Апелляция кибер аутсайдера - 4 - Семён Афанасьев

А где совет? Оно вроде и так на поверхности лежало, но может ты скажешь что-нибудь подробнее?

— А я тебе и так сказал больше, чем собирался. Давай заново, следи за губами. Самый лучший способ отбиться от деда — это поднять твой личный рейтинг до уровня титульных. Тогда ему пенис по всей бороде и искусственный интеллект суда тупо закроет все его претензии в твой адрес автоматически.

— Точно?

— Точнее не бывает. Ты меня позвал потрепаться или оперативную информацию купить?

— В…

— Вот это и есть, с моей точки зрения, для тебя главное. В отличие от других, у нас есть однозначное понимание сегодняшних работающих алгоритмов искина. Не спрашивай, у кого "у нас".

— И не собирался… Я понял. Спасибо.

— Едем дальше. Убийство твоего отца. Сведи воедино: мой намёк насчёт чужаков в твоей квартире, предыдущий пункт по поводу деда и такой маленький нюанс. Полиция "не работает" не на тебя. Она не работает вообще на нетитульных - вернее, учитывает интересы по остаточному принципу. А в твоём случае, скорее всего, где-то наверху вдобавок проскочила личная просьба от кого-то с очень толстым социальным рейтингом, попутно можешь угадать, от кого… я всё равно не знаю фамилий, хотя и хорошо понимаю схему… И эта просьба для нас, чернорабочих лошадок правоохранительной системы, прозвучала убедительно. Почему?

— Почему?

— Потому что тот же механизм, что и в случае с дедом. Хорошо, на тебе открытым текстом. Пока ущемлены интересы собаки, в обществе людей не будут сильно напрягаться, чтоб за пса вписаться. Хотя интересы собаки, по идее, законом защищены.

— А чтобы исправить ситуацию…

— Собаку должны начать ценить также, как и человека. Или даже больше.

— Ух.

— Угу. В отличие от примера, в реале это более чем возможно: институт социального рейтинга. Я тут прикинул накануне, лично у тебя более чем достаточно инструментов, чтобы достичь необходимой величины в самое ближайшее время.

— Слушай, ну сказал "а" — говори и "б"! Что за недоговорки?

— Не скажу, — перебивает Эрнесто с серьёзным видом и без тени улыбки на лице. — Я не могу прямо подталкивать тебя к этому решению.

— Почему?!!

— Ты же не думаешь, что все эти блокировки — прям панацея?

— Э-э-э???

— Отсрочка. Это отсрочка. Если кому-то очень захочется узнать, о чём мы с тобой здесь беседовали, оно будет сделано в течение… очень быстро, одним словом.

— А так?

— А так, даже если мне зажмут яйца в дверь и будут потрошить инквизитором, я абсолютно честно завизжу в ответ: сказал ему повышать социальный рейтинг и объяснил, почему сегодня его отец нахрен никому не нужен. И почему на справедливость рассчитывать не стоит. Остался чётко в рамках полномочий своего уровня, одним словом. И это будет чистейшей воды естественность и правда, которые инквизитор подтвердит.

— Ты меня сейчас весьма озадачиваешь.

— А жизнь вообще сложная штука и полной ясности в ней немного. Иногда простое является этой самой сложностью, а сложное, если разобраться — более чем простым. Я в тебя верю, ты не дурак. Разберёшься в течение половины часа после моего ухода — после того, как включишь мозги.

— Спасибо на добром слове.

— Не за что. Дать последний намёк?

— Да.

— Какое твоё самое главное качество, благодаря которому ты победил в школе?

— Хренасе ты глубоко копнул. Даже это выяснил. Воля к победе?

— Да, но это топливо, а не прицел. Для тебя не существовало границ возможного и невозможного. — Вальдес не мигая смотрит на меня. — В самом широком смысле. Ни физически, ни с точки зрения прецедента, ни юридически — поскольку ты тупо нахаркал на старте на разницу потенциалов между твоей мамашей-алкоголичкой и семьёй Али.

— Упс.

Полицейский поворачивается к Мартинес:

— Стол за ваш счёт?

— Конечно. Чего тебе отсыпать?

— Тогда мне с собой три упаковки манго, органик.

— Без вопросов. Хочешь — сейчас весь багажник завалят. Будешь? Ты на чём приехал?

— Пешком, — с явным сожалением признаётся латинос. — И на метро. Именно потому так мало беру — багажника нет.

* * *

— Что такое инквизитор? — после того, как ушёл Эрнесто, Рыжий пару минут ходил по небольшой кабинке вперёд-назад, будто тигр по клетке.

— Хер его знает, — честно призналась она. — Это какой-то их профессиональный жаргон, термином владеть надо. Переспрашивать было неудобно.

— Блин.

— НО, судя по контексту, это аналог одного расширения, которое используем и мы в деликатных ситуациях.

— Давай без пауз, а? Пожалуйста.

— Объединяет функции растормаживания мозга и индикаторы достоверности.

— Типа, сыворотка правды и детектор лжи в одном флаконе?

— М-м-м, да. Можно и так сказать. Но расширение точнее и нет побочек, как после химии внутривенно.

— Слушай, я без твоей помощи не справлюсь. — Виктор прекратил изображать бильярдный шар, летящий двенадцать раз от бортов по произвольной траектории, и сел напротив неё.

— Говори.

— Только нам нужно очень быстро оценить ситуацию и, если да, то нестись сломя голову. У тебя есть возможность поднять часть эскадрона под командой твоего браслета?

— Чисто технически?

— Да.

— Есть. Объясняй расклад: задача, цель.

— Будет чуть издалека. Помнишь этот его пример с моей квартирой, якобы захваченной не пойми кем?

— Да

— А чем акционерный пакет компании с кучей нолей хуже одинокого строения, которое стоит намного меньше?

— Не поняла.

— У меня в одной точке сошлась комбинация на удивление уникальных факторов. Следи за пальцам. — Он поднял кулак и, в отличие от других, принялся не отгибать пальцы, а загибать их. — Что мне мешает через подругу взять серьёзных людей — и заменить внешнюю охрану HamQualCon? Я, когда он говорил, обнаружил, что эту тему знаю неожиданно хорошо с точки зрения права.

Она резко задумалась, попутно ныряя в юридические гайды:

— А это не будет ли уж слишком беспределом?

— А мне это важно? После того, как одна из шишек прокуратуры откровенно объявила мне войну, не оглядываясь на законы?

— Это стало возможным только после проседания рейтинга Хамасаки, — отстранённо заметила Мартинес, формируя оценку юридических рисков и последствий. — Хм. Ух ты.

— Он чётко сказал, что на моём месте растил бы собственный рейтинг, не оглядываясь на опекунов, — припечатал Седьков. — Что не исключает, справедливости ради,