Хозяин Древа сего - Павел Виноградов

Между тем Суню действительно пора было заняться делом. Гул нарастал, становясь невыносимым. Обезьян поднял голову и увидел, как с бесноватых небес спускается воинство Шамбалы. Из смутно видневшегося портала Зала Убитых по направлению к острову, как струя черного дыма, вытекала вереница летучих существ. Первые уже достигли места событий — то были эйнхерии в полном вооружении, летящие верхом на неописуемых насекомоподобных существах. А некоторые и сами имели что-то вроде крыльев, перепончатых, как у рептилий или летучих мышей. Пикировали на островок и бросались в битву, размахивая мечами и топорами с механической четкостью. При этом лица их оставались опавшими и бессмысленными — лицами мертвецов.

Тем временем гиганты схватились. Сунь не видел, кто из них атаковал первым, когда он повернулся, уже шла яростная борьба за копье. Очевидно, Варнава блокировал выпад Дыя, крепко ухватив древко ниже крылышек, правой же попытался вырвать диву кадык, но тот в свою очередь перехватил его руку. Варнава зарычал, резко оттолкнувшись ногой, подался вперед и с оглушительным хрустом протаранил лбом дыево лицо. Тот отпрянул с болезненным хрипом. Круговым движением Варнава завладел копьем, тут же проведя выпад ногой, смял бедро противника. Его левая рука пошла вперед, тупой конец копья сокрушительно поразил Дыя в грудь. Не будь тот в соразмерно выросшей кольчуге, возможно, на этом бы поединок и закончился. Но удержать равновесие ему не помог и доспех: не устояв на подкосившейся ноге, он с грохотом, раскатившимся по всей Шамбале, завалился на спину. Тут-то до Варнавы и добралась первая волна эйнхериев. Они атаковали молча, раздавались лишь свист мечей, да мерзкое шуршание насекомьих крыльев. Варнава, уже собравшийся пригвоздить упавшего противника к вершине острова, почувствовал удары и с ревом развернулся. Копье описало дугу, на лету рассекая острым краем агрессивных зомби и их животных. Изуродованные тела падали дождем, над островком разлилась вонь гнилой крови, смешиваясь с миазмами серы. Тут Сунь встряхнулся и вступил в игру.

— Эй вы, дети бесстыжей черепахи, — заорал он, легко разрывая цепь, у которой он еще раньше незаметно растянул несколько звеньев, — вот он я, Сунь, Прекрасный царь обезьян!

Он оскалился и яростно почесал бок, другой рукой извлекая из уха булавку, магическим способом спрятанную так, что найти ее не было шанса ни у какого врага. Тряхнув пару раз, превратил ее в известный всему Древу Посох исполнения желаний. Золотистые глаза Прекрасного царя пылали в сгустившейся темени, как окошки крематория. Он высоко подпрыгнул, взлетел и набросился на эйнхериев, как туча ос мечущихся вокруг огромной фигуры Варнавы. Помощь тому была очень кстати — уже обливался кровью от не опасных для его габаритов, но многочисленных ран, нанесенных оружием мертвых воинов. А позади грохотало — то Дый тяжело взбирался по склону, с которого скатился.

— Держись, Сяо Мао! — заорал Сунь, обрушивая посох на первого противника, голова которого вместе со шлемом разлетелась скорлупками, вместе с ошметками мозгов и сгустками смердящей черной крови.

— Рад видеть вас в добром здравии, учитель, — успел пророкотать Варнава,

оборачиваясь к Дыю, и предоставляя Суню разбираться с остальными.

Работы хватало: Царь обезьян, как стриж, сновал по воздуху, посох его мелькал так, что временами становился невидим. Не забывал он работать и свисавшими с его лап обрывками цепей. Обрушивался одновременно на нескольких противников. Те, при их механической скорости, просто не в состоянии были отбить все удары и валились десятками. Сам же Сунь счастливо избегал направленных против него выпадов. Седую шкуру пачкала лишь мертвая кровь врагов.

Воздушный бой длился недолго, но за это время главные бойцы много чего совершили. Хромающий Дый, не останавливаясь, сорвал со своей башки огромный железный шлем и с силой запустил в лицо противнику. Не ожидавший этой выходки Варнава пропустил сильнейший удар торчащим на шишаке рогом, из раны под глазом струей хлынула кровь. Мгновенного ошеломления хватило, чтобы Дый доковылял до него и мощным ударом бросил на землю. Варнава потерял копье, но когда див с ревом кинулся на поверженного, его встретил мощный выпад ногой в живот. Разбрасывая во все стороны огромные валуны, Варнава откатился в сторону и встал, но тоже получил ногой с разворота, неудачно пытался блокировать удар, потерял равновесие, вновь упал и кубарем покатился вниз. Дый гигантскими прыжками поспешал следом. Проскочив заваленный пляж, они одновременно оказались в воде, где и продолжили потасовку. От их движений по кроваво поблескивающему озеру покатились громадные волны, со свирепостью маленьких цунами накатывающие на дальний берег. Шум стоял такой, словно шло выяснение отношений между двумя драконами. Собственно, почти так оно и было: оказавшись в воде, оба за считанные мгновения приняли оптимальный для схватки в этой среде вид. Теперь это были существа, напоминающие то ли акул, то ли крокодилов, в которых от почтенных Продленных остались лишь фрагменты человеческих облачений. Чудовища яростно рвали друг друга зубастыми пастями и огромными когтями на мощных лапах, уплывая все дальше от острова.

На нем тем временем битва не снижала оборотов. Сунь откровенно наслаждался представившейся возможностью подраться, был везде и нигде, свечой уходил вверх, как маленький истребитель, пикировал на противников, совершал виражи и мертвые петли. Разбивал головы сверху, протыкал посохом снизу, душил цепью, уходил от удара, и тут же мощной лапой сворачивал врагу шею, одновременно прикидывая, каким бы способом завалить другого. Эйнхериев было много, но Суня еще больше, его неуемная энергия преодолевала косную мощь живых мертвецов, число которых стремительно уменьшалось.

— Не наученные церемониям ничтожные пожиратели фекалий! — ликующе скалясь, орал он на оставшихся зомби. — Слабосильные выродки! Не одолеть вам Суня, Царя обезьян!

Мертвецы, конечно, ничего не отвечали, продолжая драться с той же тупым старанием. Вскоре осталось их всего с десяток, потом пять, два… Последнего Сунь, спрятав посох в ухо, попросту схватил обеими лапами и разорвал надвое. На поле боя воцарилось временное спокойствие.

— Великий мудрец, равный Небу сегодня славно поработал, — резюмировал Сунь,

обозревая горы тел. — Однако следует оставить здесь свою подпись, — с этими словами обезьян бесстыдно помочился на валун, к которому недавно был прикован.

Не успел он закончить это важное дело, как за спиной его вновь раздался грозный рев:

— Чанг Шамбалин дайн!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});