ФБР. Правдивая история - Тим Вейнер

Нужно было что-то делать. Национальная безопасность Соединенных Штатов висела на волоске и зависела от президентских выборов 1952 года. Гувер старался обеспечить генералу Эйзенхауэру пост президента Соединенных Штатов, а Ричарду Никсону — пост вице-президента. Республиканцы определились с выбором 11 июля. Демократы выбрали губернатора Адлая Стивенсона из Иллинойса 24 июля. У Гувера уже был под рукой рапорт на Стивенсона. Заместитель директора ФБР Мики Лэдд выудил из папок по лицам, имеющим сексуальные отклонения: «В соответствии с вашей просьбой прилагается служебная записка в отношении губернатора Стивенсона, который, по утверждениям, является гомосексуалистом»[273].

В час выдвижения Адлая Стивенсона в кандидаты на пост президента Лу Николсу из ФБР была отправлена докладная записка о кандидате от Демократической партии, который отвечал за связи с конгрессом и прессой. В ней содержалось краткое изложение сплетен, включая донесение детектива нью-йоркской полиции, который сообщал, что губернатор не только один из самых известных гомосексуалистов в штате Иллинойс, но и пользуется именем Аделина. Гувер убедился, что эти слухи дошли до Ричарда Никсона, Комитета по ведению предвыборной президентской кампании республиканцев и большого числа журналистов.

Выборы Эйзенхауэра и Никсона в ноябре 1952 года вместе с безоговорочной победой республиканцев в палате представителей и сенате положили конец двум десятилетиям власти демократов в Вашингтоне — периоду, который сенатор Джозеф Маккарти назвал «двадцать лет предательства». В начале тех двадцати лет Гувер возглавлял небольшую, слабую организацию, состоявшую из 353 специальных агентов, с бюджетом менее 3 миллионов долларов. Теперь он стоял во главе антикоммунистической армии, насчитывающей 6451 агента и 8206 человек вспомогательного персонала, с бюджетом 90 миллионов долларов.

Через несколько дней после своей победы Айк уверил Гувера, что хочет, чтобы тот руководил ФБР, пока он является президентом, и что в ближайшие годы у него будет полная поддержка Белого дома. Некоторых людей уважали в Вашингтоне больше; некоторых, возможно, боялись больше, но очень немногих.

Глава 22. Никакого чувства приличия

Теперь прямая телефонная линия соединяла Белый дом с домом Гувера. Эйзенхауэр звонил лишь иногда, но Никсон — дважды в день[274]: рано утром и поздно вечером.

Гувер расширил свое влияние на все закоулки растущего истеблишмента национальной безопасности. Как доложил Гувер введенному в должность 26 января 1953 года президенту, агенты ФБР теперь работают «ежедневно и индивидуально»[275] в Белом доме, Пентагоне, канцелярии министра обороны, Объединенном комитете начальников штабов, Агентстве национальной безопасности, ЦРУ, Государственном департаменте, конгрессе, шести посольствах США, на базах разведки сухопутных сил в Германии и Австрии и в дюжине других опорных пунктах всемирной власти Америки.

Гувер занимал место в Совете национальной безопасности рядом с министром обороны и госсекретарем. Новый министр юстиции Герберт Браунелл-младший считал слово Гувера законом. Заместитель и преемник Браунелла Уильям Роджерс стал близким личным другом Гувера и два раза в неделю обедал с директором. Гувер помогал разрабатывать политику и стратегию правительства по всем вопросам, начиная от национальной безопасности и кончая гражданскими правами.

Антикоммунизм в Америке набрал силу при Эйзенхауэре. Люди Гувера изучали кандидатов на разные посты от посла до эксперта конгресса США. Они следили за внутренними чистками в правительстве, разрушая жизни и карьеры по подозрению в нелояльности и гомосексуальных наклонностях.

Влияние Гувера в Госдепартаменте было огромным. Имея полную поддержку госсекретаря Джона Фостера Даллеса, агент ФБР Р. У. Маклеод по прозвищу Шотландец занял должность начальника отдела внутренней безопасности в Госдепе. В своих политических чистках в Вашингтоне, посольствах и консульствах за границей он использовал методы ФБР, включая прослушивание телефонных разговоров, чтобы вытеснить из дипломатической службы либералов и людей, подозреваемых в «левых» взглядах. Несметное число дипломатов в отчаянии подавали в отставку.

Сотрудники ФБР всегда присутствовали в новых организациях, которые создавал Эйзенхауэр, чтобы увеличить влияние и силу Америки, вроде Информационного агентства Соединенных Штатов (USIA), которое транслировало американские идеи по всему миру. Специальные агенты ФБР Чарльз Нун и Джо Уолш руководили внутренними операциями USIA в Вашингтоне и Нью-Йорке. ФБР проводило глубокое изучение каждого служащего USIA, проверяя каждую деталь их биографии с самого рождения.

«Нашей Библией был административный указ № 10450, изданный президентом Эйзенхауэром, — рассказывал Уолш. — Этот указ касался федеральных служащих, связанных с национальной безопасностью страны. Он разъяснял, что отказ в приеме на такую работу получал каждый, кто имел отношение к коммунистическим организациям, гомосексуалистам, алкоголикам и другим субъектам с отклонениями от социальной нормы, которых можно было счесть угрозой для безопасности США. Это было грязное занятие — выискивать и устанавливать личность людей, подозреваемых в гомосексуализме. В Агентстве работали несколько очень порядочных и интеллигентных людей, которых я хорошо знал, — мне нравилось работать с ними по программам Агентства — и которые внезапно и окончательно выпадали из картины — исчезали! При расследовании они признали свои гомосексуальные наклонности и ушли в отставку»[276].

В правительстве не было никого, кто не подлежал бы такому контролю, даже те, кто уже имел допуск к государственным секретам. Стенли Гранд был служащим Госдепартамента и работал с ЦРУ по организации государственного переворота, который сверг правительство Гватемалы в 1954 году. «Это были тяжелые времена для Государственного департамента, — вспоминал он. — Нам всем пришлось пройти проверку в ФБР и получить новые допуски. И большинство из нас их получило. Некоторые ужасно пострадали… Один служащий, которого я знаю, был отличным работником и был сыт по горло всем этим, и, зная, какие ложные обвинения могут быть ему предъявлены, совершил самоубийство. Это была трагедия![277]»

Но новый режим внутренней безопасности, введенный Айком, был победой для Гувера. Он утверждал веру президента в ФБР как фронт борьбы за национальную безопасность Америки.

В Белом доме читали доклады Гувера о Советах как самые авторитетные. Министр юстиции генерал Броунелл говорил: «ФБР сообщило мне об одном результате своей контрразведывательной работы против заговора коммунистов. Они узнали, что Сталин болен и вместо него действует Маленков, который станет его преемником, если Сталин умрет. Сталин умер 3 марта 1953 года, и то, что Маленков стал его преемником, — теперь история»[278].

У Соединенных Штатов не было в Москве посла, когда Сталин умер, и у ЦРУ не было шпионов в Советском Союзе. Первый офицер ЦРУ, посланный в Москву, был соблазнен русской домработницей (она была полковником КГБ); сфотографирован в процессе полового акта, подвергся шантажу и был уволен из Агентства в 1953 году за опрометчивые поступки. Тот, кто прибыл ему на смену, вскоре после приезда был застигнут за совершением шпионских действий, арестован и депортирован.

У ФБР теперь были осведомители среди коммунистов по всей Америке. С помощью свидетелей, посредством прослушивания телефонных разговоров, незаконных проникновений в помещения и непрекращающейся слежки ФБР проникло в Коммунистическую партию Соединенных Штатов. Многие коммунисты, признанные виновными и осужденные по Закону Смита, тихо отправились в тюрьму, некоторые ушли в подполье, но другие стали сотрудничающими с ФБР свидетелями. Гувер получал некоторое удовлетворение, когда коммунисты-руководители отправлялись в тюрьму, но считал свои разведывательные операции более важными, чем любая работа по обеспечению правопорядка. Эти две миссии требовали разных методов.

Полицейский, противостоящий злодею, хочет его повесить; шпион же хочет его перехитрить. Ожидание и наблюдение требовало огромного терпения. У Гувера оно было. После двадцати лет атак и десяти лет контратак ФБР стало понимать размах операций КГБ в Америке.

У Бюро была горстка двойных агентов, работавших против КГБ. Первым продуктивным прорывом было дело Бориса Морроса. Рожденный в 1895 году, в один год с Гувером, Моррос приехал в Соединенные Штаты после революции большевиков и обосновался в Лос-Анджелесе — в мире фантазий. Он работал в «Парамаунт пикчерз», занимаясь монтажом фонограмм для второсортных фильмов, и управлял на стороне музыкальной компанией Бориса Морроса.