому я нахожу тебя таким... - она поискала подходящее слово. - ...таким неотразимым? У тебя такие приятные манеры, Питер. Такой мягкий голос и... - Она пожала плечами. - Но иногда, когда ты улыбаешься, глаза у тебя становятся такими жесткими и жестокими. И тогда я вспомниаю, что ты убил много людей. Может, это привлекает меня к тебе?

- Надеюсь, нет.

- Некоторых женщин возбуждает кровь и насилие - бой быков, поединки боксеров, на них всегда женщин не меньше, чем мужчин, и я следила за их лицами. Я думала о себе, но по-прежнему не знаю. Знаю только, что меня привлекают сильные, властные мужчины. Аарон был таким человеком. С тех пор я таких не встречала.

- Жестокость - это не сила, - сказал ей Питер.

- Конечно, по-настоящему сильный человек всегда мягок и способен сочувствовать. Ты так силен, но когда любишь меня, ты так нежен, хотя я всегда чувствую твою силу и жесткость, которые ты сдерживаешь, как сокола под колпачком.

Она прошлась по комнате, убранной в кремовые, шоколадные и золотые цвета, потянула за шнур звонка, который свисал с карниза под потолком. На потолке нарисованы пасторальные сцены, которыми так восхищалась Мария-Антуанетта. Питер знал, что большая часть обстановки "Ла Пьер Бенит" куплена на аукционах, где распродавались сокровища дома Бурбонов. Были в комнате и цветы. Везде, где появлялась Магда Альтман, появлялись и цветы.

Появился Роберто, итальянец-дворецкий, с тележкой, уставленной блюдами. Роберто сам разлил вино, держа бутылки руками в белых перчатках и обращаясь с ними, как со священной реликвией на каком-то тайном обряде. Он стоял, готовый прислуживать, но Магда отослала его коротким жестом, он молча поклонился и вышел.

Рядом с местом Питера лежал подарочный пакет в тисненой бумаге, тщательно перевязанный красной лентой. Он вопросительно взглянул на него, когда Магда разливала суп в хрупкие лиможские тарелки.

- Начав покупать подарки, я не могла остановиться, - объяснила она. К тому же я все время помнила, что пуля могла бы угодить в меня. - И нетерпеливо спросила: - Ты собираешься открывать?

Он осторожно раскрыл пакет и замолчал.

- Африка - это ведь твоя тема, верно? - с беспокойством спросила она. - Африка девятнадцатого столетия?

Он кивнул и с трепетом раскрыл толстый том. Переплет красной кожи, состояние превосходное, только дарственная надпись на форзаце, сделанная автором, чуть поблекла.

- Где ты ее нашла? - спросил он. - Эту книгу продавали на Сотби в 1971. Я участвовал в аукционе. - И отказался, когда цена перевалила за пять тысяч фунтов.

- У тебя ведь нет первого издания Корнуэлла Харриса? - с беспокойством спросила она, и он покачал головой, рассматривая превосходно сохранившие цвет старые гравюры крупных африканских животных.

- Нет. Но откуда ты знаешь?

- О, я знаю о тебе не меньше, чем ты сам, - рассмеялась она. Нравится?

- Великолепно. У меня слов нет. - Подарок слишком дорогой, даже для такой богатой женщины. Это его беспокоило, и он подумал о комедийной ситуации, когда муж неожиданно приносит домой цветы, и жена тут же начинает обвинять его. - У тебя угрызения совести?

- Тебе правда понравилось? Я так мало знаю о книгах.

- Это единственное издание, которого мне не хватало для завершения собрания, - ответил он. - И вероятно, лучший экземпляр, кроме того, что в Британском музее.

- Я рада. - Она испытывала явное облегчение. - Я очень беспокоилась. - Она положила серебряную ложку и подняла обе руки, встречая его объятие.

За едой она была весела и разговорчива, и, только когда Роберто увез тележку и они сели рядом на низкий диван перед огнем, настроение ее снова изменилось.

- Питер, сегодня я ни о чем не могла думать, кроме этого дела: ты, я и Калиф. Я боялась, и сейчас я тоже боюсь. Я думала об Аароне, о том, что с ним сделали... потом о тебе и о том, что чуть не случилось.

Они молчали, глядя в огонь и припивая кофе из маленьких чашечек, и неожиданно она снова сменила тему. Он уже начинал привыкать к быстрым изменениям в ходе ее мыслей.

- У меня есть остров - даже не один, а девять маленьких островков, и в их центре лагуна в девять километров шириной. Вода такая чистая, что видно рыбу на глубине в пятьдесят футов. На главном атолле есть посадочная полоса. Всего два часа лету от Таити. Никто не будет знать, что мы там. Мы весь день будем плавать, бродить по песку, любить друг друга под звездами. Ты будешь королем островов, а я - твоей королевой. Больше никаких "Альтман Индастриз"... я найду человека, который меня заменит. Никакой опасности. Никакого страха. Больше не будет Калифа... не будет... - Она неожиданно замолчала, как будто не могла продолжать, но потом снова быстро заговорила: - Отправимся туда, Питер. Забудем обо всем. Давай убежим и будем счастливы вместе, всегда.

- Приятно об этом подумать. - Он повернулся к ней, испытывая глубокое и искреннее сожаление.

- У нас получится. Мы добьемся.

Он ничего не ответил, только смотрел ей в глаза, пока она не отвернулась и не вздохнула.

- Нет. - Сожаление ее было таким же искренним. - Ты прав. Никто из нас не сможет жить так. Нужно продолжать... Но, Питер, я так боюсь. Боюсь того, что знаю о тебе и чего не знаю. Боюсь того, что ты не знаешь обо мне и того, что я тебе никогда не смогу сказать... Но нам нужно продолжать. Ты прав. Нужно найти Калифа и уничтожить его. Но, о Боже, я молюсь, чтобы при этом мы не уничтожили себя, не уничтожили то, что мы нашли... пусть оно сохранится, останется нетронутым.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});